Стриптиз

– Зачем?

Игнат молчит. Но смотрит в глаза. Они красивые даже при таком свете. Темные, шоколадные какие‑то. Он как‑то грустно ухмыляется. Так делают проигравшие.

– Нинель. Так надо.

Поднимаюсь, а в душе закипаю. Бурлит там все, кипятком обжигает. Волнение в каждом шаге, в каждом вздохе. Мне страшно. Страшно быть с ним один на один, страшно то, что будет в его кабинете.

Лестница кажется очень крутой, неудобно подниматься. Замедляюсь и перевожу дыхание. Руку прикладываю к груди. Сердце бьется очень часто. Того и гляди выскочит. Это становится больно.

Стучусь в дверь. И чего‑то ждут.

– Заходи, – его голос разносится эхом. В моем сознании. В голове вообще пусто. Ни одной мысли. Даже воспоминания покинули меня. Пустота и одиночество. И его голос, некогда такой любимый. А сейчас он властный, повелевающий. Ослушаться, значит, нажить себе врага. Такого Ольшанского я не знаю.

– Добрый вечер.

Снова желание прикрыть грудь. Хоть маленьким клочком ткани.

Олег обводит меня хищным взглядом. Вглядывается в каждую клеточку, что начинает гореть в его ореховых глазах. Душно. Чрезвычайно. Мне нужен кислород, глоток свежего воздуха.

Только… мне нравится это взгляд. Из всех присутствующих здесь мужчин, только под его взглядом мне и жарко.

– Привет, – его голос низкий, вибрирующий.

Дыхание замедляется. Кажется, что теряю сознание.

Ольшанский в белой рубашке, рукава закатаны. В руке бокал с янтарной жидкостью. Сексуальный и возбуждающий.

Ох, какая ты грязная, Нинель.

Вспоминаю наши ночи. Их было не так много, но каждая отзывается томной болью внутри.

– Как приват? – он видел, наблюдал за мной.

– Замечательно.

– И все? Все твои слова? – он приближается ко мне медленно. Каждый шаг – несколько ударов сердца.

Отвожу взгляд в сторону. Когда смотрю на него, в его глаза – вижу того Олега, что знала. Нежного, страстного, любимого. А сейчас передо мной другой человек.

– А что ты хочешь услышать?

– Что ты делала? – уже шепчет на ушко. Вибрирующий голос заставляет покрыться мурашками. Я в его власти. Понимаю это. Только часть меня сопротивляется этому. А другая…

Приближаюсь к его лицу. Горький табак врывается в поры. Запах настолько тяжелый, что я чувствую его своей кожей. Он давит. А в животе закручивается спираль удовольствия и какого‑то кайфа. Неправильный кайф, запретный. Я в этом ему никогда не сознаюсь.

– Танцевала. Мои руки гладили себя, ласкали. Глаза прикрыты и я много, что представляла, когда он на меня смотрел.

Отхожу. Черным взглядом бью его. Хлещу жестоко. И получаю удовольствие, когда его кадык дергается, он сглатывает слюну, пальцем проводит по подбородку. Ореховые глаза становятся темными. Бликов нет.

– Тебе понравилось?

– Нет.

Смотрим друг на друга. Ни улыбок, ни флирта. Он хочет меня, я это знаю.

В его кабинет заходит один из официантов с подносом. На нем закуски и два бокала.

– А ты не терял времени. Подготовился, да?

– Ты говорила, что любишь маслины.

– Заставишь их есть? – обхожу столик и усаживаюсь на диван. Ноги еще трясутся. От его взгляда, его запах, такого мужского и развратного. Боже, его запах и правда развратный. Я как шлюха готова выполнить любое его желание.

– Сама захочешь, – говорит слегка грубо.

Ольшанский присаживается рядом. Очень близко. Я чувствую его. Между нами нет свободного пространства. А я не отодвигаюсь ни на миллиметр. Хочу, чтобы горечь табака захватила меня полностью. А еще сладость. Сладость момента и нотки его парфюма. Может он то и сводит меня с ума. Не алкоголь, не близость такого мужчина, а просто сладкие ноты какого‑то цветка. Душного, немного приторного.

– А ты любишь? Оливки?

Я знаю ответ. Он их терпеть не может.

Беру одну и погружаю в рот. Смотрю в глаза и мычу от удовольствия. Кто бы мне сказал, зачем я так делаю. Провоцирую его, дергаю тигра за усы. Наверное, мне просто доставляет удовольствие его взгляд на мне. Он смотрит так же, как и пять лет назад. Мое тело и тогда вызывало какое‑то немое восхищение в его глазах. Я ловила эти импульсы и чувствовала себя самой красивой и желанной. Как сейчас. Не с этими толстыми мужиками, а с ним, с Олегом.

– Пей, – указывает на коктейль. Он ярко‑красный, как и все в его заведении. Не помню, чтобы он любил этот цвет. Да и я не люблю.

– А ты?

– У меня свой.

– Виски? Мне кажется ты любишь его. А еще коньяк. Хороший, выдержанный, – Олег прищуривается и изучает меня. Взгляд пока держится на уровне лица и моих глаз.

– Ты права. Виски, коньяк.

– И Лонг‑Айленд. Почему‑то мне кажется, тебе он тоже нравится.

Сдаю себя с потрохами. Прикусываю язык, даже чувствую соленый привкус крови. Отрезвляет.

Олег отводит взгляд, смотрит куда‑то в пол. Думает. Украдкой чешу кожу бедра. Волнуюсь.

– Мы знакомы? – он странно на меня смотрит. Сглатываю слюну. Главное не выдать себя. Дышу часто. Его взгляд опускается на грудь, и Олег завороженно наблюдает за моим дыханием. Кожа покрыта мурашками, острые соски непозволительно близко к ткани рубашки. Стоит чуть податься вперед – и прижмусь к нему, почувствую его силу и мощь. Боже! Закатываю глаза от одного только представления об этом.

Мне хочется, чтобы он коснулся меня. Он, не чужой мужчина, что заплатил мне, а Ольшанский. Мудак, предатель, женатый и несвободный человек, каким всегда и был.

– Нет, – улыбаюсь.

– Ты работала в одном из моих клубов? Официантка? – не отстает. Я жалею, что сказала. Еще немного, и он может догадаться. Сгорю со стыда. Утону в унижении и уничтожении.

Приближается ко мне. Его руку чувствую у себя на бедре. Он ведет ее вверх. Чуть‑чуть и коснется трусов. Дыхание прерывается, становится поверхностным.

– Меня нельзя трогать, – уверенно говорю. Даже удивляюсь.

– Блять.