Вам не перезвонят
Но среди всех женских имен Хорошин все‑таки выделял для себя самое сокровенное – Наталья. Так звали его маму, с которой он жил с младенческих пеленок, и которая рассчитывала на поддержку своего сына последние три года. Отец переехал в Соединенные Штаты по приглашению от некоего Калифорнийского университета, занимавшегося изучением нейрофизиологии и клеточной нейробиологии. Перевезти всю семью на тот момент не представлялось возможным, поскольку университет не мог покрыть расходы на перелет, проживание и визовую поддержку всех членов семьи, несмотря на помощь американцев в подготовке всех разрешительных документов. Плюс ко всему, глава семейства не давал руководству университета гарантий, что он останется в Штатах навсегда. По последней информации, отец проживал в отдельной комнате в преподавательском корпусе студенческого городка образовательного учреждения. Тем не менее, он пообещал Максу с Натальей, что как только он приобретет собственный дом, то обязательно позаботится о переезде семьи. Но пока его планы немного затянулись, и семья по сей день находилась в ожидании благих вестей.
Потому Макс осознавал всю важность поддержки матери своим вниманием. До встречи с менеджером оставалось еще полтора часа, и Хорошин успевал наведаться в цветочный магазин. Наталья очень любила ирисы – не самый ходовой, но вполне доступный вариант для москвичей. Как раз на пути домой Макс знал один цветочный магазин, где он был завсегдатаем, и за что получал хорошие скидки.
Мама не ждала возвращения сына в такой час, а потому входная дверь квартиры была закрыта на внутренний замок. Спрятав ирисы за спину, Макс нажал на кнопку звонка. Когда Наталья открыла дверь и увидела сына, на ее лице мгновенно нарисовался восторг.
– Максуля! – женщина чуть ли не набросилась на него с объятиями, от радости даже одарила его легким поцелуем в губы, чем сын категорически не брезгал.
– Та‑дам! – Хорошин прокрутился на месте, сделав красочный жест вручения цветов. – Тебе, дорогая.
На какой‑то момент ему даже показалось, что мать вот‑вот всхлипнет или упадет в обморок. Со стороны кухни чувствовался запах чего‑то очень вкусного.
– Мои любимые… – вдохнув аромат бутонов, она вручила их обратно сыну. – Найди вазу, у меня соус кипит.
Выполнив поручение родителя, Макс поинтересовался, что же такое аппетитное готовила мама. То была паста болоньезе, одно из его любимых блюд. Но до подачи на стол оставалось еще как минимум полчаса – говяжий фарш должен был хорошо пропитаться томатной пастой, а сам соус требовал частого перемешивания, чтобы мясо не пригорело к сковороде. Хорошин не мог уехать из дома, не попробовав этот шедевр, и созвонился с Климкиным, чтобы обсудить отсрочку встречи на полчаса. Тот, несмотря на показное недовольство, все же согласился.
– И без опозданий! – визгнул менеджер и бросил трубку. Хорошину было плевать – уйти, не дождавшись ужина, было равносильно неуважению к маминым стараниям. Не говоря уже о том, что в кафе «Стара Юга», где у Макса планировалась встреча с Климкиным, он бы заплатил приличные деньги за вечернюю трапезу.
И все же из дома парень выехал с некой долей обиды на своего творческого партнера – мама хотела расспросить сына о прошедшем концерте, про погоду в Санкт‑Петербурге, и что вынудило его вернуться раньше времени. Макс ответил, что расскажет потом.
В ресторан «Стара Юга» Макс приехал раньше на десять минут. Климкин уже сидел за столом, что‑то просматривая в своем телефоне. Рядом с мужчиной стояли два бокала пива. Увидев подошедшего Макса, он резко убрал смартфон в сторону.
– Я заказал тебе два бокала пшеничного, чтобы не терять время, – сказал Виталий, не поднимая глаз на Макса.
– Не планировал сегодня баловаться хмельным, – сухо ответил Макс, подходя к столу.
– Присаживайся давай. Ну рассказывай, как вчера все прошло.
– Все прошло отлично! Вся площадка была битком набита зрителями.
– Отлично, говоришь? А вот организаторы «Юбилейного» так не думают, – Климкин сделал акцент на последних словах.
– В смысле? Они Вам жаловались?
– Сегодня мне позвонили их админы и сообщили, что менеджер какого‑то там артиста, как его… Который после тебя был…
– Кюрасао.
– Наверно, не помню уже. Так вот, менеджер этого балбеса устроил скандал с «Юбилейным», мол, из‑за вашего Хорошина сорвалось выступление артистов, которые должны были выступать после тебя. Съемки концерта не состоялись, а менеджеры артистов, которые не вышли на сцену, начали требовать обратно деньги у организаторов площадки. Ты в конце что‑то там сделал, и зрители начали… целоваться друг с другом! Говорили, что люди чуть ли не этим начали заниматься…
– Потому что мои песни раскрывают сердца людей. А остальные поют только ради денег.
Официантка в национальной балканской одежде принесла два бокала светлого пива, сопроводив подачу фразой «пожалуйста». Девушка бросила улыбчивый взгляд на Макса, и взаимность с его стороны не заставила себя ждать.
– Ау, ты здесь? – Климкин многократно защелкал пальцами, пытаясь вернуть Макса к диалогу.
– Так в чем вопрос, я не пойму? Что их Кюрасао не вызвал такого восторга? – Макса раздражало, что в претензиях Климкина не было конкретики.
– Что про тебя теперь хотят статью в «желтухе» написать. Мне сегодня уже двое звонили. Спрашивали: «А чем это он завел так толпу?», «А как Вы будете решать вопрос с другими артистами?».
– Да пусть пишут, что хотят! Вам то какая разница?
Виталий начинал переходить на более повышенные тона.
– Такая, дорогой мой, что «Юбилейный» может расторгнуть с мной контракт. А другие начнут задавать неприятные вопросы. Я сейчас от тебя хочу услышать все, как есть – как ты вызвал у зрителей такое странное… поведение.
– Я всего лишь крикнул: «Любите друг друга!».
– Нет, организаторы говорят, ты достал из пиджака какую‑то фиговину и поднес ее к микрофону.
Макс прекрасно понимал, что речь шла про устройство Acudisiac 500. Климкин ни в коем случае не должен был узнать о его существовании.
– Я… достал диктофон! Хотел записать восторги зрителей.
– Так, хорошо. Давай почитаем твой райдер[1], – Климкин достал из‑под стола свой поношенный черный рюкзак, из которого достал какие‑то листы бумаги. Среди них Макс узнал два листа, которые лично готовил перед выступлением на «Юбилейном». – Где это… А, вот. Кардиоидный конденсаторный микрофон с диапазоном частот до 25 кГц. А теперь давай вспомним уроки музыки – ты в каком голосе поешь?
– Лирический тенор.
– В каких частотах звучит тенор?
– До пятиста герц.
[1] Перечень требований (личных и технических), предъявляемых артистом организаторам выступления
