Сквозь туманы – 2
– Ты ее обидела? – спросила Анна, вглядываясь в раскрасневшееся лицо девчонки, когда та шумно залетела в гостиную.
– Она заслужила! – хихикнула Настя и, бросив на пол ракетки, стала стягивать запыленные кеды. – Вечно, будто муха в киселе. Сонная и неповоротливая. Скучно с ней!
– Мой руки. Попьем чай с печеньем. Как раз и поговорим.
Настя тряхнула головой и умчалась в ванную.
– Может, ты хочешь суп или отбивные? – уже из кухни крикнула Савина.
– Не‑е! И чай не хочу! – послышался голос из ванны, приглушенный шумом воды.
Анна тяжело выдохнула. Неприятное предчувствие, словно сдавливало сердце тисками, заставляя лишний раз делать вдох. Пальцы холодели и слипались. Что не так? Почему тревожно?
– Там сок должен быть, – уже на пороге кухни добавила Настя, взбивая пальчиками мокрую челку. Та ощетинилась ежиком. От этого ее лицо стало только милее, глаза ярче и крупней – настоящие синие озера. Девчонка опустила хрупкие плечи, пряча плоскую грудь. Заметив изучающий Анин взгляд, она быстро отдернула футболку, что неравномерно прикрывала ее бедра, и смущенно закусила губу.
– Садись, красотка! – Аня подставила ей стакан и налила из упаковки сок.
Усевшись, Настя замычала под нос песню. Затрясла головой, с усердием разгрызая печенье.
Анна вслушивалась не та ли это композиция, что чудилась ей раньше. Нет, что‑то другое.
– Любишь музыку?
Девчонка неопределенно качнула головой. А потом, будто вспомнив, закивала.
– Пою под настроение. Денис хотел меня на уроки фортепиано отдать, но я отказалась. Инструмента у нас нет, а я не хочу, чтобы братик тратился. Лучше вкусненькое поем.
Какая участливая и милая. Не скажешь, что у нее есть психические отклонения.
– Любишь сладости?
– Ага, особенно фруктовое мороженное, – доедая второе печенье, Настя мечтательно закатила глаза. – А еще больше люблю, когда Денис сам печет. У тети такие не получаются. – Она вдруг погрустнела, – не знаю, что я буду делать, если с братиком что‑то случится. Я не смогу без него. Понимаешь? Он для меня – и мама и папа.
Анна присела рядом, прижав девчонку к себе. Вблизи она казалась еще меньше. Хрупкая и нежная.
– Все будет хорошо. Ты, главное, учись, чтобы Денис гордился тобой. Уверена, это так и есть, но всегда есть куда стремиться.
Худышка всхлипнула и кивнула.
Анна задумалась, что еще ей сказать. Особого опыта общения с детьми у нее не было. Единственный ребенок, которого она знала близко – соседский подросток, который заносил Анне письма, что случайно бросали в их почтовый ящик. Почтальоны вечно путали «89» и «98». Парень увлекался флэш‑анимацией и, довольно успешно, в свои пятнадцать, продавал ролики на стоках. Все, больше детей Анна не знала. Клиенты и их чада – не в счет. С ними близкого общения никогда не было. Провела фотосессию, обработала снимки – и забыла.
Настя вдруг дернула тощие руки, и оттолкнула Анну от себя. От рывка зашатался стол, и стакан с соком, перевернувшись, брякнул по дереву. Оранжевая струйка закапала на тканевую дорожку.
– Не будет хорошо! Ты должна уехать! – проговорила девчонка утробным и совсем недетским голосом.
Анна отстранилась. Жуткий холод, коснувшись спины, стянул в тугой узел внутренности. Задержала дыхание.
Девчонка передвинулась по мягкому уголку вглубь стола. Затравленно глядя сквозь ровную, будто отрубленную, челку, она закатывала зрачки под веки.
– Настя, о чем ты? Перестань! Ты меня пугаешь! – Анна потянулась, чтобы коснуться ее плеча, но девчонка отпрыгнула, как ошпаренная. Мигом встала на пол с другой стороны уголка.
Прокричала, брызгая слюной:
– Ты несешь смерть! Ты несешь ужас! Ты несешь смерть! Ты…
– Настя, что с тобой? Очнись!
Анна попыталась подойти к ней. Но девчонка, царапнув тонкими пальцами по стене, рванула из кухни.
В коридоре тут же послышался грохот.
Выскочив следом, Анна застыла.
Сестра Дениса неподвижно лежала на полу. Одна ее рука была запрокинута за голову, вторая придавлена худым телом. Хоть бы не ушиблась сильно! Хоть бы все обошлось!
– Настя? – проговорила Анна, подойдя ближе. – Настя! Прошу тебя! Ответь, Настя!
Девочка молчала и не реагировала и не открывала глаза.
Савина чуть не свалилась рядом, увидев, как под малышкой растекается пятно карминной крови.
Сердце ухнуло в пропасть.
– Настя, о, Боже! – Анна заметалась. Никак не могла сообразить, что нужно делать.
– Что здесь происходит? – внезапно в проходе появился Денис. – Настя? – он подбежал к сестре и сразу прощупал пульс. Перевернув, высвободил ее руку – на предплечье у девочки проявился длинный глубокий порез.
Анна осмотрела пол. На правой стороне коридора, где крепился плинтус, торчал острый кусок пластика. Настя поскользнулась на каплях воды, что сама принесла из ванны, проехалась по полу и, зацепив пластик, будто ножом вспорола кожу.
Подхватив сестру на руки, Разумов понес ее в комнату. Голова девочки расслабленно легла на его плечо, а волосы волной рухнули вниз и хлопнули по стене.
Анна побрела следом, втянув шею и опустив взгляд, как непослушный ребенок. Она чувствовала себя виноватой. Не уследила. Чем все закончится – неизвестно. Застыла на пороге и дернулась, когда Денис, грозно глянув на нее, сказал:
– Говори, что случилось!
– Я не знаю. Мы сидели на кухне и просто общались. Она вскочила и убежала. Больше ничего, – Анна развела руками. – Я даже не видела, как она упала.
– Вы поругались, что ли? – Денис подложил сестре под голову диванную подушку, расшитую крестиком и приподнял раненную руку.
Девочка застонала, а Анна облегченно выдохнула. Ко всем проблемам не хватает только травмы ребенка.
Денис осторожно развернул к себе порез – из него струйками стекала кровь, измазывая диванное покрывало и его руки. Разумов скинул футболку и обмотал рану. Затем бросил через плечо:
– На кухне аптечка. Шкаф справа. Верхний. Там цветная коробка!
Савина мотнулась туда. Пока вытаскивала нужное, несколько баночек на полке завалились набок. Поправлять было некогда.
Чтобы не смотреть, как Денис перевязывает сестре руку, Анна нашла в ванной половую тряпку и вымыла коридор. Когда закончила, побрела на кухню и уставилась в темнеющий вид за окном: густой сад, уходящий в низину. Прямо перед домом расстилался подстриженный газон. За площадкой вырисовывались очертания качели, баскетбольного кольца и турника. Чуть в стороне, как лохматые звери, заросли ягодников. В сумерках было не разобрать какая там росла ягода.
