В предчувствии измены. Эротический роман

– Да, – серьёзно говорю я в трубку.

– Привет, – я слышу потрясающий голос в ответ, вальяжный, растягивающий буквы. Я отчётливо представляю как рот, говорящий таким голосом, изгибается в улыбке, – это Илья.

 

Коленка Мариш похожа на маленькое кровавое месиво. Она нервно хохочет, отворачивается и дёргает ногой так внезапно, что я рискую получить не только в лоб, но и сердечный приступ.

– Спокойно, – периодически чеканю я, – не ёрзай… почти всё.

– Из тебя получился бы отличный врач, – Мариш одним глазом косится в сторону перебинтованной раны.

Я поднимаюсь с корточек и мою руки. Всё равно я умудрилась перемазаться зелёнкой, это уму непостижимо! Безымянный палец правой руки теперь украшает отпечаток зелёной струи. Хорошо хоть кольцо додумалась снять. Говорила я себе, что никогда больше не возьмусь за это изумрудное зло, но у нас дома не оказалось никаких мазей.

– Тебе кажется, что из любого человека, который не боится крови, получится отличный врач, – утверждаю я.

– Этих людей не так уж много, – не соглашается Мариш. – Мы с мамой натуральным образом падаем в обморок при виде крови. – Мариш придвигается ко мне и говорит шёпотом: – Да и Илья, скажу тебе честно, держался из последних сил.

Её шёпот кажется мне таким ласковым. Какая же она нежная. Маленький лесной цветочек на тоненьком стебельке, с полупрозрачными лепестками. Кажется, дотронешься даже кончиком пальца до его согретой весенним солнышком кремово‑розовой глади, и его цвет уже развевается по воздуху, оставив серебристую пыльцу на руках.

– Приспичило же вам в такую погоду учиться кататься на роликах, – неодобрительно качаю я головой.

Мариш надевает джинсы. Какие у неё стройные ножки, изгибы будто созданы руками талантливого скульптора. А какая белая у неё кожа. Я вспоминаю, как касалась её, когда лечила эту маленькую коленку. Неудивительно, что Илья так любит гладить её. Как, должно быть, восхитительно это выглядит – его длинные тонкие пальцы на этих молочных бёдрах. И я отчётливо ощущаю зависть к красоте этой пары – они напоминают мне мужчину и женщину из какого‑нибудь очень романтического эротического фильма, несомненно, старого французского… тогда режиссёры умели показывать женщин очень естественными и нежными, словно в утренней дымке. И мужчины – уверенные в себе, сильные, упрямые, опытные. Когда смотришь такие кадры, их нереальность вызывает ещё большую зависть – они будто существуют в каком‑то другом мире по‑настоящему, и твой мир никогда не будет таким прекрасным и ярким… Как бы мне хотелось посмотреть, как они целуются по‑французски – Мариш и Илья.

– Мы разбирали антресоли над кухней, и там я обнаружила их. Они же совсем новёхенькие, потому что когда я их купила, мне не с кем было учиться. И погода была хорошая, когда приехал Илья. И я подумала: или сейчас, или никогда. В конце концов, им уже больше пятнадцати лет.

Мы выходим из ванной комнаты. Мой муж и Илья обсуждают перспективы 3D принтеров.

– Как лапка? – Илья обнимает Мариш за плечо и целует в висок. Он едва заметно втягивает носом запах её волос. Я вспоминаю, что они пахнут дождём и цитрусами.

– Оля блестяще справилась с ролью Айболита, – хмыкает моя подруга.

Мой муж с грустью глядит на меня. Я думала, он был рад обмолвиться парой слов с умным человеком в безрадостный субботний вечер. Но он до сих пор не проснулся, и, очевидно, не рад гостям. Когда я позвонила ему по пути домой, он не взял трубку, так как сон его был крепче нехороших предчувствий. Поэтому разбудить его и предупредить о том, что к нам ввиду чрезвычайной ситуации вот‑вот заглянут Мариш и Илья, мне удалось буквально за несколько минут до их прихода. Он только и успел что надеть штаны да пригладить волосы рукой. Непослушные пряди всё равно скрутились в разные стороны, и он напоминал сейчас безумного учёного – ещё бы очки на нос.

