Синтезис

– Рут ещё ничего не говорил тебе о Синтезисе?

Она мотнула головой, жуя шоколад. Взглядом спросила Олероя о том же.

– Нет, – отозвался он. – Видимо, информацией нас всех удостоят только завтра.

– Ты точно ничего не знаешь?

– Я, конечно, был не совсем обычным Игроком, – спокойно сказал психотерапевт, – но к Синтезису я не имею никакого отношения и ничего о планах Совета по этому поводу не знаю. Правда.

Ну да, уныло подумала Асла, понимая, что верить Олерою больше не может. Не после всего этого. Но выбора у неё особого не было.

– Это ведь Фортр был против того, чтобы вытащить меня из чёрной комнаты? – спросила она, и так зная ответ.

– Он. Но в чём‑то его можно было понять. Хотя именно в нашем случае он бы непоправимо ошибся.

– А когда я вытянула жребий, ты же знал, что меня ждёт? Знал, что это безнадёжная трата времени, потому что двух браслетов у нас нет?

– Да, тогда знал. А в Первой Игре ещё не знал. Хотя определённый подвох от Совета ждал, и, как оказалось, не зря. В любом случае, идея отправлять одиночку в непроверенную комнату изначально отдавала чем‑то нехорошим.

– Рут сказал, меня отправили в чёрную комнату в Третьей Игре. Значит, тогда решали не по жребию?

– Нет. Голосованием.

– А в Первой?

– И в Первой тоже.

– Кого там выбрали?

– Хотели тебя, но… передумали.

Асла снова вспомнила, как Олерой оттаскивал от неё Фортра. И… кого‑то ещё.

– Почему?

– Почему? Ну… – он чуть замялся, – нашли более подходящего кандидата. Из сорок девятого.

Олерой опустил глаза на коробку, выбирая конфету.

– Это ты им не позволил отправить меня? – с замиранием сердца спросила Асла.

– Да, – помолчав, ответил он. И улыбнулся. – Хотя это оказалось неважно.

«Но почему?» – завертелся у неё в голове вопрос, смешиваясь с полутонами обрывочных воспоминаний. Тогда, на Первой Игре, она чем‑то заслужила весьма недоброжелательное к себе отношение. И тогда же… Он её защитил? Да, теперь она была уверена. Не вспомнила – почувствовала.

Олерой смял фантики в один блестящий комок, метко бросил его в мусорную корзину и повернулся к ней. Асла посмотрела в его серо‑зелёные глаза, вспомнила, как он помог ей справиться с приступом в Белой комнате, как он только что считал её пульс… И словно получила под дых. Она замерла. Забыла про револьвер, про Фортра, про предстоящие задания. Совет не мог полностью стереть то, чего не знал. И… видимо, любовь.

По крайней мере, то, что может в неё превратиться.

– Всё в порядке? – спросил психотерапевт, глядя на своего Инсайта. Что‑то в ней изменилось.

– Ты… – Асла запнулась, раздумывая, стоит ли вообще это говорить, но на самом‑то деле раздумывать было уже поздно. К тому же неизвестно, что ждёт их дальше. И потом, ну не так уж это и сложно, правда? Надо покончить с этим и всё выяснить. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и сказала – как в воду нырнула:

– Ты мне нравишься.

Олерой улыбнулся.

– Я знаю, милая. Ты для меня открытая книга. Но очень интересная, – добавил он, увидев, как Асла изменилась в лице.

– Понятно, – сказала та, не зная, что ещё сказать.

– Ты хороший Инсайт.

– Нет, – сказала Асла. – Нет. Потому что… Потому что это тоже отчасти повлияло на моё решение в Финале.

– То, что я, так сказать, не вызываю у тебя отвращение?

– Да, так сказать, – кивнула Асла, чувствуя себя до невозможности глупо.

– Но ведь решение‑то неплохое, а?

– Не знаю. Но в любом случае мои личные симпатии не должны были ни на что влиять.

– Ну что сейчас себя корить, да? Уже всё равно не важно, – сказал Олерой. – Но, если тебя это утешит, я буду рад проходить новый этап с тобой.

– Ладно, забудь, то, что я сказала.

– Ты могла бы и не говорить, милая, – отозвался психотерапевт. – Это было понятно. Ну, мне, по крайней мере.

– Хорошо, – сказала Асла. – Вот и поговорили.

– Ну что ты хочешь, чтобы я сказал? – спросил её Олерой.

– Не знаю. Что‑нибудь. Или ничего. Господи, всё, забудь! – Асла уже пожалела, что вообще открыла рот. Сейчас она выглядела как идиотка, а не как Инсайт, прошедший Игру (двенадцать Игр).

– Нет, кое‑что я всё‑таки скажу. Ты самый нормальный человек, которого я встречал в Играх. Ты правда приятная. Ну, в смысле, мне было приятно с тобой играть. Так вот давай я скажу тебе то, что ты и так знаешь. Я убийца. Я работаю на Наблюдательный Совет. Я порекомендовал тебя в Инсайты. Что ты во мне нашла? Любишь плохих парней?

Асла промолчала.

– Ложь, манипулирование, иногда предательства – привычная для меня среда, – продолжил Олерой. – Как правильно заметил наш друг Орнубий, для меня нет ничего святого. Ну, если обобщить. Я такой и буду таким всегда, понимаешь? Что ты хочешь? Изменить меня? Направить на путь истинный? Милая, у нас с тобой нет шансов, – мягко сказал он.

– Нет, – покачала головой Асла. – Нет, ты прав, конечно.

– Ну вот видишь, – Олерой слегка расслабился. Хоть этого и не было видно, разговор для него не был таким уж приятным. Ему не хотелось обижать Аслу, но это было необходимо.

– Конечно, ты прав, – продолжила Асла. – Я всё это знаю. Я обо всём этом думала. Но ты так говоришь сейчас – а что было на Первой Игре?

– Ты помнишь Первую Игру? – удивился Олерой.

– Помню… кое‑что, – ответила Асла. – Не совсем уверена, но помню ощущение… В общем… – она не могла подобрать слов, за что проклинала себя, но надеялась, что Олерой и так её поймёт. – В общем, на Первой Игре что‑то происходило, да?

– Ты о чём?

– Ну… – Асла поводила рукой в воздухе, – …между нами?

– Ах, это, – Олерой поднял бровь и задумался. Потом сказал: – Ну да, мы с тобой неплохо поладили.

– Что это значит? – вскинулась Асла.

– Ничего особенного, – психотерапевт подтолкнул её к выходу. – Тебе пора.

– Но…

– Давай‑давай, у нас всё же расписание. Если хочешь, поговорим позже.