В предчувствии измены. Эротический роман

Муж выжимает из относительно свободной дороги всё возможное. Мы безнадёжно опаздываем. Я специально хотела присутствовать на его докладе, чтобы изобразить из себя хорошую жену, поддержать его. Мы обговаривали этот вопрос заранее, ещё несколько месяцев назад. Конечно, теперь я жалею об этом. Тогда это был минутный порыв, и повторить настроение того далёкого дня сейчас я не могу.

Последние выходные были такими тухлыми, что после них я чувствовала себя как выжатый лимон. Нам не нужно было ехать ни к ребятам, ни к родителям, даже в магазин. Не было назначено никаких встреч. Мне кажется, за два дня я сказала так мало фраз, что они уместились бы на одну страницу форматом А4. Я ждала понедельника с нетерпением, а сейчас понимаю, что этот день будет не разительно живее, чем прежние два.

Правда, вчера вечером я получила от Мариш смс с приглашение приехать в Нару на выходные. Будут долгие майские праздники, и мы можем даже остаться на ночь, если захотим. До прошлой среды я встретила бы такое предложение заикающимся от восторга согласием.

– Набери ещё раз! – рявкает мой муж.

Я послушно нажимаю на кнопку мобильного устройства. И в очередной раз безуспешно пытаюсь дозвониться сначала декану, потом куратору, чтобы предупредить: Александр Владимирович немного задерживается из‑за пробок, нельзя ли перенести его доклад, пропустив вперёд одного или двух других выступающих.

Мой муж переживает, потому что не знает, в каком зале будет всё происходить. К тому же первые выступления всегда слушают важные люди, а после трёх‑четырёх докладов они расползаются по своим делам. Пока организационные моменты будут улажены, может пройти неизвестное количество времени. И действительно, что может быть неприятнее, чем выступать перед пустой аудиторией?

– Попробуй зайти на сайт, – требует мой муж.

Как назло, сайт снова не грузится.

– Вот так всегда! Почему мне всегда так не везёт? – мой муж в отчаянии.

Сначала мы застряли из‑за какой‑то аварии, теперь никто не берёт трубку, и информация на сайте института о том, где проходит конференция, тоже недоступна по техническим причинам. Неужели ничего нельзя сделать? Конечно, нет! Потому что мой муж начал день не с той ноги. И значит всё сегодня будет идти наперекосяк. С ним так всегда происходит, когда на носу важное событие. Может это и вправду карма?

– Зачем я только послушал тебя, и поехал не как обычно? – раздражённо вздыхает мой муж.

Я, наверное, должна была ожидать этого? Ведь я всегда во всём виновата. Теперь вот предложила поехать другой дорогой – мы сделали крюк, но там обычно не бывает пробок. Если бы не дурацкая авария… Откуда я, чёрт побери, могла об этом знать? Но я и вправду чувствую себя виноватой – это какая‑то неведомая сила у моего мужа – заставлять меня так думать.

– Если бы я поехал один – этого бы не случилось…

Как ты можешь такое говорить? Я не понимаю! Я хотела поддержать тебя, попёрлась в чёртов понедельник на чёртову конференцию, где буду подыхать от скуки. Потому что эти грёбаные непонятные термины жужжат у меня в ушах каждый вечер, каждый вечер, каждый грёбаный вечер, когда ты приходишь с работы. И каждый раз, когда я пытаюсь поддержать беседу, разделить твои интересы, составить тебе компанию – я получаю упрёк как пощёчину. Выясняется, что я глупая, что я равнодушна к твоим страстям, что из‑за меня мы опаздываем.

Мне так хочется сказать ему, какой он козёл! Но я снова молчу. Я пытаюсь проглотить обиду вместе со слюной, только она всё равно застревает в горле. Это неправильно. Если его не остановить – будет только хуже.

