Ребенок от предателя

– Это щенок. Не пугайся, просто немного в грязи искупался где‑то, да, малыш? – Разворачиваю и кладу животное на смотровой столик. – Ох.

Сама не сдерживаю болезненного выдоха.

– Открытый перелом лапы. Нужно сначала отмыть. Девочки, займетесь?

Маруся с Ольгой уверенно кивают и уносят пациента в душевую.

Готовлю все к тому, чтобы наложить на лапу гипс.

– Фух, вот ведь резвая попалась, – Маруся вытирает со лба пот и смеется, – никак не хотела отмываться, Вероник.

Мне на стол в этот раз укладывают щенка породы сенбернар.

– Да ладно? Это шутка? – бурчу себе под нос, рассматривая точную копию собаки Леши.

– М? – Ольга переспрашивает, но я в ответ мотаю головой.

Отличительная черта у Лешиной собаки была точь‑в‑точь такая же, как у этого малыша: на лбу пятнышко в форме треугольника и розовый нос.

Сглатываю подступивший к горлу комок. Слишком много прошлого в последнее время всплывает. Я была не готова к таким поворотам, но и бросить на произвол судьбы малыша я не могу. Только потому, что он похож на собаку моего бывшего.

– Ладно, приступим, – протираю перчатки антисептиком и приступаю к осмотру.

Через полтора часа выдыхаю, когда убеждаюсь, что щенку ничего больше не грозит.

– Оль, оставляй её у меня, – это решение всплывает само по себе, – у меня как раз одна палата пустует, а малышке нужно ещё много чего сделать. Да и тебе что мотаться туда‑сюда, у тебя и так много подопечных.

Ольга округляет глаза.

– Ник, боюсь, я не смогу оплатить палату, – болезненно морщится, – у нас тут вчера траты вышли внушительные на лекарства и корм, пока пусто.

– Денег не нужно. Я сама пристрою малышку, если что.

– Правда? – Ольга стискивает мое запястье. – Спасибо тебе большое. Вероник, я не знаю, как мы все жили без твоей доброты.

Улыбаюсь. А сама не могу отвести взгляда от уснувшей малышки. Прошлое… отпустишь ли ты меня? Или так и будешь преследовать?

***

– Кирюш, осторожнее, малышка ещё совсем слабенькая, а ты уже пытаешься её куда‑то утащить в третий раз, – шикаю на сына, который пытается чуть ли не ползком пробраться к палате нашего найденыша.

Ему не хватает только спецназовского боевого раскраса на лице, и тайный агент по похищению щенков готов.

Сын цыкает и выныривает из‑под стола.

Пришлось сегодня везти его с собой на работу, потому как садик закрыли из‑за выключения воды, а Кира сама укатила на важное совещание и ничем не смогла помочь. Хорошо хоть, сегодня не так много было записей, и я смогла уделить сыну время, а он не «скончался от скуки», как он любит часто говорить.

– Ма‑а‑а‑а, ну как ты меня увидела в этот раз? – недовольно дует губы и отворачивается спиной.

Я усмехаюсь.

– По твоей торчащей попе, Кирюш. Тайные агенты так не действуют.

Сын поворачивается, и я вижу на его лице неподдельную заинтересованность.

– А как надо?

Получите‑распишитесь, мамочка. Сглатываю, ищу поддержки у хихикающей в противоположном углу Маруси.

– Мальчишки, – помощница прикусывает губу, чтобы прервать смех, – все им агентами хочется стать.

И я в этом полностью согласна с ней.

Кирилл недовольно топает ножкой.

– Ну мам! Как?

– Э‑э‑э, понятия не имею, я ж ветеринар, а не вот этот агент, – пытаюсь отмазаться от допроса сына.

Он не так давно выдал мне, что хочет стать агентом, как персонаж в любимом мультике, агент Стерлинг. И угораздило же меня показать ему тот мультик, теперь вот приходится расхлебывать.

– А вот агент Стерлинг именно так и делал, – уверенно заявляет сынишка.

Подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, чтобы быть ближе к его личику и видеть глаза.

– Кирюш, в мультике все немного отличается от нашей жизни.

– Чем? – наклоняет голову набок, и голубые глаза подозрительно прищуриваются. – У нас нет агентов?

Боже, чем дети старше, тем сложнее объяснять им, что и как происходит.

Откашливаюсь.

– Наверное, есть. Они же тайные, – понижаю голос, чтобы нагнать таинственности, – о них никто не должен знать.

Жестикулирую руками и выдавливаю улыбку. Сын довольно визжит.

– Я тоже так хочу. Миссия номер один, вытащить щенка из западни палаты, потому что злой гений хочет её украсть и провести опыты.

У меня от этих слов глаза пытаются выпасть из орбит.

– Сынуль, не надо никого ниоткуда доставать. Щенку очень даже комфортно там, где он сейчас находится.

Но сын меня уже не слушает и уносится в сторону дверей.

– Вероник, я пойду? Помнишь, я пораньше просила отпустить? Мне на прием к врачу.

Отвлекаюсь от слежки за сыном и перевожу взгляд на Марусю.

– Конечно, Марусь, мы же договорились. Иди. Спасибо за помощь.

– До завтра, – Маруся машет рукой и выпархивает из клиники.

Вижу в окно, как она садится в машину к своему парню и повисает у него на шее. Одергиваю себя. Нехорошо подглядывать, но, черт возьми… как же хорошо, когда рядом любимый мужчина.

Испытав это однажды, не хочешь лишаться этого ощущения.

– Кирилл, что ты там делаешь? – подозрительная тишина вызывает небольшую панику.

Сын не отвечает. Выхожу из‑за стола и выдыхаю, когда замечаю, что сын просто ходит по коридору и заглядывает в клетки к моим пациентам.

– Они спят, ма, – прислоняет указательный палец к губам, – не кричи тут.

Делаю вид, что зашиваю рот, и отступаю назад. Слышу, как звонит телефон.

Выдыхаю. Макс. Настроения нет никакого с ним разговаривать. Да он и не объявлялся после того случая на дороге. После аварии.

Но, наверное, будет правильнее расставить все точки и уже не возвращаться к вопросу Макса.

Несколько раз дышу и смахиваю зеленую кнопку.

– Слушаю, Макс, – усаживаюсь на стол и прикрываю глаза.

– Привет, Вероничка, – развязный тон тут же заставляет меня съежиться, – чем занята?