Реверс
Катаеву всегда хотелось сказать служаке «вольно» или «благодарю за службу». Что там у сапогов полагается говорить нижним чинам, когда они тянутся во фрунт? Армейских примочек Сергей Альбертович не знал. От призыва на срочку он откосил по медицинской линии. В лохматые семидесятые это удавалось лишь самым башковитым.
– По‑онял, – отвесил он барственный кивок и степенно пошёл к зданию, наслаждаясь благоуханьем цветов и птичьим щебетом.
Про безопасника служивый мог и не говорить. Раз тарантас Пшеничного тут, значит, и сам он в наличии. Тем более, что указание имел прибыть на личную аудиенцию.
16
22 мая 2004 года. Суббота.
11.30–12.30
Катаев любил устраивать импровизационные тесты. Реакция подчинённых на неожиданные вводные открывала потаённые черты характеров. Диагностика начальника СБ имела целью выявить, изгнал ли он из себя мента.
Приветственно махнув Пшеничному в коридоре рукой, Сергей Альбертович попросил его сделать кофе. В отсутствии секретаря подобные обращения звучали регулярно, и со временем безопасник перестал корчить в ответ недовольную мину. Добиться от его лица приязненного выражения пока не удавалось. Тем не менее, Катаев оценивал динамику положительно.
Сейчас подвернулся случай нажать на другую кнопку. В кабинете Сергей Альбертович удивился причине молчания своего сотового. Оказалось, сел аккумулятор. Не успел Пшеничный поставить перед шефом исходящую ароматным паром чашку, а тот уже протягивал ему мобильник.
– Иван Николаич, зарядник в правом верхнем ящике!
Пшеничный насупил брови, замешкался. Телефон принял с озадаченным хмыканьем. К столу двинулся вразвалочку, демонстрируя оказываемое одолжение.
Катаев внимательно следил за ним. Начальника СБ буквально распирало уязвлённое самолюбие.
«А всего лишь невинная просьба старшего по возрасту, – удивлялся Сергей Альбертович. – Чего же ожидать от более деликатного поручения? Интересно, это в нём офицерский гонор играет, или хохляцкая закваска?»
Безопасник опустился в кресло напротив босса.
– Себе кофейку тоже сообразите, – Катаев играл в демократа. – Что вы, как в гостях?
– Не хочу.
Отклоняя предложение начальства, Пшеничный пренебрёг правилами хорошего тона, не поблагодарил. Результат теста подтверждал прошлые наблюдения. Невзирая на все старания, безопасник трудно поддаётся дрессуре, может взбрыкнуть.
Пшеничный имел в активе Афган, Нагорный Карабах, осколочное ранение, медаль «За отвагу», семь лет службы в УР, троих детей от двух браков, судимость за серию квалифицированных мошенничеств и две кодировки от пьянства. После освобождения из «красной» зоны, никому не нужный, он мантулил на стройке подсобником.
Судя по надутому виду, парень забыл, из какой ямы его вытащили.
«Если видишь, как вода течёт вверх по холму, значит, кто‑то отплатил добром за добро», – в сотый раз убеждался Сергей Альбертович в мудрости древних.
Впрочем, может он сгущал краски. Конкретных претензий к Пшеничному не было. Раздражало, что тот трудился без огонька. Как бы отбывая номер. Айкью его оказался невысок. Типичный середнячок. Вращаясь в милицейских кругах, Пшеничный регулярно добывал информацию тактического розлива. Стратегическая была ему не по зубам. В других правоохранительных органах безопасник общался с пешками. Никак ему не удавалось в той же прокуратуре завязать контакты с серьёзными кадрами, типа Кораблёва или Самандарова.
Чисто по‑человечески Катаеву претила скаредность бывшего опера. С каждой копейкой он расставался драматично. Много усилий ушло, чтобы привить ему дресс‑код уважающей себя организации – деловой костюм и галстук. При появлении в офисе в нерабочее время допускались послабления – рубашка, классические брюки, оба предмета гардероба – приличные и глаженые.
Реорганизуя год назад свой малочисленный управленческий аппарат, Катаев долго колебался прежде, чем назначить Пшеничного начальником службы безопасности. Сомнения насчёт его компетенции одолевали, но лучшей кандидатуры на горизонте не было.
Время таких башибузуков, как Олег Рожнов, на должностях секьюрити прошло. Олежка со своим криминальной биографией даже газульку[1] не мог приобрести на законных основаниях, Пшеничный же без проблем выправил разрешение на огнестрельное оружие. Юридически он не судим. Лично Президент его помиловал за выполнение интернационального долга.
«Работать надо с теми людьми, которые в наличии», – всплыла в памяти избитая формула.
Аналитика закончилась с последним глотком кофе.
– Доложите ситуацию по Калачёву, – Сергей Альбертович вернулся в образ авторитарного руководителя.
Пшеничный озвучил свои достижения, памятуя о требованиях босса – не дублировать прежнюю информацию и не лить воду. Оттого уложился в минуту.
– Установлено точное место отсидки. Учреждение ЖХ‑395/7. Адрес, – безопасник заглянул в блокнот, заложенный пальцем на нужной странице, – Мордовия, станция Потьма, посёлок Сосновый. Третий отряд. Трудоустроен в цеху по производству спецодежды. Документы на УДО подписаны отрядником, режимником, изучаются замнач по БОР.
– Переведите на человеческий язык, – Катаев проявил раздражение, наморщил нос.
Менты, действующие и бывшие, страдали любовью к тарабарским аббревиатурам.
– Заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе.
– Раньше это зам по опер называлось? – не проведший ни дня в местах лишения свободы коммерсант щегольнул осведомлённостью.
– Так точно.
– Объясните мне, Иван Николаевич, на каком основании господин Калачёв претендует на досрочное освобождение? Он судим за особо тяжкое преступление, следовательно, должен отбыть две трети срока, – вникая в проблематику, Катаев получил консультацию у адвоката. – Две трети от семи лет будет в ноябре. Почему вопрос решается преждевременно?! Или в Потьме медведь – прокурор?!
На лице Пшеничного промелькнуло довольное выражение. Такой вопрос усач предвидел, подготовился к нему.
– Так кассация же изменила ему статью. С особой тяжкой на тяжкую ушли. Было соучастие в хищении оружия, стало незаконное приобретение и хранение. Одновременно срок скостили до пяти лет.
[1] Газовый пистолет (жарг).