И он уже продолжает бить меня словами:

– С тех пор, как мы стали жить вместе, моя жизнь превратилась в каламбур. Я забываю дома ключи, права, выхожу на работу в тапочках. И я постоянно опаздываю! Потому что ты всё время говоришь под руку. Как у тебя это получается? Уму непостижимо! Ты говоришь какую‑нибудь хрень, которой я пытаюсь придать хотя бы подобие формы, чтобы понять тебя – а ты уже планируешь маршрут, и снова говоришь какую‑нибудь другую хрень. И пока я переосмысливаю твои слова, мы уже едем по этой чёртовой дороге! У тебя просто нечеловеческие способности к суггестии.

У меня есть два оружия против него: язвительность и немота. Мне требуется немало сил и времени, чтобы добраться до своего сейфа с этими маленькими револьверами. Нужно взять себя в руки, постараться пропускать его слова мимо ушей, успокоиться – и вот я вспоминаю код, заставляю пальцы перестать трястись и прокручиваю нужную комбинацию. Как же невелик мой арсенал. Но если бы меня предупредили, что такого рода средства пригодятся мне в семейной жизни, а не навыки в постели и домашнем хозяйстве, я была бы более подготовлена. Итак, чем отстреливаться сегодня? Я никак не могу сделать выбор.

– Ты открыл новую черту моего характера, и делаешь мне комплимент в такой неуклюжей форме, – вздыхаю я.

– Это не новая черта, я всегда признавал, что ты умеешь мной манипулировать.

Кажется, я поняла значение слова «суггестия».

– Если бы я умела тобой манипулировать, секс был бы у нас чаще, чем раз в сезон, – снова вздыхаю я.

– Зачем ты всё время утрируешь? И ты сейчас хочешь поговорить об этом?

– Мне не хочется говорить с тобой о сексе, ничего нового я не услышу. Буду умирать от скуки. Впрочем, и заниматься им с тобой мне уже тоже не очень хочется. По аналогичным причинам.

– Ну вот и славно. Приедешь домой и посмотришь какой‑нибудь фильм.

Моя сдержанная язвительность сменяется подступающей злобой. Она выталкивает обиду из горла и вырывается вместе с ней словами:

– А ты подрочишь на какую‑нибудь книгу.

Я краем глаза вижу, как его пальцы впиваются в руль и краснеют. Но ему надо быть сосредоточенным на дороге, иначе мы (нет, не разобьёмся) можем не доехать до чёртовой конференции. Я поворачиваю к нему голову и молча смотрю. Он, наверное, считает до десяти, чтобы успокоиться, как учил меня.

– Ты всё время провоцируешь, – цедит он сквозь зубы. И выдыхает: – К счастью, это единственное средство, которым ты можешь вызвать у меня хоть какие‑то эмоции.

Всё. Он невозмутим. Теперь мы будто и не опаздываем никуда. Он словно выплеснул на меня своё раздражение и, обидев, успокоился. Да что там, он выглядит удовлетворенным.

Меня взбесило, что он так быстро вернул себе самообладание. Я чувствую себя такой беспомощной, словно болонка, тявкающая на гигантского каменного сфинкса. Мне хочется вцепиться ему в горло, чтобы вырвать хоть какую‑то эмоцию. Хоть сдавленный крик. За его головой с невероятной скоростью проносятся бетонные столбы, здания, деревья – каменные джунгли превращаются в одно серо‑зелёное смазанное пятно. На выемке под ручником начинает дребезжать телефон. И моё сердце пульсирует с болезненной отдачей в грудь. Мне становится трудно дышать, будто меня ударили в диафрагму. И мысли в голове превращаются в предложения‑слова: выцепить, вырвать, выжать, выцедить. И я будто лунатик медленно отстёгиваю ремень безопасности.

Я смотрю ему прямо в лицо, готовая накинуться. Его взгляд косится куда‑то мимо меня, по‑видимому, он просит телефон. Я уже не слышу его голоса. Как только он встречается со мной взглядом, я рывком кидаюсь к нему, ныряю под его руки, различив только испуганное «Оля!».