Сокровища капитана Малисиозо

Караван, благополучно миновав опасное место, углубился в бескрайнюю безжизненную Великую Пустыню, которая раскинулась перед ним словно светло‑желтый ковер. Впереди на резвом вороном коне в белой чалме ехал Скупой Юсуф, рядом с ним на крепких мулах Старый Рахмат и Карим, богатые купцы шелками и пряностями. Торбеллино, покачиваясь из стороны в сторону на верблюде, с интересом смотрел вокруг. Он впервые очутился в настоящей пустыне, ему все было в диковинку: и стада пугливых антилоп, и высокие песчаные барханы, и сухие одинокие деревца у заброшенных редких колодцев, и пересохшие русла ручьев и рек, и наблюдавшие за караваном неподвижные вараны, выползшие на охоту из своих нор…

Нестерпимо палило знойное солнце, мучила жажда, на зубах поскрипывали песчинки. На второй день караван вышел на брошенный Мертвый Город. Когда‑то это был большой город с красивыми дворцами и храмами, в котором процветали различные ремесла и торговля. Потом он пришел в упадок, и люди ушли из него навсегда. Теперь в нем хозяйничали солнце и обжигающий ветер. Ходили легенды о том, что жители города потревожили духов пустыни. И те разгневались на них. Частые песчаные бури и постоянные проблемы с питьевой водой вынудили жителей навсегда покинуть красивый богатый город. Колодцы высохли, растительность и живность погибла. Вскоре он опустел, и барханы похоронили его под толстым слоем песка.

Маленький Саид на привале за чаем рассказал Торбеллино, что раньше сюда часто наведывались искатели сокровищ и даже многие из них находили что‑то ценное в развалинах, то ли драгоценности, то ли древние книги… Но после того, как неизвестно куда пропало несколько групп таких «копателей», желание искать приключения в Мертвом Городе у многих любителей старины улетучилось.

К вечеру третьего дня пути поднялся сильный ветер. Заходящее красное солнце скрылось за желтым облаком пыли. Верблюды испуганно сбились в кучу. Погонщики уложили животных на песок и закутали свои лица чалмами. Приближалась песчаная буря. Мгновенно стемнело, будто наступила ночь. Дышать становилось с каждой минутой все труднее и труднее. Сильные порывы ветра налетели неожиданно, с пронзительным оглушающим свистом рвали с людей одежду, валили с ног. Неумолимые песчинки секли лицо, забиваясь в глаза, уши, нос… Торбеллино, закутавшись в накидку с головой, прижался к лежащему на песке верблюду. Спустя час бешеные завывания и резкие порывы безумного ветра стихли. Буря окончилась также внезапно, как и началась. Юноша, отряхнувшись, осмотрелся: в полумраке виднелись неподвижные силуэты верблюдов и скорчившихся людей, наполовину засыпанных песком.

Наступила ночь, прохладная непроглядная мгла опустилась на безжизненную пустыню. Люди, кутаясь в теплые одежды, от холода спасались у наспех разведенных костров. После скудного ужина Торбеллино, удобно устроившись рядом с Саидом на кошме у огня, прислушивался к разговорам бывалых погонщиков и наблюдал за живой игрой язычков яркого пламени. Он не заметил, как задремал. Ему приснился родной цирк: Франческа, танцующая на лошади, Тибальдо, жонглирующий цветными кольцами и зажженными факелами, добрый дядюшка Бемс…

 

Глава 5. В плену у номадов

 

Очнулся юноша от грубого окрика, который заставил его вздрогнуть.

– Вставай, бездельник! – совсем рядом визгливо орал торговец, бесцеремонно пиная спящего Саида в бок. – Немедленно седлай коней!

Маленький погонщик вскочил как ошпаренный и стремглав бросился исполнять указания сердитого хозяина, который с утра был явно не в духе. Караван засуетился, готовясь к дальнейшему переходу. После непродолжительной молитвы погонщики расположились завтракать у костров. Вдруг, словно привидение, на вершине ближайшего бархана появилась группа вооруженных всадников. Это было так неожиданно, что все в каком‑то оцепенении продолжали сидеть у костров, глядя на незваных гостей, как на мираж.

– Номады! Номады! – встрепенувшись, завопил Саид, вскочил на ноги и швырнул пиалу с чаем в костер. – Мы погибли!

Маленький погонщик и остальные бросились к верблюдам в поисках оружия. Всадники с громким пронзительным свистом и улюлюканьем неслись на своих лохматых низкорослых лошадях к каравану, поднимая за собой тучи песка. Торбеллино завороженно смотрел на приближающихся кочевников в лисьих шапках, размахивающих кривыми саблями. Защелкали выстрелы – это Юсуф и погонщики с пистолетами и ружьями в руках из‑за лежащих верблюдов и тюков открыли огонь по незваным гостям. Двое номадов, сраженные пулями, свалились с седел и зарылись лицом в зыбучий песок, остальные вихрем продолжали неумолимо приближаться. Вот уже видны их искаженные яростью лица и злые раскосые глаза. Несколько всадников на полном скаку, вскинув небольшие изогнутые луки, выпустили с десяток оперенных стрел. Одна из них вонзилась в высунувшегося из‑за тюка Саида. Торбеллино рванулся было на помощь к маленькому погонщику, с которым успел крепко сдружиться за время путешествия, но колючий аркан, сплетенный из конского волоса, со свистом захлестнул его шею. И он, задыхаясь, рухнул на землю.

Когда юноша пришел в себя, все было кончено. У потухших костров лежали убитые: зарубленный Скупой Юсуф, до последнего защищавший свое добро, и двое погонщиков. Низкорослые кривоногие номады суетились около сваленных тюков с товарами, осматривая добычу. В стороне сгрудились перепуганные пленные в ожидании своей участи. Один из них, молодой крепкий парень, сидел на песке и горько плакал, проклиная свою несчастную судьбу.

Купцов кочевники отпустили с миром, вернув им часть товаров и десяток верблюдов, остальной же караван с погонщиками погнали на запад. Несколько дней их гнали по раскаленной пустыне, почти не давая пить. Измученные жаждой пленники еле‑еле тащились по зыбким пескам, оставляя позади цепочку следов, которые через пару часов заметет ветер. Солнце стояло почти вертикально и с адской силой давило на голову и глаза. На третий день пустыня отступила. Перед караваном раскинулась широкая степь. Идти стало намного легче. Начали попадаться ручьи и мелкие речки. Под ветерком легко стелился седой ковыль, весело щебетали птицы, посвистывали любопытные сурки, высунувшись из травы. Из‑под ног часто выпархивали стайки пестреньких перепелов. Вдалеке с глухим топотом пронесся небольшой табун диких лошадей. Торбеллино с удивлением смотрел на этот живой мир: за эти дни в пустыне он успел отвыкнуть от него. Теперь он был просто влюблен в него и не мог надышаться его живительным воздухом, порой забывая, что находится в неволе.

Следуя на северо‑запад, караван пересек ряд равнин с прозрачными, как слеза, озерами и к вечеру достиг живописной долины, окруженной со всех сторон невысокими зелеными холмами. Показались белые юрты кочевья. Дым костров стелился над степью и распространял терпкий запах горящего верблюжьего помета и жареной баранины. Над кочевьем стояло громкое ржание и неистовый лай собак. С собаками кочевников шутки плохи. Эти огромные злобные псы с отрезанными ушами выглядят довольно внушительно и с врагами не церемонятся.