Убийство под шубой

Вобла кивнула Катьке с видом оскорбленной королевы и отвернулась.

– Хорошо, что они ушли, – с облегчением вздохнула я, провожая взглядом парочку, идущую к калитке.

– Да, и так в доме полно народу, – согласилась Катька. – Ой, что я тут стою? Надо Лешку послать, чтобы он баню начал топить.

– Да не трогай ты Лешку! Что я, печь не растоплю? Там же у вас всегда дрова лежат? Пойду, как раз вещи свои туда отнесу, там постель есть?

– Есть. Ян, а ты не боишься? Одна в бане спать? Может быть, попросить Павла там разместиться? Все‑таки он мужчина.

– Не стоит. Я не боюсь. Наоборот, мне давно хотелось пожить в вашей бане. Тихо, спокойно, персональный санузел.

– Извините, Аллусик перчатки забыла! – перед нами неожиданно возник Чебатюк, и мы вздрогнули.

– Господи! Что ты так подкрадываешься? – сказала я, переводя дух.

– Я не подкрадываюсь, – Борюсик странно посмотрел на меня. – Так я могу забрать перчатки? Она их рядом со входом положила.

Вобла топталась у калитки, внимательно наблюдая за нами.

– Конечно, сейчас принесу! – вскинулась Катька и быстро скрылась в доме.

– Значит, ты ночуешь в бане? – Борюсик с интересом смотрел на меня.

– Тебе‑то какое дело? – не слишком вежливо ответила я.

– Никакого…

– Борюсик! – заверещала Вобла от калитки. – Ну что там? Скоро? Я замерзла!

Катька вышла, неся в руках воблины перчатки. Борюсик поблагодарил хозяйку и поспешил к своей жене.

– Как думаешь? Может, это они убили твоего брата? – поинтересовалась я у Катьки.

– Вряд ли, – мне кажется, в голосе Катьки я услышала сожаление.

– Да уж. Если среди нас и затесался убийца, то лучше бы это были они, – с надеждой сказала я. – Мне бы ничуть не жалко было, если бы их упекли за решетку.

– Мне тоже, – призналась Катька и тут же затрясла головой. – Поверить не могу, что мы это всерьез обсуждаем! Ужас какой‑то! Все, слышать ничего не хочу! Пойдем, я тебе помогу с баней, пока мы не нужны в доме!

 

Следующие пару часов не произошло ничего, заслуживающего нашего внимания. Стрельцов опросил всех гостей по очереди, тут же на месте у нас взяли отпечатки пальцев, сотрудники полиции перерыли почти весь дом в поисках непонятно чего, еще раз предупредили, чтобы мы никуда не разъезжались, после чего следственная бригада отбыла, оставив разруху и бардак.

Томка с Катькой тут же ринулись убираться. Я какое‑то время пыталась им помочь, но, кажется, только мешала. Маринка, чтобы ее не запрягли мыть посуду, поспешила удалиться к себе, сославшись на усталость, Никита тоже ушел в свой дом, который граничил с участком Лешки и Катьки. Павел и Лешка задумчиво сидели в комнате, выпивали и закусывали той едой, которую мы признали безопасной. Увы, но практически все, что стояло на столе пришлось забраковать на всякий случай. К счастью, Катька была очень запасливая хозяйка, и она быстро приготовила несколько закусок из подручных средств.

У Томки с Катькой от расстройства кусок в горло не лез, я же налопалась пирожков, пока мы сидели на веранде, и чувства голода тоже не испытывала.

Разговор, ясное дело, вертелся вокруг убийства. И изрядно мне уже надоел. Ничего нового придумать мы не могли, кроме каких‑то полубредовых идей про таинственные преступления в прошлом, в которых, ясное дело, никто из нас не сознался. Даже я, поначалу с удовольствием выдумывающая всякие интересные версии, подустала от бесплотных попыток, и, как только стало понятно, что девчонки справятся и без моей помощи, отправилась ночевать в баню, где уже установилась вполне комфортная температура.

В бане мне очень понравилось. Во‑первых, не возникало никаких ассоциаций с недавно произошедшим убийством. Во‑вторых, тут сильно пахло деревом, и этот запах настроил меня на новогодний лад. Я включила телевизор, в котором шла очередная вариация Голубого огонька, открыла предусмотрительно стянутую из дома бутылку шампанского и устроилась на диване, прихлебывая напиток из чашки, которую нашла тут же, в шкафчике.

Чтобы окончательно не запутаться, я запретила себе думать про то, что среди нас затесался убийца. В конце концов, это дело правоохранительных органов. Стрельцов производил впечатление толкового мужика, разберется. Лучше бы, конечно, этим убийцей оказался Никита или Павел. Я их толком не знала, и мне было комфортнее думать про них, нежели подозревать своих близких друзей. Поскольку все версии, которые я смогла выдумать, мы уже обсудили по нескольку раз, а новые никак не рождались, из‑за того, что я не была близко знакома с жертвой, я попыталась отвлечься на телевизионные шоу. В конце концов, Новый год же!

Телевизор со своей задачей не справился. Никакого разнообразия – либо однотипные концерты с одними и теми же исполнителями, либо старые добрые фильмы, которые я и так знала наизусть. Я вяло щелкала пультом, прихлебывая шампанское и тоскливо думала о том, что, если верить примете, по которой как встретишь Новый год, так его и проведешь, следующие триста с лишним дней мне скучать явно не придется.

В приметы я не сильно верила, в отличие от Катьки, которая к некоторым суевериям относилась просто с маниакальной упертостью, но в этот раз, похоже, мироздание решило доказать мне, что не все приметы одинаково бессмысленны. Потому что скучать мне точно не светило.

Когда я потянулась за бутылкой, чтобы долить в чашку шампанское, я услышала, что дверь в баню открывается.

– Катя? – голос предательски задрожал. Внезапно до меня дошло, что несколько часов назад у нас тут произошло настоящее преступление, и преступник так и остался неизвестным – ни его личность, ни, что самое главное, мотивы. И вполне возможно, что кто‑то действительно помешался и теперь бродит в поисках новой жертвы. А тут я в уединенном домике. Идеальная жертва – никаких свидетелей, приходи и убивай.

Дверь скрипнула, и я почувствовала, что у меня волосы зашевелились от ужаса.

– Катя? – уже без надежды на счастливый исход повторила я. Я схватила со стола бутылку с остатками шампанского, решив, что буду сопротивляться.

– Яна? – вошедший человек оказался Борюсиком. И еще ни разу я так не была рада его видеть.

– Боря, твою ж мать, что ты тут делаешь? – проговорила я с явным облегчением.

Конечно, Борюсика мне видеть совсем не хотелось, но заподозрить его в кровожадных намерениях я все‑таки была не готова. Намерения Борюсика были мне прекрасно известны, и были они вовсе не кровожадными, а, скорее, непристойными.

– Я пришел к тебе, – Борюсик с опаской покосился на бутылку, которую я все еще сжимала в руке.

– На фига ты ко мне пришел? – я отставила бутылку, взяла чашку и сделала большой глоток. – Напугал‑то как, черт!

– Я не хотел. Я думал, ты меня ждешь!

– Чего? – выпучилась я на ухажера. – это с какого перепуга ты решил, что я тут тебя жду? Рехнулся совсем?

– Ну, ты же специально решила ночевать в отдельном домике, и сказала это так, чтобы я услышал. Вот я и подумал, что это ты придумала, чтобы я мог к тебе прийти ночью…