Рука в перчатке
– Хорошо. Вчера ночью мы пришли к выводу, что ваш муж не покончил с собой, а был задушен. Ему набросили на шею проволочную петлю, подвесили в воздухе и потянули за другой конец проволоки, перекинутый через ветку. Мы не исключали возможности, что преступник сперва напал на вашего мужа и оглушил его, однако врач не обнаружил следов удара. Тогда мы обсудили другую версию. Ваш супруг мог заснуть на скамье, и ему, спящему, надели на шею петлю. Опросив прислугу и остальных, мы выяснили, что ваш супруг любил летом вздремнуть на той самой скамье. Мы проверили, можно ли накинуть на шею петлю, не разбудив спящего, и выяснили, что это не так уж сложно, если человек лежит в определенной позе. Проволоку можно было осторожно просунуть под шею спящего и осторожно вытянуть, затем скрутить конец скользящим узлом, оставив большую петлю, что и было сделано. После чего можно было в мгновение ока добежать до дерева, схватить другой конец проволоки и быстро натянуть, выбирая слабину и туго затягивая петлю. Разбуженный затянутой на шее проволокой, ваш супруг, естественно, вскочил на ноги, что позволило еще туже натянуть проволоку и зафиксировать ее в таком положении. После чего ваш супруг, возможно, попытался встать на скамью и, наверное, опрокинул ее ногой. У него не было шанса наброситься на убийцу, поскольку мешала проволока. Если бы он подпрыгнул, чтобы ухватиться за ветку, все было бы кончено…
Речь прокурора неожиданно прервал исполненный муки крик:
– Боже мой, почему он должен… почему мы должны…
Дол Боннер схватила подругу за плечо:
– Полно тебе! Да полно тебе. Держи себя в руках.
Мартин Фольц бросился на помощь невесте:
– Сильвия, дорогая! Дорогая, пожалуйста!
Миссис Сторрс, не сводившая глаз с прокурора, произнесла тоном священнослужителя, изрекающего религиозный догмат:
– Мой муж наверняка попробовал добраться до человека, тянущего за проволоку. И наверняка добрался бы до него.
– Нет, мэм, – покачал головой Шервуд. – Мы провели следственный эксперимент. Но вы спрашивали о перчатках. Если человек будет затягивать проволоку голыми руками, то у него на ладонях, естественно, образуются порезы и кровоподтеки, то есть останутся следы. Вот почему вчера вечером мы осмотрели руки всех, кто здесь находится, за исключением ваших. Но я могу сказать, и, поверьте, я отвечаю за свои слова… – Шервуд обвел глазами присутствующих, – что вчера мы не обнаружили никаких свидетельств присутствия здесь посторонних. Мы с высокой долей надежности установили, что никто не приближался к тому месту с восточной стороны. Есть и другие соображения: малая вероятность того, чтобы на месте преступления оказался человек, не знавший о существовании этого укромного места; невозможность для постороннего пробраться незамеченным; тот факт, что в бумажнике Сторрса лежали более трехсот долларов, оставшихся нетронутыми; способ совершения преступления… Нет, невозможно. Мы склоняемся к тому, что там не было посторонних.
Присутствующие зашевелились, по комнате пробежал шепоток.
– Только Шива может разрушать, – заявила миссис Сторрс. – Вы хотите сказать, что исполнитель находится среди нас. Я вам верю. Ну что там с перчатками?
– Где‑то наверняка должны быть перчатки. Мы не нашли следов на чьих‑либо руках, а значит, человек был в перчатках. Мы также осмотрели все перчатки, которые смогли найти. Вчера вечером один из моих людей, надев перчатки из оленьей кожи, попробовал поднять груз весом сто семьдесят фунтов с помощью куска такой же проволоки, накинутой на сук. В результате на перчатках, в которых был наш человек, остались глубокие борозды. – Шервуд снова обвел глазами комнату. – Где‑то наверняка лежат перчатки с такими отметинами. Должны лежать. Вот их‑то и ищут мои люди. Я отлично понимаю, что искать перчатки в таком огромном поместье – как искать иголку в стоге сена. И все же не исключено, что мы их найдем… Кстати, миссис Сторрс, у меня к вам просьба. Я собирался попросить вас об этом сегодня утром, но, раз уж все здесь, это значительно упрощает дело. Я хотел бы, чтобы мои люди обыскали дом, пока мы беседуем. Вы позволите?
– Думаю, это совершенно необязательно! – отчеканила миссис Сторрс.
Шервуд нахмурился:
– Тогда вам придется объясниться. Вы, случайно, не хотите сказать, что вам известно местонахождение перчаток?
– Ой, нет! Я хочу сказать… Но вам ведь нужна улика? В сфере вашей ответственности… вам требуется улика?
– Улика? Естественно.
– Очень хорошо. Можете обыскать дом.
Шервуд посмотрел на Бриссендена. Полковник, кивнув, выкрикнул:
– Петерсон! – и, когда вскочивший с кресла полицейский отдал честь, приказал: – Передай Квиллу, пусть возьмет пять человек и прочешет дом. Только не вздумайте перевернуть его вверх дном. Надеюсь, вы уже обыскали эту комнату и переднюю часть дома? Ладно, пусть Квилл проверит оставшиеся комнаты, и как можно более тщательно. Тащите сюда все найденные перчатки. Естественно, пометив бирками место, где вы их обнаружили. Ноги в руки – и вперед!
Когда полицейский вышел, миссис Сторрс громко произнесла:
– Я знаю, что доказательство дураков есть проявление неуважения к Шиве и его законам. Это уступка с моей стороны, и, если мне придется за это заплатить, что ж, я готова. Даже Шива должен соблюдать условия сделки, раз уж он ее заключил, а сокрушение моего мужа не было им предначертано. И теперь я за это страдаю. – В ее пронзительном голосе прозвучали истерические нотки, слова с трудом вырывались из сдавленного горла. – Слушайте все! Я за это страдаю!
Джанет Сторрс тихо вскрикнула, ломая руки:
– Мама! Мама!
– Да, Джанет. И ты тоже, дитя мое. – Миссис Сторрс кивнула дочери, снова бросила взгляд на Шервуда и, совладав с истерикой, произнесла уже обычным для нее, чуть напряженным голосом: – Так вы говорите, исполнитель здесь, среди нас? Вы это знаете? Вы его знаете? Расскажите, что вам известно.
Окружной прокурор пристально посмотрел на нее:
– Мэм, пожалуй, было бы лучше, если бы вы рассказали, что известно вам. Я до сих пор не задал вам ни одного вопроса…
– Задавайте. Впрочем, вы гарантировали мне привилегию. Вам известно, кто убил моего мужа?
– Нет. Хотя я рассчитываю, что вы поможете мне это выяснить.
– Я вам помогу. Но сперва я должна знать… Нет, я вовсе не собираюсь разрушать ваши факты. Только Шива способен создавать или разрушать факты. Именно Шиву я сейчас предаю ради своего мужа. Я должна понимать, какими сведениями вы располагаете. Вы знаете, что исполнитель сейчас здесь, среди этих людей. Что вам удалось выяснить?
Шервуд покосился на Бриссендена и по свирепому взгляду полковника понял, что тот безнадежно увяз. Потом вспомнил о лежащем среди бумаг долговом обязательстве на сумму 50 000 долларов за подписью Клео Одри Сторрс. Лично он не поставил бы и десяти центов на то, что сможет найти ответ на вопрос: имеет он дело с коварным замыслом, или с деятельным раскаянием, или с запущенным случаем идиотизма? Поразмыслив, он наконец повернулся к миссис Сторрс, изобразив искреннее сочувствие:
