В предчувствии измены. Эротический роман
– Оля… – она не знает, как начать. – Честно говоря, я приехала сюда, потому что вспомнила про Марину. Я хотела позвонить ей в дверь, но передумала в последнюю секунду. А потом я не могла уехать, и я здесь уже очень давно. Я иду к метро, а потом иду сюда снова. Но мне не хватает смелости… я не знаю… – её голова падает в моё плечо, и она начинает горько плакать.
– Пойдём со мной, – я беру её под руку и веду к своему подъезду. – Мариш переехала несколько лет назад. Но она приезжает сюда к маме почти каждые выходные. А мы с мужем переехали в квартиру моих родителей. Если ты захочешь, я дам тебе Маришкин телефон.
– Я не пойду, – Вика резко останавливается, высвобождается из моей поддержки. – Я не буду входить в ваш дом, – она мотает головой, словно я пытаюсь затащить её в какое‑то место, где с ней случилась невыносимая беда. – Я приношу людям несчастья.
Мне становится страшно. Она похожа на помешанную. Она вот‑вот взорвётся в истерике. Я не знаю, что делать. Беспомощно озираюсь по сторонам. Мне кажется, что люди смотрят на нас с неприятным любопытством.
– Это всё глупости, – убеждённо говорю я. – Тебе нужно посидеть немного, я дам тебе какое‑нибудь успокоительное. Пойдём со мной.
– Нет! – она изо всех сил мотает головой, и отступает на шаг назад.
Что мне, врезать тебе, что ли? Я вспоминаю, что людей нещадно бьют по щекам, когда они так ведут себя. Они сразу успокаиваются, могут и поплакать, но зато потом приходят в себя.
– Вика, скажи мне, что случилось? Хочешь, мы найдём Мариш? Что мне сделать?
– Нет, не надо ничего! Я всё испорчу! Я приношу беду… – она выпучивает глаза и начинает медленно отступать. – Я завистливая. Я согрешила. На чужом несчастье счастья не построишь. И я разрушила столько жизней. И свою. Почему я не разбилась вместе с ним? Я должна была умереть вместо него. – Она замирает, глаза становятся стеклянными, и она орёт: – Я должна была сдохнуть!
И она уже бежит куда‑то сломя голову. Я бегу за ней. Мне бы хотелось забыть обо всём этом кошмаре. Хотелось бы поддаться страху и удрать в обратном направлении, домой. Лучше бы я вообще её не встречала…
Мне удаётся поймать Вику. Я так зла на неё, что это добавляет мне львиную долю физических сил. Я разворачиваю её к себе, хорошенько трясу за плечи. Он издаёт душераздирающие крики. Мне даже страшно представить, что о нас думают окружающие. Я должна быть хладнокровной. И я бью её по щеке. Раз! Два!
Господи, помогает! Как в кино! Она стоит смирно и смотрит на меня. Взгляд осознан, она будто поняла что‑то и получила умиротворение.
– Так, сейчас мы идём со мной. Я некуда не отпущу тебя в таком состоянии, – мне ужасно стыдно за свою злобу на неё. И хотелось бы, чтобы мой голос звучал мягче. Но я инстинктивно чувствую, что должна быть напористой с этой мадам.
Вика послушно отвечает:
– Хорошо. Идём.
Мы в квартире. Я провожаю её на кухню. Роюсь в ящике и уже капаю успокоительное в стакан с кипячёной водой. Протягиваю ей. Ставлю чайник.
– Я хочу предупредить мужа, что у меня гости. И попросить его зайти попозже, когда ты успокоишься. Да?
Вика кивает.
Я звоню и прошу его немного задержаться. Я не объяснила причину, а он даже не подумал про любовника. Ладно. Зато спасибо за понимание.
– Расскажи мне, что стряслось, – я сажусь напротив неё и придвигаю к ней чашку с горячим чаем и сахарницу.
Вика поднимает на меня глаза и внимательно что‑то ищет в них. Она как бы раздумывает: стоит ли мне доверять?
– Какое самое страшное предательство может совершить подруга? – серьёзно спрашивает она меня.
Вот заладила: предательство, грех. Она раздражает меня, а должна вызывать сочувствие.
– Ну не знаю… – тяну я. – Наверное, увести любимого. Или растрепать что‑то, о чём никто не должен был знать.
– Да… – она задумывается о чём‑то, потом снова переводит на меня взгляд. – Ведь она доверяла мне. А я ничего, понимаешь, ничего не могла с собой поделать! Ну любила я его! И всё так быстро… произошло… Я даже не успела опомниться.
– Так, ты увела у подруги мужчину, – заключаю я. – И она знает?
Вика горько улыбается:
– Ты даже не представляешь, насколько всё хуже. Всё гораздо хуже.
– Расскажи мне. Тебе надо выговориться.
Она подаётся вперёд, наклоняется над столом ниже, пристально смотрит на меня, как будто хочет рассказать какой‑то секрет:
– Ты когда‑нибудь хотела мужчину так, что сводит коленки? Стоит тебе подумать о нём – и твой живот ноет от боли. Его манеры, его голос: ты досконально запоминаешь каждый его жест, каждое слово, будто всё имеет значение, будто всё относится к тебе. Ты цепенеешь, когда смотришь ему в глаза, и тебе кажется, что это очевидно всем, и ты пытаешься не смотреть ему в глаза, но ты не можешь оторваться от них. А когда он говорит с тобой – всё вокруг затихает, исчезают все объекты и предметы, и каждая секунда обретает чёткую оболочку, каждая из них отсчитывает ваше время, и ты просто хочешь, чтобы оно замерло, чтобы никогда это всё не кончалось. Тебе не нужно ничего, кроме этого. Ты сходишь с ума без него, а когда с ним – ты становишься безумна. Это нельзя побороть, понимаешь? С таким чувством нельзя справиться. Ты готова на всё ради него: наплевать на общественное мнение, пойти по головам, сменить веру, уехать хоть на край света.
Мне хочется остановить её. Я правда не понимаю, о чём она говорит. Между страстью, которую я испытывала не раз, и тем, что описывает она, какая‑то неземная пропасть. Я не верю ей.
– Я понимаю, это невозможно было перебороть, – вру я. – И вы переспали?
– Мы не просто переспали, – качает она головой, – мы стали любовниками.
Ну, это типичная история. Муж устал от жены, стал изменять с той, что поближе – им же лень далеко ходить. А теперь всё, видимо, стало явным. Он вернулся к жене, а дружба и любовь с Викой закончилась. Она прекрасно понимала, на что идёт.
Вика смотрит на меня так, будто понимает ход моих мыслей:
