Стриптиз

– Использованный бывает только презерватив. Его дважды уже не наденешь. А женщина только затроганной, – вставляет свое замечание Зарина. Она из яркой стриптизерши превращается в обычную женщину. Макияжа уже нет, волосы убраны в обычный хвост.

– Тогда я была затроганной. И это отвратительно, – кричу я. – Хочу домой, – устало произношу. Опускаю вниз, голову кладу на колени. Глаза закрывать нельзя – рискуешь заснуть.

Я думала раньше сильно уставала. Приходила со смены и заваливалась спать до обеда. Каждая клеточка была выжата до максимума. А сейчас она не только выжата, она испорчена, начала гнить. И гниение это необратимо.

Я одеваюсь в привычный спортивный костюм, в котором и приехала, и выхожу из здания. Парик пока на мне, макияж смою дома. Я отчаянно не хочу, чтобы хоть кто‑то знал какая я. Образ, созданный мной, останется закрепленным за стриптизершей Нинель. Не хочу иметь с ней ничего общего.

Астра плетется следом. Зевает на ходу и морщится, стоит нам выйти на улицу. Солнце ярко светит.

– До завтра? – Астра меня обнимает, проводит рукой по волосам. Странная она все‑таки.

– Да. До завтра, – прощаемся. Я подхожу к своей машине, так зазывно мигает.

Вскидываю голову к нему. Оно ясное. Ни облачка. Чистая голубая гладь. Дышу глубоко.

По чуть‑чуть я начала свыкаться с мыслью, чем я занимаюсь теперь. Это просто работа, где нужно чуть больше позволить другим. И себе в том числе.

Внушаю это себе, заталкивая все чувства на задворки. Понимаю, что они никуда не денутся. Скорее всего, чем дальше я буду их задвигать, тем сложнее будет мне потом. В один прекрасный день я взорвусь вулканом. И это не про крышесносный оргазм. Это будет смертельное и убийственное действие.

Тру ладони друг о друга. Они все еще холодные. Щеки горят, грязное тело ждет прохладных капель. А руки… даже пальцы тяжело согнуть.

Я чувствую, что сзади кто‑то подходит, дышит шумно в затылок. Этот кто‑то берет прядь черных волос, рассматривает ее.

Мне не надо поворачиваться, чтобы узнать его. Горький табак, но в нем есть какая‑то сладость. Олег раньше увлекался сигарами. У них специфический запах, ничего общего с обычными сигаретами. Аромат глубокий, с горькими нотками, а на языке остается сладость и привкус чего‑то мужского, запретного и жгучего.

Мне так и хочется сказать, что раньше ты пах по‑другому. Закусываю внутреннюю часть щеки.

Главное молчать. Не болтать. Не выдержу, если он все‑таки узнает во мне ту Нинель.

Это же он меня так звал.Только звучало это нежно и ласково. А сейчас…

– Домой не торопишься, – говорит уверенно. Слова только растягивает.

По спине прокатывается холодок. А следом и мурашки. Меня всю от него потряхивает. Запах его, другой, аромат, другой. Я же не знаю уже этого человека. Он чужой. А чужой должно равняться опасности.

Но мое тело так не думает. Грязное, облапанное сальными взглядами считает, что человек, стоящий за моей спиной, самый желанный объект.

– Почему же? Очень. – Не терпится добавить, что меня дома дочка ждет. Сопит еще, наверное, сны видит. Хочу вдохнуть запах ее волос. Так настроение поднимается и чувство, что на все готова ради нее.

– А что тогда стоишь и в небо смотришь? – он сам поднимает взгляд наверх. Всматривается.

Делаю два вдоха. Хочу спросить его. На языке вертятся вопросы.

– Та девушка в зале, которая была с вами… Она? – жена? Любовница? Кто? Боже, неужели я это хочу у него спросить? У меня нутро жжет только от мысли, что он опять не свободен, а смотрит в мою сторону. Нельзя же не понимать, что он хочет меня. Сильно. До ходящих желваком и крепких кулаков.

Он закусывает нижнюю губу и улыбается. Я как дура наблюдаю и хочу сама закусить его губу. Желание возникает внезапно и резко. Убираю руки за спину, чтобы ненароком это не повторить.

– Знакомая.

А как с ней трахаться, Ольшанский? Хорошо? А со мной как было?

– Оливкой вы ее так и не покормили. А она ждала, – украдкой следила за ними, ловила на себе жгучие взгляды Олега. Он так и не перестал смотреть за мной. От его взглядов становилось неуютно. Потому что я с другим мужчиной. Голая. А мышцы сводит от него. Мудака.

– Главное, что покормил тебя. Вкусно было? – провоцирует. Губы пылают. Он словно опять коснулся их и провел пальцем по границе. Облизываю и смотрю на Ольшанского.

Безумно хочется поцелуя. Короткого. Только касание. Легкое, но уверенное.

Даже привстала на носочки.

А потом вспомнила. Я стриптизерша, а он мой начальник. Он мой бывший любовник, а я простая девчонка из бара. У нас ничего общего и быть не может.

– Я больше люблю маслины.

И ты об этом должен был знать. Слова эти колят язык.

– Понял. В следующий раз будут маслины. У меня в кабинете.

– Что? – смотрю и не могу поверить. Его взгляд кажется сейчас очень тяжелым. Он давит на меня. Превращаюсь в щепку – сгорю, никто и не заметит.

Олег только улыбается. Скалится. Все‑таки я вижу оскал. Улыбался он по‑другому. Мягко и приятно.

Внутри закручивается ненависть, и начинает бить крупной дрожью. Он предлагает мне, стоп, приказывает, его тон приказной, подняться в следующий раз к нему в кабинет.

Злюсь. На него, на себя, на весь белый свет. Злость плещется в глазах. Олег видит это, потому что проникает глубоко в душу своими ореховыми глазами и пьет эту злобу. И она кажется ему вкусной. Как оливки, черт бы их побрал.

– Танцуешь ты, кстати, так себе, – нагло заявляет.

Отворачиваюсь. Дышу часто. Хочу вцепиться ему и выцарапать ореховые глаза. Чтобы уже и не смотрел ни на меня, ни на мой стриптиз.

– А почему тогда я чувствовала твои руки везде, хоть ты и не касался меня, м? – приближаюсь и говорю в губы. Меня скручивает и кидает в разные стороны. И чувства такие же. Перекатываются от запредельного возбуждения до лютой ненависти.

– А хочешь? Чтобы касался? – носом ведет вдоль щеки и опускается к шее. Прикрываю глаза и сдерживаю стон. Боже, его дыхание обжигает. И я уже чувствую его губы, но он не целует. И трясет всю. Сильно‑сильно.

– Не больше, чем остальные.

Медленно прекращает свои действия, растягивает секунды. И смотрит уничтожительно. Держу удар. Потому что сама уничтожаю.

– Отдыхай, Нинель, – имя выделил, прокатил по языку. Было также вкусно?

– Всего хорошего, Олег Викторович, – отхожу на безопасное расстояние, пячусь к машине. Руки потряхивает, но я открываю дверь и быстро сажусь за руль. Олег наблюдает за мной. Никак не уходит. Я под его взглядом не могу сконцентрироваться.

Доезжаю до дома еле‑еле. Глаза так и закрываются.