Ты (не) для меня
Он точно надо мной издевается. Тянет паузы так долго и томительно, что подмывает заорать: «Да говори ты уже! Не тяни кота… за хвост, для примера…»
– Чем я вас обидела?
Отставила в сторону тарелку, так и не поймав на ней остатки зелени. Мужчина напротив отзеркалил жест. И, точно так же, как и я, поставил локти на стол, уложил подбородок на согнутые кисти. И теперь смотрит прямо в мои глаза. Чуть‑чуть шевелит бровью…
– Ты меня уже обвинила во всех грехах, Анжелика. И стучать я тебя заставлю, и спать со мной ради должности… Что у вас тут за жизнь такая странная, провинциальная? По‑другому нельзя?
– Можно подумать, у вас, в столице, как‑то иначе устроено… – Презрительное фырканье вылетает раньше, чем успеваю спохватиться и промолчать.
– Конкретно у меня – иначе. И у тебя тоже так будет.
И тут же, противореча своим же собственным словам, тянет пальцы к моим губам. Точно так же, как делал это вчера. Не успеваю отдернуться – и он что‑то снимает с уголка рта.
– Ты испачкалась.
На пальце нет ничего. И я только что вытиралась салфеткой. Он выдумал, просто выдумал причину!
Только вот высказать это прямо уже не хватает сил.
В голове от волнения шумит.
– Я вас не понимаю, Роман Витальевич. – Вздох вырывается сам собой. – Говорите одно, а делаете – совсем другое. И как вам верить после этого?
– Я и сам себя не понимаю, Анжелика. Но можешь быть уверена в одном: ты мне очень нравишься. И я не заставлю тебя делать ничего дискомфортного…
Снова что‑то прячется под его словами. Что‑то такое, что снова на ум приходит вчерашний танец и неуемный жар во всем теле.
– Мне уже некомфортно. Дальше просто некуда!
– А давай, закажем мороженое?
– Что? – Выгляжу глупо, наверное, хлопая в недоумении ресницами.
– Охладимся чуток. А потом поговорим уже серьезно. О деле.
– Лучше тогда ведерко со льдом. – Опять слова вырываются изо рта без моего ведома. Говорю, что первым приходит на ум.
– Вот как? И шампанское? – Насмешка – легкая и немного удивленная, но не злая. – Не рановато ли? А может, ты у нас из семьи аристократов?
У него опять появляется повод облизать меня взглядом. Вроде как, изучая и что‑то прикидывая… А по факту – раздевая. По рукам пробегаются мурашки, по спине – холодок. Я ведь уже давно привычная к такому – в клубе никто никогда не стесняется смотреть и более нагло… Но никогда еще так не нервничала и не волновалась, как сегодня и сейчас…
– Насыпать вам за шиворот. Чтобы охладить, так по‑настоящему!
– Молодец, Анжелика. Твой острый… – Липкая пауза. Нечаянно облизываю сухие губы, и Роман Витальевич запинается. – Твой острый ум – очень полезное достоинство.
– Я знаю. – Да. Я прекрасно живу на те деньги, что приносит виляние задницей у шеста. Но это не значит, что не хочу и не могу заработать мозгами. Обязательно это сделаю, а потом уже брошу стриптиз.
Он опять меня внимательно изучает. Более внимательно смотрит в глаза. Пусть. Лучше так, чем когда пялится и обжигает мне голую кожу на голых коленках.
– Что‑то мне подсказывает, Анжелика, что тебе не стоит бояться коллег. С таким характером – ты и сама их запросто съешь. Только не принимайся за всех сразу. По очереди, аккуратно, вдумчиво – и все будет.
– Спасибо за совет. Я правильно понимаю, что никаких особых предложений уже не будет?
– Будут, обязательно. – Он решительно встал. – Но чуть позже.
– Бросите меня одну сражаться с ехиднами? – Поднялась тоже. Судя по всему, наш внезапный завтрак закончился, пора было куда‑то снова бежать…
– Ну, почему же брошу? Я с удовольствием понаблюдаю, как ты их размазываешь… Люблю такие картины, просто обожаю… Подожди здесь пару секунд, я сейчас вернусь.
Ноги стоять на месте отказываются. Мозжечок сам собой отдает команду телу – бежать. Очень быстро бежать отсюда. Но хватает выдержки – жду. И даже не перетаптываюсь.
– Держи. – Вручает мне рожок с мороженым, украшенный какой‑то непонятной ерундой. Этих цветочков, сердечек и звездочек так много, что самого мороженого и не видно…
Сам Роман Витальевич держит обычную бутылку с водой.
– А где же лед?
– Пока без него справлюсь. Я взрослый мальчик, умею держать себя в руках…
Ну‑ну… Так и тянет ему напомнить про то, как вчера тяжело дышал, связывая мои запястья галстуком…
На улице стих даже самый слабый ветерок. Солнце шпарит, и даже в тени стоит невыносимый жар. Асфальт плавится под ногами, острые каблуки босоножек так и норовят застрять… Приходится идти на цыпочках, чтобы не остаться без обуви.
Мороженое очень даже кстати – оно позволяет хоть немного остудить воздух, поступающий в легкие.
Роман Витальевич не подает признаков, что жара ему не по душе: легко шагает, делая небольшие глотки из своей бутылочки, немного ослабил ворот рубашки, – вот и все. Похоже, он сам настолько горяч, что температура снаружи – просто для баланса с внутренностями…
– Ну, и как?
– Что? – Спотыкаюсь опять, услышав неожиданный вопрос.
– Нравлюсь?
Черт. Сквозь черные очки невозможно понять, куда он смотрит. И мне даже не пришло в голову, что Роман прекрасно видел мои взгляды.
Конец ознакомительного фрагмента
