Тени. Охотники на ведьм

– Вот именно! – Альбина взяла снимок и потрясла им. – Ничего криминального, а должно бы. Такая стремительная деградация обычно имеет причину. Опухоль, инсульт… что‑то, что было бы видно на снимке, но у него совершенно здоровые мозги. Значит, дело в чем‑то другом. Я думаю, тут история совсем не медицинского профиля. Стас, такими темпами мужик не протянет долго, надо спасать его прямо сейчас.

Вдоль позвоночника побежали мурашки. Стас знал, что так все и будет, что наступит час икс, когда времени планировать, готовиться, анализировать не останется. Пора действовать. Он вышел на крыльцо и с трудом удержался, чтобы не стрельнуть сигарету. Сердце билось так, что пульс чувствовался в шее, сонливость исчезла без следа, он был сосредоточен и готов к действию, как заряженный и начищенный пистолет. Вопрос в том, каким должно быть это действие: пойти в штаб, поговорить с Глебом и придумать новый план, который устроит обоих, или осуществить задуманную авантюру?

Утром Стас стоял во дворе штаба и наблюдал за Евой. По‑хорошему, пробить бы номера машины по базе, узнать адрес, посмотреть по документам, с кем предстоит иметь дело, последить пару дней за адресом… но на все это нет времени.

Стас посмотрел на Еву, он топтался у машины, затем на окна штаба, потом снова на Еву и опять на окна.

– Ты в курсе, что всех на уши поднял? Анатолий кирпичей насрал… на новую китайскую стену хватит, – Стас обошел машину и встал у передней пассажирской двери. – Ты Ева, верно? Говорят, это ты Жанну убил…

Ева повернулся и осторожно ответил:

– Возможно.

Как ни странно, он действительно походил на рисунок Кирилла. У Евы и вправду были большие глаза, да еще широко раскрытые, что делало их просто огромными. Когда он повернулся, зрачки резко сузились в точку, потом расширились почти на всю радужку и опять сузились до адекватного размера – это было жутковато.

– Ну так как, поедем за следующей ведьмой? – собственный голос звучал, словно из‑под воды. Стас никогда не был так неуверен в том, что делает.

«Съезжу с этим наркотой на разведку, а там как пойдет, все равно штаб он уже спалил».

– Конечно, – Ева ухмыльнулся одной половиной рта.

– Меня Стас зовут, – Стас открыл дверь пассажирского сиденья и, скинув бумаги назад, сел.

– Я догадался, – Ева закинул пальто на заднее сидение и сел в машину следом.

– Прежде чем мы поедем, я хочу знать, как ты понял, что Жанна ведьма?

Ева пожал плечами и посмотрел куда‑то внутрь себя.

– В этом октябре я стал замечать разные странности. Сестра совсем слетела с катушек, родители все списали на возраст, но если вытащить голову из жопы, то можно было понять, что дело не в этом. Со мной начала твориться всякая херота… Если отбросить мысль, что сверхъестественного не бывает, то два и два сложить не сложно.

Стас подумал, что действительно, жертва или близкий к жертве человек всегда знает достаточно фактов, чтобы сделать нужные выводы, но находясь непосредственно в водовороте проклятья, не может увидеть картину целиком и увязать их между собой. Тем более если верит, что ведьм не существует.

– А как ты понял, что она ведьма и тебе не кажется?

– Никак. Был шанс на миллион, что я не сошел с ума, что она ведьма и заколдовала Юлю… сестру мою… и что если я ее убью, то Юльке станет легче. Никаких доказательств не было. Совсем, – Ева начал кусать и без того искусанную губу, потом повернулся к Стасу, и у того волосы на голове зашевелились от дисгармонии между молодым смазливым лицом и холодным взглядом. – Умом я прекрасно понимал, что, скорее всего, слетел с катушек и собираюсь лишить жизни невиновного человека, но решил, что стоит рискнуть. Я не горжусь собой. Я понимаю, что так нельзя, это чудовищно и я чудовище… Но я бы сделал это снова.

– Не делай так снова! – Стас секунду побарабанил пальцами по коленке и спросил: – Ева, это же Евгений, да?

– Ага, – в одно мгновение пугающий холод исчез, и Ева преобразился в воплощение обаяния.

– Короче, Женек. Нельзя судить ведьму без доказательств. Это тяжкое преступление, но ты не знал о сверхъестественном мире, не знал о кодексе, и с тебя взятки гладки… Ну, а теперь ты знаешь. Поэтому с этого момента никакой самодеятельности. Ты слушаешься меня, если сомневаешься в чем‑то, спрашиваешь у меня, если я что‑то прошу тебя сделать, а ты не понимаешь, как это поможет, то делаешь, а потом спрашиваешь. Согласен?

– Согласен.

– Тогда погнали.

 

Глава 3. Все дороги ведут на Уделку

 

Прежде чем тронуться, Ева пару секунд смотрел в никуда, будто вспоминал расположение педалей, что сразу напрягло осторожного Стаса.

– Как давно ты за рулем?

– От случая к случаю вожу с восемнадцати, но так чтоб постоянно – недели три, – голос у Евы был низковатым и хриплым, что совершенно не вязалось с внешностью.

– Очешуенно, – вздохнул Стас и пристегнулся. – Нам сначала на Уделку. Знаешь, как доехать?

– Конечно. В Питере все дороги ведут на Уделку, – Ева выкрутил руль и отпустил сцепление.

Он стартанул хоть и рывком, зато вырулил за одно движение, без ковыряний с задним ходом. Ева вел вроде как уверенно, но уж больно резко. Машина двигалась, будто расчихавшийся танцор вальса. Когда они выехали из двора и влились в поток автомобилей, Стас подумал, что идея сесть пассажиром к незнакомому человеку, который, возможно, не в адеквате, была не самой разумной.

– Ты не парься, – сказал Ева после очередного внезапного рывка, – я специально подгазовываю, иначе тачка заглохнет.

– О, это, безусловно, успокаивает, – съязвил бледный как простыня Стас, с трудом сдерживая желание перекреститься.

Уделка относилась к тем районам города, которые уже не считались историческими, но имели свою замаринованную в круговерти десятилетий самобытность. Сразу напротив выхода из метро «Удельная» стояла железнодорожная станция с тем же названием. Если пройти через переезд и свернуть вправо, можно было попасть на знаменитый Блошиный рынок. В той части, что ближе к метро, это был просто рынок, потом он переходил в смесь секонда и антиквариата, потом в палатки с сомнительным добром Советов, а заканчивалось все вещевым месивом, где люмпен‑пролетариат продавал на газетке всякий хлам вроде кукольных голов и деталей от старых ручных мясорубок. Уделка как магнит привлекала неформальную молодежь, туристов и бомжей.

Блошиный рынок был самой распиаренной, но не единственной фишкой Уделки. Стас, который в этом районе вырос, помнил старый кинотеатр «Уран», где крутили артхаус, и Удельный парк, в котором он учился ездить на лыжах. Ева же знал Уделку по придомовым бомбоубежищам и Удельному парку, куда пару раз гонял за закладками.

Ева припарковался – так же рывком, в одно движение и чудом не задев соседнюю машину.