Танец мотылька

Но на сердце все равно неспокойно.

– Молоко? – спрашивает Марк и присаживается напротив. А я смотрю на него, затем на кофе, и понимаю в чем дело.

Я всегда пью горячее из одной чашки, которую подарили мне на одном из конкурсов. Она светлая, широкая и с золотистым ободком.

Сердце пропускает удар, я понимаю, что все идет как‑то против шерсти.

– Марк, кто ты?

– Вика, да что ты заладила?! – он громко ставит свою чашку на стол, такую же точно, как у меня в руке – узенькую, кремового цвета с принтом бабочки на одной стороне.

– Я никогда не пью кофе или чай из этих чашек.

Наблюдаю. Мужчина медлит, затем кусает хлеб и мне кажется тянет с ответом.

– Ток мыо жо, когдоа стоали вместе жить, – он прожевывает еду и запивает ее кофе. Затем уже разборчивей добавляет: – Решили пить с одинаковых.

– Я не помню.

«Муж» пожимает плечами.

– Ты меня чужим воспринимаешь, как ты можешь вспомнить такие мелочи? – он встает. – Так что? Молоко будешь?

– Нет. Я думала такие вещи муж должен знать.

– О чем ты?

Молчу. Марк вытягивает вверх густую черную бровь.

– Я не пью молока.

Замечаю, как он судорожно сглатывает и холодные глаза, словно стреляют в меня гневными искрами. В миг взгляд светлеет, губы изгибаются в скошенную улыбку.

– Ой, забыл, прости. Наверное, тоже после аварии местная амнезия случилась, – мужчина собирает посуду и принимается все ополаскивать. Будто намеренно оборачивается ко мне спиной, чтобы я не могла видеть его лицо. Но я слышу, как сильно стучит посуда об мойку. Нервничает.

У меня появляется мерзкое чувство, что меня обманывают. «Мурашки» ползут по плечам, забираясь под футболку. Обнимаю себя, чтобы прогнать неприятное ощущение.

– Я пройдусь немного, – говорю я и быстро встаю.

У Марка что‑то выпадает из рук и грохочет по раковине.

– Ты только из больницы, я тебя не отпущу.

– Ну, не сидеть же мне в четырех стенах всю жизнь?! – возмущаюсь я.

– Нет. Но недельку‑другую придется. Ребра хоть и треснули, но велика вероятность из‑за нагрузки сломать. Даже не думай. Пообщаемся как раз, я тебе расскажу все, что попросишь. Может это поможет вспомнить, – он вытирает руки о полотенце, отбрасывая его в сторону. Подходит ближе и, легко толкая меня на мягкое сидение, присаживается рядом. Я непроизвольно отодвигаюсь. Но Марк все равно запрокидывает руки и притягивает к себе.

– Отпусти, – шепчу я. Не настаиваю, просто прошу. Мне не хочется его обижать, вдруг он действительно мой муж.

– Не могу, люблю тебя и так не хватает твоего тепла и ясной улыбки. Сейчас ты только рычишь и дрожишь, словно я враг какой‑то.

Сглатываю. Да, мое поведение последнее время желает лучшего. Но что поделать, если я ни черта не помню?

 

Глава 16. Ничего общего

 

– Расскажи, как мы познакомились? – спрашиваю, и, все‑таки, отсаживаюсь немного.

Марк, нехотя отпускает мои плечи, и отходит к окну. Его бледное лицо освещают солнечные лучи. Нарочно всматриваюсь, чтобы уловить снова тот блеск в глазах, но ничего не замечаю. «Муж», словив мой взгляд, приподнимает бровь.

– Ничего особенного. Ты выходила из автобуса и чуть не упала, споткнувшись через бордюр. Я походил мимо и подхватил тебя, – он умолкает.

Решаю ждать продолжения истории молча.

Марк глубоко вдыхает. После звонка он кажется заведенным и беспокойным. И точно что‑то не договаривает. Нужно больше информации. Его история знакомства мне кажется бутафорией. Картонной коробкой, которую он возводит вокруг моих воспоминаний. Но зачем?

– И? – подталкиваю я его.

– Посидели в кафе, – Марк делает шаг ко мне. Я непроизвольно отклоняюсь. По спине ползет неприятный холод – влипаю в кожу сидения. – Просто влюбился с первого взгляда, – шепчет он.

Слишком близко. Слишком…

– Напоминает сказку, – бормочу и натянуто улыбаюсь. Голос дрожит и ломается, будто хочет вырваться и перейти в крик.

– Так и есть, – мужчина приседает рядом на корточки. Прячет в своих руках мои ладони. Наклоняясь, целует пальцы.

Прислушиваюсь к ощущениям. Приятно. Слышу запах его волос. Необычный запах: терпкий, как мускатное вино с щепоткой имбиря и долькой лимона.

Мне кажется, что если бы Марк жил в моем доме, я бы среди привычных ароматов слышала и его тоже. Но когда мы вошли в квартиру подобного запаха не было. И это настораживает, или доказывает, что мы не жили вместе.

Он поднимает голову. Гляжу в небесные глаза и так хочется ему верить, но никак не получается. В голове застряет трухлявый сук, который саднит и печет. Я – не замужем!

– Ты вспомнишь, просто нужно время.

Марк гладит шероховатым пальцем по линии жизни и мне кажется, что я уплываю на необъяснимых теплых волнах ощущений. Ни один мужчина не вызывал у меня подобных. Были только жгучие и острые отношения, не приводящие ни к чему хорошему. Но сейчас я об этом не хочу вспоминать.

У Марка красивые руки, ухоженные и длинные пальцы. Отмечаю красивый рисунок кровеносных сосудов, несколько родинок, пытаюсь напрячь память и вспомнить хоть что‑то о нем «до», но мысли по‑прежнему упираются в пустоту.

– Пойдем в зал, – «муж» тянет меня за собой.

В коридоре вдруг припечатывает к стене и впивается в губы. От неожиданности отвечаю, чувствуя, как подкашиваются ноги, и я несусь течением необузданной страсти. Он вталкивается языком и пьет мой страх. Будто с каждым движением я опустошаюсь, но наполняюсь другим чувством: нежностью и привязанностью.

Ловлю себя на мысли, что давно впиваюсь пальцами в его волосы и тяну, заставляя прижать сильнее к стене. Тяжесть выбивает из меня стон.

Чужой мужчина, чужой! Тогда почему он здесь? Почему так приятно чувствовать его губы и язык? Ловить шумное дыхание, надорванное вожделением?