Шантажист

Я впилась ногтями в ладони, чтобы отрезвить себя, потому что такие заявочки – это серп по моему сердцу. Особенно после угроз и шантажа.

– Что за ерунда?

– Можешь мне дать анкеты всех работников?

– Нет, не могу. Сейчас анкеты у шефа.

– Мне они нужны! У тебя же есть копии?

– У меня нет. В бухгалтерии.

– Зинка отказалась давать. Сказала, что ей разрешение Лиманова нужно, а он свалил куда‑то.

– Лен, у тебя паранойя, – попыталась я тормознуть ее выпады и истерику.

Рыжая присела на гостевой стул, папку положила на сведенные колени и тонкие пальцы переплела в тугой замок, но я успела заметить, как они у нее дрожат.

– Помнишь, июньский номер? Я там писала о серийных убийствах.

– Конечно, – кивнула я и открыла архив электронных номеров на компе за этот год. Пролистала в нужное место и пробежалась глазами по статье. – Этого урода тогда поймали, потому что девочка последняя выжила и опознала его.

– Говорят, что якобы урода забили насмерть, и двух недель не просидел в СИЗО, но, – Лена наклонилась и прошептала: – Мне кажется, что он жив, либо это кто‑то другой. Та девочка из статьи приходила ко мне неделю назад. Неформально, Тая. Просила помочь. Я отмахнулась. Если честно, она вела себя, как сумасшедшая. Мол, он ее преследует, шлет угрозы. Вот я и отправила ее к психологу, даже адрес и рекомендации дала.

Ленка обернулась затравленно и сильно передернула плечами. Даже меня перекосило от дрожи.

– Убили ее вчера, – рыжая посмотрела на меня с таким ужасом, что я забыла, как дышать.

– Что? – пришлось схватиться за стол, лишь бы не упасть.

– Подстроили самоубийство, типа из окна выпрыгнула, но… Тая, сама смотри, – журналистка дрожащими руками протянула мне лист бумаги.

«Ты ничего не найдешь. Ты меня никогда не поймаешь. Ты ничего не докажешь. Ты можешь тоже оступиться, рыжая‑бесстыжая».

Текст печатный, бумага офисная, никаких других меток. Я поднесла к носу и принюхалась.

– Тая, пахнет нашей типографией, – заскулила Захарова. – Правда?

– Да, – согласилась я, прощупывая углы и просматривая внимательно другие мелочи. Ничего. – С легкой ноткой краски и чистой бумаги. Но так может пахнуть любая новая бумага. Это ничего не доказывает. Тем более, мы знаем его в лицо.

– А это? – Лена достала из папки карточку и положила на стол. Руки ее очень сильно дрожали. Я опустила взгляд и чуть не выругалась: это было фото Елены за рабочим столом в нашем новом офисе, сверху вместо даты печатная надпись: «Рыжая‑бесстыжая, я за тобой слежу. Прекрати поиски».

А если нас преследует один и тот же человек?

 

Шаг 11

 

Когда Лена ушла, я долгое время изучала все нюансы ее статей. Просмотрела опубликованные фото, перечитала тексты, а потом полезла в архив и забыла о внешнем мире.

Я перебирала даже то, что было выброшено из статьи: черновики, наброски, идеи. Лена всегда работает очень скрупулезно, находит мелочи, подмечает детали, систематизирует и анализирует данные, а еще выводит даже психологический портрет преступника. Как‑то следователи к ней обращались за помощью, чтобы сопровождала и помогала им с раскрытием запутанных дел, но она отказалась. Именно Захарова в последнем шумном деле нашла пострадавшую девочку, непросто так та пришла к ней за помощью.

Телефон продолжал настойчиво вибрировать, я упорно игнорировала.

Может, проще Ворона в ЧС отправить?

Нет, это ниточка. Если одна и та же скотина нас с Леной пугает – я выясню, где прячется, выведу на чистую воду и посажу. Вряд ли он знает что‑то обо мне такое, чем можно навредить. Все в общих чертах, никакой конкретики. Теперь бы вспомнить, кто еще мог знать об Афине. Очень похоже на блеф, потому что совсем уж угрозы звучат фантастически. Люди с того света не возвращаются, пленки из огня не материализуются, видео с серверов… Можно достать, если знать, что искать, но это маловероятно. Мне придется ковырнуть глубже свою рану, чтобы все вспомнить и сопоставить, но я не маленькая, чтобы трястись над котлом прошлого бесконечно. Я пережила слишком многое, чтобы сейчас сдаваться. Нужно будет – подниму всех людей, кто со мной соприкасался тогда, и выясню правду.

Я перебирала жуткие фото: убитых девушек, какие‑то руины, квартиры жертв, заброшенные подвалы, где убийца их держал, лес, где закапывал трупы.

Сердце больно кольнуло, я облизала пересохшие губы и набрала побольше спертого архивного воздуха. Отставить слабости – нужно искать!

Почему люди до такого опускаются? За что? Почему им не живется спокойно? Разве мало радости, света, ярких красок? Можно находить счастье в мелочах, даже оставаясь в серой глухой комнате.

Я села прямо на пол, сил не хватало стоять, подогнула под себя ноги и разложила перед собой фотографии. И ничего не находила, что могло бы натолкнуть на связь с Вороном. Вот только…

Я всмотрелась в коллаж из фотографий, покрутила головой, приподнялась, встала, а потом вскрикнула:

– Быть не может!

На одном снимке очертился край алой вывески с обрубком буквы «R», а рядом, на другой фотографии, просматривалось «AV»… Клуб или название кафе? Я сложила карточки, прислонив по стыку кирпичных кладок, три буквы выстроились в «RAV» – остаток слова прятался на другой части кирпичной стены.

Raven?

Таки открыла чат. От шантажиста ни одного сообщения. Странно. Кто же так наяривал все это время?

Я просмотрела книгу вызовов и чат. Лера? Что‑то случилось? Двадцать входящих и еще больше сообщений в чате.

– Гринёва, ты меня пугаешь? – не здороваясь, возмутилась подруга, ответив на мой звонок. – Ты всегда сразу отвечаешь, я уже начала волноваться.

– Прости, Лер, была занята. Как там мой крестник?

– Соскучился, но я по другому поводу звоню. Слушай, мне помощь нужна. Мы с мужем не знаем, что делать.

– Чтобы Север не знал, что делать – случилось явно что‑то невероятное.

– Случился брат, Тася! Он мне все печенки вымотал. Тетя Леся слегла с бронхитом, а он скоро плесенью зарастет, совсем одичал.

– А я чем могу помочь? Взрослый же пацан вроде. Сколько ему?