Шайтан. Необратимость
А толку слать фото, если Дилияру не до меня, когда он на работе. Эх, вот и минус жизни с таким богатым, как он. Вечно занят, вечно пропадает на своей работе, а я одна и в одиночестве спускаю деньги, которые он зарабатывает.
Одолело любопытство, и стоило Дилияру выйти, как я тут же пересчитала, сколько именно купюр собралось в пачке под резинкой, а потом умножила полученное надвое.
И обомлела.
Такой суммы я еще ни разу в руках не держала.
Вот это я сегодня разгуляюсь. Даже не представляю, на что можно все это потратить.
– Дилияр! А какой код у твоей карты? – крикнула я напоследок, услышав, как отмыкается входная дверь.
– Месяц и день твоего рождения, малыш! Все, я ушел!
Ого. Месяц и день моего рождения. Этот код я точно не забуду.
Дилияр все предусмотрел. Все и даже больше.
Люблю его за это.
***
Дилияр подрался с отчимом, и теперь между нами началась невообразимая война.
Все три долгих дня после того случая, я буквально не находила себе места. Боялась, что мама после поступка Дилияра осуществит то подлое, чем собственно и грозилась. Да и Роджер мог уже обратиться в полицию с побоями, что добавило бы нам уйму проблем.
Но тишина. Все три дня гнетущая тишина. Ни звонка от мамы, ни сообщения, ни упрека, ни угроз. И это затишье перед бурей пугало меня, не давало сосредоточиться ни на чем другом.
Утром четвертого дня моего пребывания в квартире Дилияра, который все эти дни как назло стал задерживаться на работе и возвращаться поздно, что лишь добавляло мне переживаний, позвонила старшая сестра.
– Что там у тебя, Алис? – минуя приветствие, начала она диалог с претензий и грубости. – Мама жалуется… Из дома ушла, с негром снюхалась, от рук отбилась… Не пойму тебя вообще.
– Он не негр, Нин. А эфиоп с арабскими корнями. – вздохнула я, устав объяснять всем и каждому одно и то же.
– И какая разница? Чёрный же, не белый. – с оскорбительным сарказмом обобщила сестра.
– И что ты от меня хочешь, Нин? – вспылила я. – Да, не белый! Но я с ним встречаюсь! Мы любим друг друга и хотим быть вместе! Отстаньте от нас! Своих забот мало, так вы в мои носы свои суете?
– Значит так, Алис… Я не буду вмешиваться в это все «ваше личное» и уговаривать тебя одуматься, ведь тебе уже не пять лет… Но. Позвони хотя бы маме. А лучше сходи к ней. Она очень переживает. Плачет и плачет. Как бы ничего не случилось с ней. Ты ж помнишь, как она болела после того разговора с ТВОИМ отцом? Да и разрыв с тобой она очень тяжело переносит. Ты ей как бы не чужая, не забывай об этом пожалуйста.
Сестра напомнила о том страшном в нашем детстве периоде, когда мы чуть не остались сиротами. Мама однажды, после очередного скандала с моим папашей, перенесла инфаркт. Мама могла умереть, и лишь чудом успели спасти.
Маме слишком многого стоило отвоевать меня у отца, который видел для меня совсем другое будущее, по его правилам, законам и традициям. Мама пожертвовала своим здоровьем, чтобы у меня не было той жизни, которую уготовил для меня горе‑папашка.
И мне стало стыдно. Стыдно, что я забыла об этом мамином подвиге, и так обидела ее.
– Хорошо, Нин. Я позвоню.
Глава 6
Не поехала я за покупками и деньги с собой не взяла, хоть и знатно чесались руки впервые в жизни спустить на себя целое состояние и ни в чем себе не отказывая. Все‑таки к маме сначала надо, а шоппинг подождет до завтра.
Сев в такси, ожидавшее у входа и размышляя всю дорогу, как стоит начать разговор с мамой, о чем вообще с ней говорить и как добиться того, чтобы диалог прошел без склок и взаимных оскорблений, я так ничего не решила. Предоставила это дело случаю. Как пойдет, так и пойдет.
Мне было стыдно. Сестра задела за живое. Умеет она достучаться до моей совести, причем не применяя для этого ни повышенных тонов, ни резких упреков.
Как я и подгадала, Роджер был в это время на работе. Его машина отсутствовала в гараже. А это значило, что мне удастся поговорить с мамой с глазу на глаз, без его реплик, и возможно убедить ее в том, что поступаю правильно. К тому же, мне совершенно не хотелось сталкиваться с Роджером лоб в лоб после того, как он меня ударил. А мама не заступилась…
Ну что ж, это на ее совести. Сейчас я пришла, чтобы помириться, а не требовать с нее оправданий.
Постучавшись сперва, чтобы мама не испугалась непрошенных гостей, и удивившись, что дверь была не заперта, я вошла в дом и окликнула хозяйку дома.
Ответа не получила, но зато быстро нашла маму. Она была на кухне. Что‑то пекла в своей духовке. Что‑то типа пирога с капустой.
– Привет, мам. – поздоровавшись у входа в кухню, я не решилась пройти дальше.
Я полагала, мама ждала меня, потому оставила дверь незапертой. Но мама сделала вид, что не слышит меня. Что вообще не видит меня и не хочет видеть.
– Мне Нина звонила. – продолжала я «забивать в одни ворота», наблюдая за тем, как мама даже смотреть в мою сторону не пытается, и от того огорчаясь.
– Роджер в клинике, Алиса. Все серьезно. – спустя пару минут молчаливых обид, сообщила мама охрипшим голосом. – Ты должна отдать деньги. Нам нужно оплатить лечение.
Очевидно, мама все же была расстроена, но очевидно не из‑за того, что я ушла из дома. Сестра обманула меня. Мама не плакала безутешно по мне. Ей вообще все равно, есть я или нет. Ее волновало другое.
– Какие деньги?
– За университет. В который ты так и не поступила.
Настал тот момент, которого боялась.
Вот и вскрылась неприятная правда, что я профукала момент поступления и теперь сознательно бью баклуши.
И про большую сумму денег на универ, что давала мама, чтобы я их хранила до поступления. Но в конверте уже нет той суммы, ведь я тратила понемногу на нужды. Черт…
– Хорошо, верну.
– Где они лежат, Алиса? – спросила мама усталым голосом и обратила на меня недобрый, полный молчаливых обвинений, взгляд. – Я обыскала твою комнату и не нашла.
– Они там. В ящике. Но там не все. – пришлось мне сознаться.
– В смысле «не все»? Ты что, тратила эти деньги?
– Конечно, тратила. Брала понемногу на карманные нужды… Мне ж нужно было есть, пить… Но я планировала заработать и доложить недостающее…