– Спасибо вам огромное, – Илья посмотрел на моего мужа, на мой взгляд не ответил. Я вдруг поняла, что сегодня мы ни разу не встретились взглядами, и мне почему‑то стало ужасно обидно. – Надеюсь, тёща не заметит, что я сделал с её дочерью.

Белый бинт предательски выглядывал из порванной на коленке джинсы, однако кровищу с окаёмок мне удалось смыть.

– Сейчас посидим ещё пять минуток, и пойдём, – Мариш устало опускается на стул.

– Может, чаю перед дорогой? – предлагаю я.

Ребята переглядываются и Мариш кивает. Я ставлю чайник. Илья отодвигает стул рядом с Мариш и садится.

– Ужасно хочется курить, – говорит он.

– Я думал, вы пропагандируете здоровый образ жизни, – удивляется мой муж.

– У меня нет зависимости, – спокойно говорит Илья. – Но иногда хочется выкурить сигаретку… – он глядит на Мариш, которая смеряет его неодобрительным взглядом, – в стрессовых ситуациях… когда любимая девушка истекает кровью, тут не только покурить хочется…

О! Он называет её – любимая девушка! Не «жена», не «женщина», не «моя». Любимая девушка – как будто они только встречаются, и у них прекрасный конфетно‑букетный период. Они кажутся мне такими юными сейчас…

– Мне тоже свойственно тянуться к сигарете в крайних случаях, – вздыхает мой муж. Раньше он был курильщиком, но бросил ещё до нашей свадьбы. Иногда он признаётся, что очень скучает по сигарете – обычно после наших немых ссор. И я испытываю ужасное чувство вины. – Если так уж хочется, у меня на балконе есть заначка.

– Пожалуйста… – жалобно протягивает Илья и с мольбой смотрит на Мариш.

– Ну иди… иди уже, – она ленивым жестом упирается ладонью в его грудь и отталкивает от себя.

– Оль, ты найдёшь? – спрашивает мой муж.

Я чувствую, что начинаю почему‑то нервничать. Мысль о том, что я опять останусь с Ильёй наедине, необычайно волнует меня. С другой стороны, я хочу добиться повода, чтобы он посмотрел мне в глаза.

– С удовольствием, – отвечаю я и улыбаюсь Илье. Он улыбается Мариш. – За мной.

Мы идём по коридору в гостиную. Илья движется так неслышно за моей спиной, что мне легко представить, будто я иду одна, и это позволяет успокоиться. Я открываю дверь на балкон и роюсь в расположенном там шкафчике для необязательных вещей.

– Ну ничего себе, – я слышу восхищение в голосе Ильи и с любопытством оборачиваюсь: интересно, про что это он – про тёплый балкон, про вид из окна?

Илья смотрит на мой миниатюрный садик, занимающий добрую половину балкона.

– А, цветы… – протягиваю я. И равняюсь с ним, держа в руках пачку сигарет. Мы стоим совсем близко, едва касаясь друг друга плечами.

– Это не просто цветы – это орхидеи: от неприхотливых Фаленопсисов, – он обводит взглядом мои цветы, останавливаясь на долю секунды на каждом, а я в недоумении слежу за ним, – а вот Онцидиум… и до Аскоцентрумов.

– Ты что, разбираешься в растениях? – я в таком ужасе, что мой тон голоса наверняка его выдал.

– Я – нет. Мариш очень любит всю эту хрень. Она считает, что замужней женщине положено уметь ухаживать за растениями. Она может пересказывать мне свои познания в этой области… подолгу. А моя мама – фанатка орхидей. Я знаю столько их названий и подвидов, что могу сойти за знатока латыни, – Илья вздыхает.

Или ботаника… Вот уж не мужская черта. Я почему‑то чувствую глубокое разочарование.