Страсть или власть?

Глава 7

 

 

Рэймонд

 

Харисон, действительно хороший боец. Об этом говорят мои синяки и ссадины по всему телу. В таком виде идти в школу равно тому, чтобы испортить себе день. Глупые вопросы и комментарии мне сейчас не нужны.

В комнате брата стоит дымный смог. Как же надоела эта его зависимость. Впервые он взял сигарету в руки, когда увидел гроб с телом матери, плавно опускающийся в землю. Это был конец. Осознание того, что больше мы её не увидим убило моего брата. И он продолжает медленно уничтожать себя, выкуривая одну сигарету за другой.

– Твою же мать, – натягивая трусы на пояс, Артур вытаскивает наушники из ушей и тушит сигарету.

– Что, братик, дымится после того, как не получилось уломать Иду? – я усмехаюсь, вспоминая, как они вчера уехали вместе с Мартином.

– Отвали, придурок. Я не приставал к ней. Так же, как и к Амелие. Это же ты мечтаешь ей присунуть, – натягивая школьную форму, Артур злится ещё больше. Он так же, как и я терпеть не может каждый день ходит в одежде, которую носят другие. Мы привыкли выделяться, а не сливаться.

– Что молчишь? Я же прав, – на его лице нет и капли намёка на улыбку, кажется, он серьёзно запал на старшую сестру Циммер. Амелия родилась на пять минут раньше Иды. Прочитал в досье, которое заказал сразу же, как увидел её на вечеринке.

– Конечно, ты всегда прав, Артур, – выхожу за дверь с осознанием того, что мой брат, действительно, мог бы сделать её счастливой. Ему не интересны криминальные дела отца. Он хочет нормальной жизни, без угроз, перестрелок, драк и убийств. Без наркотиков, обмана и воровства. Без желания заполучить величие и уважение любыми способами.

 

Амелия

 

Открывая глаза, вижу перед собой мирно спящее лицо сестры. Мы никогда ничего друг от друга не скрывали. И сейчас, когда за один моя жизнь изменилась, больно осознавать, что я не могу ей ничего рассказать.

Вчера я словно заново почувствовала в себе силы. Поняла, что не хочу бояться, чувствовать себя слабой, постоянно требовать защиты. Я должна уметь постоять за себя. Не терять контроль. Быть уверенной в том, что могу дать отпор. Неважно, будет ли это законно, или мне придётся применить жестокость. Я хочу быть сильной.

– У тебя такой взгляд, словно ты сейчас перережешь мне горло, – Ида улыбается и я прихожу в себя.

– Что вчера было? Тот седоволосый брутальный мужчина, он показался мне опасным. Кто он? – обычно она ничего не помнит, когда много пьёт, но видимо Артак Доберман оказывает особое влияние на людей.

– Это отец Рэя и Артура, – на её лице застывает удивление. Конечно, глядя на этих двух красавчиков у кого‑либо вряд ли возникнут догадки, что они имеют отношение к преступному миру.

– Теперь понятно, в кого они такие, – собирая волосы в пучок, сестра направляется в ванную комнату, а я, не заправляя постель, достаю из коробки всё, что знаю. К чёрту этих парней, пусть смотрят. Восхищаются, хотят трахнуть. Мне плевать. Я буду такой, какой хочу. Не буду больше бояться быть красивой.

Какое же это приятное чувство. Выделяться, собирать взгляды окружающих и быть уверенной в себе. Это словно магнит силы и энергии. Чем больше понимаешь, что люди восхищаются тобой, завидуют, тем крепче становится желание стать ещё лучше.

– Ты изменилась, – улыбаясь, Артур встречает меня у входа в раздевалку. Мы с Идой опоздали, в этот раз из‑за меня.

– Всё благодаря тебе, – конечно, не всё, а лишь от части, но сделать младшему Доберману комплимент равно тому, чтобы наладить контакт после вчерашней стычки в их доме.

– Врушка. Ладно. Это неважно. Главное, что сейчас ты настоящая. На твоём лице радостная улыбка. И ты не смотришь по сторонам в ожидании чего‑то ужасного. Я рад, – скидывая с себя пальто, сестра внимательно прислушивается к каждому нашему слову. Надеюсь, этот взгляд, наполненный любопытством, не говорит о ревности.

– А я в шоке. Целый год смотрела на её убитое жизнью лицо. И сейчас не знаю, как реагировать на такую резкую перемену. Но тоже очень рада, – накидывая сумку на плечо, Ида целует меня в щёку и бежит на третий этаж, у неё химия. Самый страшный предмет для моей сестры. Н2о просто добавь воды. Вот и все её познания в этом предмете.

– Мне на второй, – взъерошивая волосы, Артур всё ещё не знает, как начать не самый лицеприятный разговор. Я обижена. Или разочарована. Не знаю. Мне просто было неприятно осознавать, что весь день, что мы провели вместе, преследовал лишь одну цель. Меня.

– Прости, – наконец говорит он, как только мы ступаем на лестничный пролёт. Пытаюсь сдержать улыбку. Не всё потеряно.

– Я правда, думал об этом. Признаюсь честно, это вполне нормальное явление, ты возбуждаешь меня, как девушка. Но я не собирался заниматься с тобой сексом или пытаться уломать. Просто хотел помочь избавиться от страха. Показать, что ты можешь противостоять мужчине даже с самыми талантливыми подкатами, перестать терять самообладание при одном, даже самом малейшем, подозрении на то, что тебя хотят трахнуть, – какой же он смешной.

– Но ты мне правда нравишься. И я не хотел тебя обидеть. Просто такой уж я человек. Считаю, что делаю всё правильно. А потом лажаю и получается, как есть. Да и похоже, мои подкаты не такие уж и талантливые, раз ты смогла сдержаться, – я усмехаюсь, младший брат Доберман самое милое и самое самовлюбленное создание на свете.

– Я тебя прощаю. И кстати, мне понравились твои подкаты. Особенно выходка с пролитым пивом. Я знаю, это произошло не случайно, – он смущённо отводит взгляд, пытаясь скрыть своё разоблачение.

– Пойдём уже, урок начался десять минут назад, – ступая на первую ступень, врезаюсь ему в грудь, нам смешно. Это всё эмоции. Адреналин от искреннего разговора.

– Я бы прогулял с тобой ещё парочку уроков, – мы на одном уровне, и кажется смеяться перестали.

– Всего парочку? – склонив голову набок, смотрю в карие глаза, через года три он будет точной копией своего брата, и вероятно лучше, чем Рэймонд. Хотя, кто знает. Может в 16 лет молодой боец был таким же добрым и мягким, но правила семьи заставили его перемениться.

– Все. Прогулял бы все, – надеюсь, он не потеряет свой свет в окружении тьмы. Это будет нелегко, но хотелось бы в это верить.

– Ты даёшь мне надежду. И должна понимать, насколько опасно это может быть, – говорит Артур после того, как я оставляю лёгкое прикосновение губ на его щеке. Это неправильно. Так делать нельзя. Но я ничего не могу с собой поделать. После всех стараний, парень заслужил поцелуй.

– Я знаю. Прости, – поджимая губы в тонкую нить, поднимаюсь вверх по лестнице. Ещё немного постояв, он следует за мной. Мы расходимся по разным кабинетам. И этот незаконченный разговор остаётся где‑то в районе лестничного пролёта.