Ты (не) для меня
Так и тянет подмять ее всю. Разом. Целиком и полностью. Чтобы даже грамма свободы не осталось.
Девчонка дрожит всем телом, изгибается, закинув голову. И продолжает смотреть – глаза в глаза. Даже цвет радужек разобрать невозможно: они все затоплены огромными зрачками. Легко касаюсь ароматной кожи губ – настолько тонкой, что мой рот на ее фоне – наждачка. Грубая, злая, жадная. Неотвратимая. Пальцы сжимаются где‑то под ее ребрами, скользят вверх, не останавливаясь, застревают на полушариях груди. Дальше двигать их просто невозможно.
Ее дыхание – намного слаще воды. И жажду утоляет лучше. Именно то, чего не хватало для счастья.
Она невысокая, даже на каблуках. Приходится наклоняться, чтобы углубить поцелуй. Слежу, как ее веки тяжело опускаются, взгляд пьянеет, туманится, куда‑то уплывает.
Ей все это нравится! Вся ее дерзость смывается глубоким томным вздохом. Губы впускают меня – ни капли протеста. Все по согласию. Все честно. И мне это можно – целовать ее, вжимать в свое тело.
Галстук спускаю с ее запястий, чтобы освободить руки, закинуть их на свою шею – никакого сопротивления. Девчонка виснет на моем теле, послушно подставляет спину, талию, затылок под жадные ласки.
Еще чуть‑чуть – я ее прямо здесь поимею. Не отходя от шеста. И плевать, что неудобно и неправильно. Терпеть нереально и невозможно. Желание отключает все мысли и память. Просто хочу. Здесь. Сейчас.
Подхватываю круглое колено, чтобы закинуть его на свое бедро. Теперь девчонка держится на одной шпильке, пилоне и на чистом упрямстве – не падает. А могла бы. И тогда – все. Ничего бы не остановило.
Музыка бьет по ушам оглушительным аккордом. Вслед за этим наступает тишина. Опустошающая.
Вместе с музыкой исчезает все покорство и податливость танцовщицы.
– Ваше время кончилось. – Шепчет еле слышно, убивая этими звуками.
Секунда – и она расплетает объятия, подбирает ленту галстука, словно алый трофей, и исчезает.
Твою же мать!
Глава 2
– Лика. Опять опаздываешь! – Грымза Ивановна как будто нарочно стоит у входной двери и ловит меня.
– Простите, пожалуйста. Я отработаю вечером, в двойном размере! – Какие‑то пять минут, а ощущение, что я целый день прогуляла.
– Нет. Я тебе придумала другое задание. Справишься – сделаю вид, что ничего не было.
– Хорошо. Как скажете. – Хорошая работа. Мне нравится все, что делаю. Если бы не начальство – сплошные изверги!
– Отнесешь отчет проверяющему.
– Кому?!
– Тому. Ты слышала прекрасно. Можешь даже не включать компьютер. Бери папку и неси.
Ужас. Проще сразу уволиться. От этого монстра уже два дня весь офис ходит на цыпочках и боится дышать.
– Я же ничего не знаю, Наталья Ивановна! И отчет в глаза не видела! А если он что‑то начнет спрашивать?
– Ну, вот так и скажешь. Тебе бояться нечего: честно признаешься, что еще на стажировке. Иди. – Она пихала меня в спину, ускоряя, а в руки совала огромную папку с документами.
Как овцу на заклание погнала.
И никуда не денешься – мне нормальная работа нужна. Всю жизнь танцевать у шеста – не получится. Да и страшно после вчерашнего…
Всю ночь проворочалась от жарких сновидений. И снилось такое, чего раньше никогда не видела, оооох… Если бы не этот мужчина вчерашний, ничего бы такого не было. И я бы на работу не опоздала…
– Как там, Надь? – Вот она – заветная страшная дверь. Всего‑то и надо – нажать на ручку, вбежать и отдать начальнику этот злосчастный отчет. И вырваться на волю.
Но лучше уточнить у секретарши, к чему готовиться: сожрут меня сразу или на кусочки разберут?
– Не знаю. Не слышно ничего. Как с утра заперлись, так и не выходят. Только кофе литрами глушат…
– Ох… – Не успев подумать, прижала ухо к двери. Просто, чтобы понять – к чему готовиться?
«Зря. Очень зря» – это последняя мысль, посетившая мою несчастную голову.
Время как будто замедлилось, и я внимательно наблюдала, как тяжелая деревянная громадина летит мне прямо в лоб. Увернулась. Обошлось без шишек и синяков…
Но я сама свалилась на пол.
– И что ты тут развалилась? – Грозные раскаты голоса, от которых захотелось вжать голову в плечи, а лучше – испариться, исчезнуть. – Господи, откуда здесь столько идиотов?
– Борис… Аркадьевич. – Вторым голосом можно было бы морозить, а потом убивать. – Кто тебе позволил так обращаться с сотрудниками?
Так. Бумажки. Бумажки нужно собрать. Что они тут разлетелись по сторонам? Собрать все в кучку, засунуть в папку, отдать Аркадьевичу и бежать!
И даже не пытаться проверять – кто это встал на мою защиту? Показалось. Это просто показалось. В реальности такому случиться невозможно!
– Девушка, вы не ударились? – Тот же низкий хрипловатый голос явно обращается ко мне.
Я, вроде бы, вчера ничего не говорила. И была в маске… Но если он все равно узнает? Это же конец!
Только бы… Только бы не узнал! Господи, пожалуйста! Пусть он был пьян и меня не запомнил! И приличный костюм спасет меня!
Ухоженные мужские пальцы прикасаются к запястью… Прожигают электричеством. Точно так же, как и вчера! Это мистика какая‑то!
Мотаю головой, не рискуя поднять глаза.
– Что ж ты так девочку запугал, Борис Аркадьевич?
С замиранием сердца наблюдаю, как мужские колени сгибаются, чтобы присесть рядом.
– У вас точно все нормально? – Смотрит прямо в лицо.
Не узнал. Не узнал! Это настоящее чудо!
– Спасибо. Все хорошо. Я уже почти справилась…
На автомате облизываю пересохшие губы. Сейчас бы воды. Ведро. Не только попить, но и остудить голову…
Внимательный взгляд, упавший на мой рот, да так на нем и застрявший, вгоняет в краску. Заставляет кровь разбежаться по телу и жарить меня, как в аду.
– Это новенькая, Роман Витальевич. Не теряйте времени, пусть учится нормально работать с документами.
Толстый жирный хряк с лоснящимися щеками и двойным подбородком – наш Борюсик. Ему, конечно же, никогда не придет в голову встать на колени и кому‑то помочь.
– А имя у новенькой есть? Давайте знакомиться, раз уж так сложилось.
Теперь я знаю имя своего ночного кошмара. И своего самого сладкого наваждения. Того, кто сорвал мой первый настоящий поцелуй. И того, кому всю ночь я готова была во сне отдаться…
– Ау? Что же вы так растерялись, девушка?
