Вальс-бостон. Вперед и вперед
Мама, за стОляра пойду!!!
– орал Арсен, дробя блатными аккордами и без того разбитые клавиши.
Я стоял у окна и смотрел вниз на тополь, не обращая внимания. Люда слегка опаздывала против обыкновения, Рая тоже опаздывала – по обыкновению и даже не слегка. Галя молчала рядом со мной, тоже глядя куда‑то за окно.
Арсен прокричал одно и то же раз пятнадцать, поскольку сумел придумать лишь две строчки и, оглохнув от самого себя, удалился курить.
– Спой про вальс‑бостон! – попросил я.
– А тебе не надоело? – Галины плечи вспыхнули легким румянцем. – Каждый раз одно и то же? Может, что‑нибудь новое? Я ведь много разных песен знаю, только здесь вот долго не собралась для тебя спеть…
При неожиданно вырвавшихся словах «для тебя» она покраснела уже по‑настоящему.
– Не надо других. «Вальс‑бостон» и только он. Без него никак.
Галя ответила взглядом, полным странной, удивившей и испугавшей меня благодарности.
– …Опьянев от наслаждений, о годах забыв,
Старый дом, давно влюбленный в свою юность,
Всеми стенами качался, окна растворив,
И всем нам, кто там был, он это чудо дарил…
Тонкий голос взвивался, дрожа с нескрываемой страстью.
Неужели в самом деле оказалась права болтушка Рая? – с непонятным чувством думал я. – Неужели в меня еще можно влюбиться?
Спасая меня от ненужных мыслей, в зале появилась Люда. Викстан куда‑то запропастился, и мы принялись спешно разминаться, пока он не выгнал на сцену – я опять держал на подоконнике Людину ногу, и с каждым наклоном ее тело источало волну французского аромата.
– …Шанель номер пять, – подкравшийся сзади Арсен шумно повел носом. – Даже пять с половиной.
– «Кристиан Диор», – зачем‑то поправил я. – Мал ты еще в женских тонкостях разбираться.
Арсен похабно гоготнул.
Я отпустил теплое Людино колено, не спеша поднял руку и молниеносным движением щелкнул его по носу. Как научил меня все тот же Вовка Старицын, набравшись опыта у какого‑то бывшего зэка: как всякий порядочный интеллигент, он питал нездоровую страсть к подобным знакомствам. При внешней безобидности удар был очень жестким; при желании можно было даже пустить кровь. Я хлестнул вполсилы, но Арсен согнулся – и, держась за нос, с воем отскочил.
– Это тебе для лучшей идентификации запахов, щенок, – пояснил я вслед.
Люда усмехнулась.
– Так я угадал? Диор?
– Он самый, – она кивнула, по‑кошачьи вспрыгнула на подоконник. – У тебя, я вижу, богатый опыт по этой части.
И захихикала, болтая ногами. Я хмыкнул, с трудом удерживая взгляд, которому хотелось гладить и гладить бедра, оголившиеся из‑под юбки.
Наконец примчался Викстан, сграбастал неизменного Андрея и уволок за собой в костюмерную: видимо, сообразил, что эта репетиция – последняя перед первым из череды запланированных концертов, и стоит позаботиться о сценической одежде.
Вдвоем они притащили ворох разноцветных платьев и сугроб шуршащих нижних юбок для партнерш. Для нас были найдены три одинаковых отвратительных комбинезона из блестящей ткани серого цвета с желтыми пятнами на коленках: кто‑то из предшественников чересчур усердно отрабатывал мазурочную обводку на свеженатертом полу.
– Все наверх! – скомандовал Викстан. – Надо примерить – обменять, если что не подойдет, пока костюмерная не закрылась.
Первыми стали примерять костюмы девушки.
Спрятались все трое за занавеской – там, толкаясь и хихикая, стянули свои купальники, а потом одна за другой выплыли в красивых платьях для вальса – белых с блестящими разводами на груди.
– Так, – Викстан хмыкнул, склонив голову. – Вроде бы неплохо.
Галя выглядела невестой, собравшейся на первую встречу с женихом. Люду рассмотреть я не успел, потому что Рая, загораживая всех, закружилась по классу, едва не падая в разлетевшихся юбках и сверкая голыми ногами – которые я тысячу раз видел и так и сяк, но которые вдруг показались очень женственными, мелькнув из‑под классического платья.
– Это‑то что?! – взревел наш руководитель. – Что это – я тебя спрашиваю, Рая?!!
– А что? – она уставилась непонимающе.
– Юбку подними!
– Пожалуйста, – девчонка состроила неприличную гримасу. – Смотрите, мне не жалко.
И двумя руками задрала платье, давая всем рассмотреть свои трусы – широкие и белые, в крупный голубой горошек.
– Что у тебя там?!
– Трусы.
– Сам вижу… А какие трусы?!
– У меня тъюсы в горошку,
Распъекрасные тъюсы,
– похабно продекламировала Рая, имитируя детскую речь.
– Пъистает ко мне Серёжка –
«Показы да показы!»
– Показала уже! – заорал Викстан. – Ты еще в цветочек надень! И сразу до колен! Чтоб все зрители только ими и любовались!
– А что? – она повела крепкими плечами. – Если скажете, Виктор Станиславыч, я могу вообще без трусов прийти…
– Я т‑тебе дам «без трусов»!!!..
Викстан захлебнулся словами, приняв непристойную угрозу всерьез.
Выходка ее была такой внезапной, что даже Арсен молчал, как столб.
– Купи себе узкие, две пары. Белые для вальса, черные для латины, ясно?! Денег тебе дать?
– А дайте, – нагло хмыкнула Рая. – Только предупреждаю сразу: на сдачу я себе мороженого возьму.
– Остальных тоже касается, – продолжал Викстан, взяв себя за подтяжки.
