Соблазн

– Сегодня ясно, – усмехаюсь, выглядывая в окно. Целых два дня хорошая погода, и я боюсь к этому привыкать.

– Ладно, любимый, побегу, – мурлычет она – на выходных, может быть, заеду.

– Угу, буду ждать.

– Целую, котик, – раздается на прощание, и в трубке повисает тишина.

Приедет, конечно… Будет сидеть в Москве до самого последнего момента. Лене этот переезд в Питер как кость в горле, будто в страну третьего мира собрался ее перевозить. В Москве у нее родители, подружки, работа, а в Питере только я.

А поскольку нас не так уж и многое связывает, данный вариант для нее совсем тоскливый. Но и после двух лет вполне стабильных отношений этого терять никто не хотел. Мы оба привыкли. Хотя, думается мне, разреши я ей остаться в Москве и пообещай высылать содержание – не задумалась бы.

– Натка говорит, что такая погода здесь часто, но, кажется мне, обманывает, – в проеме кухни появляется Ангелина и шагает к кофемашине. – Нужно сделать перерыв.

– Точно, перерыв не помешает, – я все еще задумчиво кручу телефон в руках, потом бросаю его на стол. – Любишь сладкое?

– Да, – она ставит на стол наши чашки, – но мясо люблю больше.

– Через час приедет, – я подталкиваю к ней коробочку со сладостями. – Как знал, заказал стейки.

– Можно вопрос? – уже освоившись, Ангелина свободно перемещается по кухне. Открывает ящик с приборами и вытаскивает две чайных ложки, одну из них вручает мне.

– Давай, – я откладываю ложку и сосредотачиваюсь на кофе.

– Такое ощущение, что ты живешь один, – она прикусывает губку и аккуратно раскрывает коробочку с синнабонами. – Обожаю такие.

– Рад, что угодил, – продолжаю следить за тонкими пальцами, подхватившими липкое пирожное. Во рту даже слюна собралась, так захотелось их облизать.

– Так, а где будущая жена?

– Все тебе интересно.

– Я бродила по комнатам, и женских вещей нет, это странно.

– В Москве, и сюда ехать не хочет.

– Не любит Питер?

– Нет.

– А ты?

– А у меня здесь работа, так что вариантов нет.

– Понятно, – Ангелина делает бровки домиком и медленно жует,– а мне нравится. Я тут родилась, может, в этом дело?

– Возможно, – как можно спокойнее делаю глоток кофе. – Где именно жила?

– Это сложно, – она откладывает недоеденный синнабон и облизывает свои пальчики.

– Я пойму.

– Мои родители здесь жили, когда я была маленькой, но потом мы с отцом уехали. Так что я даже район не помню.

– А мама? – делаю над собой усилие, чтобы не выдать своего волнения.

– Ей мы стали не нужны, она нашла себе другого мужчину, – лицо Ангелины подергивает печаль, – так бывает.

Вот что, значит, Семен ей сказал. Сволочь.

– Ладно, пойду работать, – она неловко соскакивает со стула. – Когда привезут мясо, зови.

Глава 10

Растянувшись на плюшевом розовом диване, словно на кушетке психотерапевта, я попиваю мартини маленькими глотками и то и дело бросаю на Натку осуждающие взгляды. Сегодня пятница, я всю неделю впахивала, и вот сегодня настал тот самый вечер, когда можно выдохнуть и немного отвлечься. А эта копуша застряла у шкафа и никак не может выбрать, что нацепить на свою подтянутую тренированную жопку.

– Мы могли выехать минут двадцать назад, – обреченно вздыхаю я и забрасываю в рот оливку.

– Котиков все равно будет с часовым опозданием, так что спешить необязательно.

– Там мартишок пить было бы поприятнее. На людей можно посмотреть, себя показать в красивом платьишке, – я провожу ладонью по золотой ткани платья и контуру шикарного декольте. Что‑то именно в России меня потянуло на подобные смелые наряды. Женщины тут выглядят на порядок более ухоженными и на два порядка более красивыми, так что хочется соответствовать.

– Мы идем на перформанс, так что смотреть все будут в одну точку, а заодно и охуевать. Это ж Котиков.

– Я специально не спрашиваю, какая именно тема, чтобы сохранить эффект неожиданности.

– За это можешь не переживать: даже если ты бы и знала, не помогло бы. Ставлю сто баксов, челюсть у тебя отпадет и покатится по паркету в любом случае, – Натка вытаскивает из шкафа кислотно‑зеленый меховой пиджак оверсайз и такие же кислотные синие брюки клеш. – Что скажешь?

– Миленько, твой Юра точно бы оценил, – прыскаю я и слежу за тем, как она все это на себе нацепляет и застегивает единственную пуговичку пиджака на груди. Оказалось, носить его нужно на голое тело. – Мне даже страшно рядом с тобой ходить будет. Затмишь.

– Не завидуй, – кислотная красотка влезает в серебряные шпильки и вешает на плечо черную лакированную сумочку. Ярко‑розовые волосы, так уж и быть, собирает в хвост.

– Не могу, – честно признаюсь я, – первый раз в реале вижу человека, которому вот эта вся подиумная кутюрная лабуда была бы к лицу.

– Спасибо, – она наполняет свой бокал и немного отпивает.

– Как новый матрас? – не могу удержаться и перевожу взгляд на кровать.

– Как облачко, – вздыхает немного печально Натка и присаживается на его край, – спать одно удовольствие.

– Только спать? – я приподнимаю бровь.

– По тому, с каким энтузиазмом ты интересуешься моей личной жизнью, сразу видно, что твой мужик далеко и секс для тебя сейчас – просто очень красивое и притягательное слово. А еще недоступное, – похлопывает она по покрывалу рядом с собой.

– Так заметно? – я даже выпрямляюсь на диване, при этом чуть не залив свое красивое платье алкоголем. Облегченно выдыхаю, понимая, что из гардероба Натки мне бы точно ничего не подошло.

– Ну, платье твое с вырезом «а загляните‑ка мальчики сюда» и разрезом на ноге «а посмотрите, какая шикарная ножка и даже край чулок виден». Наверняка еще и спина голая.

– Она под волосами, – глухо и тихо сообщаю я. А я думала, меня просто потянуло на красивое. Вы тут, девочки, очень красивые и ухоженные.

– Это все недостаток того самого, – Натка плюхается рядом со мной на диван.

– Полторы недели не такой большой срок, – я начинаю ерзать и поднимаюсь на ноги. – Дело в другом.

– И в чем же? – подруга по‑пацански закидывает ногу за ногу и покачивает блестящей шпилькой.