Шепчущий во тьме

Но это ничуть не прояснило дела, скорее наоборот. После моего ответа я получил записку от Айкли, написанную дрожащей рукой и содержащую потрясающее откровение: он не только не посылал мне телеграмму, но и не получал моего письма, в ответ на которое она пришла. Спешное расследование, проведенное им в Беллоуз‑Фоллс, обнаружило, что телеграмма была отправлена странным рыжеволосым мужчиной с необыкновенным голосом, «монотонно жужжащим». Клерк показал оригинал текста телеграммы, нацарапанный карандашом, но почерк был абсолютно незнакомым для Генри. Он обратил внимание, что в подписи была пропущена буква: А‑Й‑Л‑И, без «К». Из этого можно было сделать вполне определенные выводы, но, будучи сильно всполошенным, Айкли не стал о них распространяться в письме. Помянул он о гибели еще нескольких собак и о покупке новых, а также о перестрелках, которые теперь постоянно случались в безлунные ночи. Он с неотвратимой регулярностью находил среди множества отпечатков клешней на дороге и во дворе позади дома следы Брауна и еще по меньшей мере одной или даже двух пар чьих‑то башмаков. Дело, по словам Айкли, приняло совсем дурной оборот, и он намеревался вскоре перебраться в Калифорнию к сыну – даже вне зависимости от того, удалось бы ему продать старый дом или нет. Ему трудно было покинуть единственное место на земле, которое он считал своим родным, и он тянул время в надежде раз и навсегда отпугнуть непрошеных гостей и оставить попытки проникнуть в их тайны.

В ответном послании я вновь предложил Айкли содействие и повторил, что готов приехать к нему и помочь убедить власти в грозящей его жизни опасности. В очередном письме он, вопреки ожиданиям, уже не отвергал столь категорично предложенный план, но заявил, что хотел бы еще немного повременить, чтобы привести дела в порядок и свыкнуться с необходимостью навсегда покинуть дорогой его сердцу дом, к которому он относился с почти нездоровым благоговением. Люди всегда косо смотрели на его научные занятия, и было бы разумно не привлекать лишнего внимания к его внезапному отъезду, не возбуждая ненужных сомнений в его душевном здравии. По словам Айкли, он уже вдоволь натерпелся за последнее время и хотел бы по возможности капитулировать с достоинством.

Я получил от него письмо двадцать восьмого августа и тотчас ответил, постаравшись найти как можно более обнадеживающие слова. По‑видимому, это подействовало на Айкли благотворно, ибо в очередном письме он не пустился в привычные описания ужасов; правда, не был он и излишне оптимистичным и выражал уверенность, что лишь благодаря полнолунию твари перестали тревожить его по ночам. Он надеялся, что в последующие ночи тучи не скроют яркую луну, и уклончиво сообщил о намерении снять меблированную комнату в Братлборо, когда луна пойдет на убыль. Я вновь написал ему ободряющее письмо, но пятого сентября получил от него новое послание, отправленное явно ранее моего. И на это письмо я никак не мог ответить в столь же ободряющем тоне. Ввиду важности сообщения хочу привести его здесь полностью. Итак, вот содержание письма.

 

Понедельник

Уважаемый Уилмарт,

направляю Вам довольно мрачный P.S. к последнему письму. Прошлой ночью все небо заволокло густыми тучами (но дождь так и не пошел) и луны не было видно. Ситуация заметно ухудшилась. Думаю, развязка уже близка, как бы мы ни надеялись на лучшее. После полуночи что‑то шумно упало на крышу дома, отчего собаки всполошились и выбежали во двор. Я слышал топот их лап и лай, а потом одна ухитрилась запрыгнуть на крышу с пристройки. Там началась ожесточенная схватка, я услышал жуткое жужжание, которого мне никогда не забыть. А потом я почувствовал отвратительную вонь. И в этот самый момент по моим окнам начали стрелять, и я едва увернулся от пуль. Думаю, что основной отряд горных тварей подошел вплотную к дому, выбрав момент, когда часть собачьей стаи отвлек шум на крыше. Что там произошло, я не знаю, но боюсь, что твари теперь приноровились использовать для передвижения свои гигантские крылья. Я зажег лампу и начал палить в окна из ружья, стараясь направлять ствол повыше, чтобы не попасть случайно в собак. Поначалу я решил, что это помогло и опасность миновала. Но наутро я обнаружил во дворе большие лужи крови, а рядом с ними – лужи зеленоватого студенистого вещества, отвратительно пахнувшего. Я забрался на крышу; там тоже были студенистые лужи. Погибло пять собак. Боюсь, одну из них застрелил я сам, когда направил ствол ружья слишком низко: на спине у нее зияла пулевая рана. Сейчас я меняю оконные рамы, поврежденные выстрелами, и собираюсь поехать в Братлборо за новыми собаками. Не удивлюсь, если хозяин собачьего питомника считает меня сумасшедшим. Чуть позднее черкну еще пару слов. Думаю, буду готов к переезду недели через две, хотя сама мысль об этом меня просто убивает.

Извините, что пишу второпях!

С уважением, Айкли

 

На следующее утро – то есть шестого сентября – я получил еще одно письмо, на сей раз выведенное дрожащей, точно в лихорадке, рукой. Оно обескуражило меня настолько, что я места себе не мог найти. Попробую воспроизвести этот непростой и в высшей степени тревожащий текст по памяти.

 

Вторник

Тучи не рассеялись, луны опять нет; впрочем, она уже пошла на убыль. Я бы снова подключил в доме электричество и выставил прожектор, но уверен: стоит починить провода, как они их сразу же опять перережут.

Мне кажется, что я схожу с ума. Возможно, все, о чем я писал Вам ранее, – всего лишь дурной сон или плод помраченного рассудка. Раньше было плохо, но на этот раз хуже уже некуда. Они разговаривали со мной прошлой ночью мерзкими жужжащими голосами, и я просто не смею повторить то, что услышал. Эти голоса перекрывали собачий лай, но однажды, когда лай их заглушил, заговорил человеческий голос… Не ввязывайтесь в это, Уилмарт: все обстоит куда хуже, чем мы с Вами думали. Теперь они не позволят мне переехать в Калифорнию – они хотят забрать меня живым или в том состоянии, которое можно условно назвать «интеллектуально живым», и увезти не только на Юггот, но и еще дальше: за пределы галактики, а возможно, и за искривленный окоем космического пространства. Я заявил, что не соглашусь последовать туда, куда они намерены – или предлагают – меня забрать, но боюсь, теперь все бесполезно. Мое жилище стоит на отшибе, и они очень скоро придут сюда снова – либо днем, либо ночью. Я потерял еще шесть собак и отчетливо ощущал присутствие тварей на лесистых участках дороги, когда ехал сегодня в Братлборо. Напрасно я отправил Вам запись и черный камень! Уничтожьте восковой валик, пока не поздно. Черкну Вам еще завтра, если буду жив. Ах, если бы мне удалось снять комнату в Братлборо и перевезти туда свои вещи и книги! Если б мог, я бы сбежал отсюда, бросив все, но некая внутренняя сила удерживает меня здесь. Конечно, я могу тайком ускользнуть в Братлборо, где окажусь в безопасности, но я буду пленником и там. Думаю, теперь мне не удастся спастись от них, даже если я все брошу и попытаюсь бежать. Все слишком ужасно. Не ввязывайтесь в это дело!

Искренне Ваш, Айкли