Стриптиз

Меня потряхивает. Я часто закусываю губу, что кожа стала чувствительной, и ей делается больно. Это иногда отрезвляет. Такая боль возвращает к реальности.

Тот же амбал ждет у входа.

– О, вернулась, – говорит хрипло. Опускаю свой взгляд, не хочу встречаться с его.

Киваю. Пытаюсь обогнуть его и пройти внутрь. Он преграждает мне путь. Забавная игра в “поймай меня”. Только мне сейчас далеко не весело и не забавно. Мне страшно. Да так, что руки трясутся, а перед глазами все расплывается.

– Я могу пройти? – стараюсь звучать уверенно. Даже гордо как‑то. Надеюсь не аукнется мне это все. Такие мужчины не любят, когда с ними разговаривают свысока.

– Звать‑то как тебя? – ощущаю его взгляд на себе. Он очерчивает границы тела. Я нервно заправляю черную короткую прядь за ухо.

– Нинель.

– Красиво, – он противно цокает языком. – Ну иди, Нинель, – чеканет мое имя.

Быстро переступаю порог и устремляюсь по темному коридору, даже не спросив, куда мне идти в этот раз. Я перестала думать и как‑то анализировать. Все мысли только о предстоящей ночи.

Я помню, когда первый раз вышла на сцену танцевать гоу‑гоу. Мне казалось, что я как на ладони. Было так волнительно это делать. Но я ведь люблю танец. Через него чувствовать свою сексуальность. Это красиво, в конце концов.

А сейчас я буду делать тоже самое, но голой. А еще показывать, что мне нравится чужое, сальное внимание, скользкие взгляды по моей груди и играть возбуждение, которое у меня вряд ли будет.

Какое‑то желание скрыться от всего этого. Я вся дрожу.

Наугад нахожу гримерку. Сразу замечаю Астру. Отчего‑то искренне ей улыбаюсь, словно мы знаем друг друга уже давно. В ответ получаю громкое визжание. Она рада. Кидается на меня и обнимает.

– Как здорово, как здорово, что тебя взяли, – глаза ее горят. Сама она вообще уже такая яркая. Готовая.

– Да, я тоже, – замолкаю. Я правда рада видеть Астру, но рада ли я быть здесь? Не знаю. Не уверена. Меня пока штормит от любого слова. А с каждой минутой, что приближает мой выход на сцену, вообще накрывает волной паники и ужаса.

– Я говорила с Игнатом, – хитро улыбается мне, подмигивает. Я должна как‑то прочесть ее эти знаки. Но не получается, – он мне сказал, что ты сегодня выходишь. Хотя, прости, после твоего падения на сцене, я думала что все. Не увидимся больше. А я даже твой телефон не спросила, – она наигранно хнычет.

Почему‑то хочется спросить, видела ли она Ольшанского сегодня. Прикусываю язык, чтобы не сделать этого. Глупо, очень глупо так палиться.

– Поможешь? – киваю на гримерный столик.

– Конечно! И вот ещё смотри, – Астра указывает на множество сценических костюмов в углу.

Присвистываю. Уж что что, а на образы этот мудак не поскупился. Выложил приличную сумму. Руки чешутся хотя бы потрогать их.

– Какой нравится? – Астра перебирает ткань пальцами. У самой глаза горят.

Улыбаемся друг другу.

В комнату входит Зарина. Кажется, так ее звали. Черные глаза, черные волосы. Хищная улыбка.

– Привет, – голос мне ее не нравится. Стараюсь не отступать, но безумно хочется спрятаться от этого взгляда. Он очень жесткий. – Не думала тебя встретить.

– Придется теперь терпеть меня, – немного наглею.

Мы скрещиваемся взглядами. И стоим, молча сверлим друг друга. Нехорошо от этого становится. Я и так стараюсь унять в себе тревогу, а теперь и вовсе ощущаю себя паршиво.

Астра не замечает нашего поединка. Все рассматривает костюмы. Я беру первый не глядя. Не важно, какой из них окажется на полу спустя пару минут моего танца. Желание потоптаться на нем велико.

– Уау! – вспыхивает Астра. Ты египетская царица!

– Что? – опускаю взгляд на свои руки, где зажата золотая ткань.

– Сейчас тебе стрелки красивые нарисуем. Будешь Клеопатрой.

Зарина закатывает глаза и морщится. У нас с ней взаимное неприятие друг друга выходит.

Захожу за ширму, в руках сжимаю этот невнятный клочок ткани. Становится невыносимо душно в помещении. И воздуха становится мало. Наряд липнет к коже, она пылает, горит от любого прикосновения. Состояние нестабильное и шаткое.

– Астра, – зову тихо. Силы словно оставляют меня. – Поможешь накраситься?

Она хлопает в ладоши в предвкушении сегодняшней ночи. Хочется попросить ее поделиться ее настроением, потому что у меня его нет и в помине.

– Конечно, царица. Ой, – осекается, складывает полные губки буквой “о”, – она же царица? Или кто?

– Понятия не имею, – опускаю взгляд на туалетный столик, руками оперлась о него. Каблуки высокие, платформа тоже. Первый раз мне тяжело сделать и шаг. Он высасывает всю энергию, которую и так не наскребешь.

– Черт, загуглить что ль? – Астра напевает какую‑то песенку, веселую. Глаза светятся. На скулах яркий румянец – искусственный. Глаза подведены ярко. И красивые волны светлых волос. На ней костюм горничной. Банально, но мужчин и это заводит. А еще стюардессы, женщины‑кошки. Мой взгляд выцепил их среди вороха этого шмотья.

Астра профессионально работает кистью. И взгляд… он иногда меняется. Пропадают искры беспечности и появляется доля серьезности. В такие моменты она не стриптизерша по именем Астра, а полноценный визажист, знающий свое дело.

Легкая улыбка трогает губы. Хочется поделиться с ней своими мыслями. А еще переживаниями. Может, у нее найдется пара слов для меня.

– Ну все, готово. Зацени! – приближаюсь к зеркалу. И правда – Клеопатра. Надо только найти тиару на голову. Не будь я стриптизершей, моему образ позавидовала бы сама Элизабет Тейлор.

– Спасибо, – любуюсь собой. А Астра довольная. Протягиваю ладонь, она слегка ударяет по нет.

– Да, детка! – виляя пятой точкой выходит в коридор.

Я в помещении одна. Зарина тоже куда‑то ушла. Других девчонок не видела. Возможно, здесь не одна гримерка. Еще одна щедрость со стороны Ольшанского.

Через несколько минут клуб начнет свою работу.

Снова смотрю на свое отражение. Там не я. Да, девушка красивая, яркая. С соблазнительными яркими губами и темными, прожигающими глазами.

Но еще я вижу дикий страх в этих глазах. Губы потряхивает. Лицо бледное, хоть и на мне жирный слой румян.

И руки. Я их не чувствую. Кожу печет, а ладони леденеют. Меня знобит, словно поднялась температура, даже вижу испарину на лбу.

Состояние дна поглощает. Я барахтаюсь здесь, пытаюсь выбраться, но не получается, только глубже вязну.

Игнат без стука заходит в комнату. Пугаюсь. Если бы я была не одета? Черт, я все равно скоро сниму с себя это дешманское платье. Он и так увидит меня голой, будет оценивать, а в мыслях трахать так, как ему вздумается.