В пелене снов

– Что ж, некоторое время назад я изучал психологию, – начал рассказывать Игорь Николаевич. – Я думаю, что Вы просто скучаете и подсознательно боитесь потерять свою половинку. Но помните – это всего лишь сон, а в реальности все зависит только от Вас. Лучше позвоните своей девушке и убедитесь, что у нее все хорошо. Тогда Вам станет легче. А в двенадцать часов жду Вас на первом этаже. У нас будет общее собрание, на котором мы решим, что будем делать дальше.

Я поблагодарил профессора за совет и поднялся к себе. Достал телефон и набрал номер, который помнил наизусть. Спустя пару гудков сонным голосом девушка ответила мне: «Алло», и я почувствовал, как внутри меня разливалось тепло. С ней все было хорошо. Это действительно смогло меня успокоить и поднять настроение. Слушая ее голос, я представлял, как скоро встречусь с ней, обниму, поглажу по волосам. Мы будем сидеть в каком‑нибудь кафе. Она, конечно же, закажет свой любимый чизкейк, а я буду наблюдать за ее улыбкой, вдыхать аромат ее земляничного парфюма и рассказывать все то, что тут со мной произошло.

 

Глава 4

 

На собрании мы договорились съездить и осмотреть место, где, по мнению ученых, могло быть закопано тело. Я решил принимать участие во всех их действиях, хотя моя профессиональная помощь понадобится им еще не скоро. Мне было интересно, как происходят археологические раскопки. А еще мне хотелось быть в первых рядах, если они и вправду откопают что‑то интересное.

До места мы добрались быстро. Пока археологи изучали земли округи, я не мог оторвать взгляд от Церкви. Она манила меня своей красотой и величием. Я не понимал, что именно казалось мне особенным в этом старом здании, но оно явно обладало какой‑то магической силой, что так притягивала меня. Мой сон, чувство того, что все уже предопределено, эта церковь. У меня возникла мысль, что все это как‑то связано между собой. Но как? И почему во сне я видел свою любимую? С ней ведь ничего не случится? Ведь так? Я не переживу, если она пострадает. Хотя почему она должна страдать? Это всего лишь плод моего воображения, не более. Или все же нет?

Следующие пять дней мы трудились не покладая рук. Мы приезжали на рассвете и уезжали на закате. Заходя в номер, я сразу падал на кровать и тут же засыпал. Я всеми силами помогал коллегам, узнавал много нового об их работе, об их предыдущих находках. Незаметно для себя я и сам загорелся идеей откопать что‑то уникальное, не известное этому миру. Мне хотелось быть первооткрывателем чего‑то нового и принести пользу обществу.

Однако время шло, а мы никак не могли найти то, что так усердно искали. Все начинали нервничать и выплескивать друг на друга негативные эмоции. Но это было лишь защитной реакцией, и все это прекрасно понимали. Наши силы были на исходе, иногда хотелось сдаться и вернуться домой ни с чем. Разочарование росло с каждым днем, и работать становилось невыносимо. Еще я очень скучал по своей девушке. Мне сильно не хватало ее поддержки. Если бы она была рядом, было бы намного легче.

 

 

***

 

Начался очередной день раскопок. Стояла невыносимая жара, поэтому работа казалась особенно тяжелой. День тянулся очень долго и безрезультатно. Вечером на смену изнуряющей жаре пришла долгожданная прохлада. Однако мы настолько устали, что потеряли всякую надежду на успех. Кто‑то предложил закончить на сегодня, и многие его поддержали. Обессиленные, мы стали собираться, как вдруг раздался громкий крик: «Нашел!» Все сразу побежали на этот голос. Я немного помедлил, но тоже присоединился к остальным.

Мой коллега начал откапывать огромный камень, и мы принялись ему помогать. Раскопки длились до самой ночи, но мы не замечали, как летит время. После тяжелого дня у каждого открылось второе дыхание, и все осознавали, что скоро добьются своей цели, что все труды не напрасны.

Наконец пред нами предстал огромный каменный саркофаг трапециевидной формы с расширением в головной части. Все столпились вокруг него в предвкушении. Я смотрел на саркофаг, перевязанный железными цепями, и не верил собственным глазам. Мы сделали это! У нас получилось! Меня охватило чувство великой победы. Такое бывает, когда ты долго и усердно пытаешься что‑то сделать, но ничего не получается. Но ты не сдаешься, пробуешь снова и снова и в итоге добиваешься того, что хочешь. Усталость сразу же куда‑то испарилась, на лицах коллег сияли улыбки. Отовсюду слышались восторженные возгласы:

– Ура! Мы нашли его!

– Интересно, кто там внутри?

– А если там на самом деле находится сверхъестественное существо?

– Давайте скорее откроем его!

– Сначала надо внимательно изучить сам саркофаг!

– Точно! В первую очередь надо посмотреть, нет ли на нем какого‑нибудь орнамента или знаков!

– Или каких‑нибудь заклинаний!

– А если мы откроем его и выпустим настоящее зло?

– Как ученые мы обязаны все проверить!

Я слушал своих коллег и понимал, что всех их опьяняла радость находки. Многие из них мечтали сделать новое научное открытие и, возможно, уже представляли, как публикуют статьи в самых известных мировых журналах и дают интервью.

Пока все ликовали и радовались, ко мне подошла невысокая девушка с темными волосами и стрижкой «каре». Я замечал ее раньше среди коллег, но мы не были знакомы лично.

– Привет, – робко сказала девушка, – меня Оля зовут. Я давно хотела к тебе подойти, но стеснялась. А теперь появился повод, и я решилась.

Девушка смотрела на меня большими круглыми глазами, на которых не было ни капли косметики. Я немного смутился и не знал, как отреагировать, поэтому долго молчал. Но Оля первая нарушила тишину:

– Я очень рада, что мы сегодня добились успеха. А ты? – девушка явно чувствовала себя неловко.

– И я очень рад! Приятно познакомиться! Максим. – Я решил немного подбодрить Олю.

Но поговорить дольше нам не удалось, потому что всех позвали исследовать находку.

Мы начали осматривать саркофаг и обнаружили, что на крышке нацарапано несколько слов на латыни. Вячеслав Григорьевич, историк, нашедший фрагмент летописи, подошел поближе, чтобы разобрать, что там написано. Он надел очки с толстыми линзами и некоторое время водил пальцами по надписи. Вид у Вячеслава Григорьевича был очень сосредоточенным. Он взял блокнот и карандаш и начал записывать буквы. Это далось ему нелегко, но все же историк смог разобрать большую часть букв.