Вам не перезвонят
– А это уже третий момент! Наши с тобой взгляды могут не совпадать – у тебя есть понимание, чего ожидают зрители, у меня есть понимание, что хочу увидеть я. И если здесь мы не найдем точек соприкосновения, боюсь, что мы не сможем работать дальше. А то и вовсе поссоримся на этой почве.
– А что, по‑твоему, ожидает публика? – в тоне Олега прослеживалось негодование.
– Ты же понимаешь, что публика в России разношерстная. Одни приветствуют свободу самовыражения в чувствах, другие эти чувства будут решительно осуждать. В моей концепции лежит любовь без границ. А наш зритель в большей степени консервативен, для него такие ценности неприемлемы.
– Если ты про элементы эротики, то это не вопрос – в афише можно легко указать ценз «18+», – Олег налил себе чаю.
– А много у тебя в труппе артисток, кто согласится на такой жанр? Если даже ты их уговоришь на нечто подобное, вряд ли в конце спектакля у тебя останется полный зал.
– Максон, это уже не твоя забота, сколько людей зашло и сколько вышло. Ты выступаешь, у тебя оклад и премиальная часть по количеству спектаклей и проданных билетов.
Парень понимал, что у какого‑то частного театра с сомнительным трафиком зрителей большого заработка не будет. На фоне его гонораров на концертных площадках – это капля в море. Но обидеть Гришаева тоже не хотелось, и потому он начал подводить разговор к финальной черте. Сказал дяде, что это все‑таки не его.
– Я тебя услышал. А ты не думал сниматься в каких‑нибудь… – Олег чуть наклонился к нему и прошептал. – Пикантных фильмах или роликах с обнаженкой?
– Категорически нет. Технически, на съемках ты с ней этим не занимаешься. А в порно чувства наиграны. Да и репутация сомнительная. Я все‑таки хочу продолжить путь вокалиста.
Дядя Макса отпил остывший чай из чашки и на какое‑то время призадумался – то ли пытался определить сорт напитка, то ли дать стоящий совет племяннику. Олег одобрительно промычал и подыграл бровями, после чего он поставил чашку, достал телефон и набрал кому‑то. Макс вопросительно взглянул на него, на что Олег ответил:
– Сейчас все будет, подожди, – и, выждав около десяти секунд ожидания, начал говорить. – Привет, занята? Подскажи, пожалуйста, а жюри у вас уже полным составом? А напомни, кто… А, понятно… Слушай, а вы ребят еще набираете? Да, которые выступают. А можешь мне одну услугу оказать? Есть человек с голосом, выпускник «Фабрики»… Да, уже выступал, недавно вот в Петербурге на концерте спел. Пока не скажу кто, еще не обсуждал. Минут через двадцать наберу, давай? Спасибо тебе. На связи.
Глаза Макса округлились до размера блюдец.
– Это ты на мой счет звонил?
– Так точно. Знаешь шоу «Голос»?
– Конечно! Конкурс музыкальных талантов. Из той же серии, что и «Фабрика».
– Есть одна знакомая, она подбирает участников. За ней в свое время должок оставался, так что она вряд ли откажет. Думал тебя в жюри определить, но там либо народные, либо заслуженные артисты сидят… Поэтому могу помочь только, как участ…
– Я согласен. Куда и во сколько ехать? – от преисполнился решимостью Макс перебил Олега.
Гришаев попросил Макса его внимательно выслушать. До конца июня планировалось проведение последнего слепого прослушивания, но можно было запрыгнуть в последний вагон, если прислать им в студию запись своей песни до конца этой недели. Поскольку у Хорошина теперь нет своей студии, можно приехать к ним и пройти очный кастинг. Затем организаторы сообщат о дне основного выступления.
– У тебя же свой репертуар, да? – уточнил Олег.
– Конечно. Я растоплю их сердца песней «Я расцелую небо».
– Сойдет, но ты и другие варианты рассмотри. Адрес студии и контакты девочки тебе напишу.
– Олег, спасибо тебе огромное! – Макс не сдержал благодарственного порыва, вышел из‑за стола и обнял Гришаева. Тот улыбчиво ответил взаимностью.
– Для тебя не жалко. Но я хотел бы попросить об ответной услуге. Как раз по твоей части.
– Проси, о чем хочешь, если это не будет в ущерб моей семье.
Олег перешел к сути своей просьбы.
***
По пути домой Хорошин обдумывал авантюру, на которую хотел подвязать его дядя. Предыстория была следующая – в труппе Олега до недавнего времени играла некая актриса по имени Анастасия Меньшикова. Последние полгода она выступала в ролях второго плана (дочь городничего Марья Антоновна из «Ревизора», любовница Кассио Бианка из «Отелло», сестра Тихона Варвара из «Грозы»). Такой расклад начал не устраивать юную актрису, и где‑то в конце марта Меньшикова подняла с Олегом тему о пересмотре ее «актерского потенциала». На что он ответил, что подумает над этим вопросом. Через неделю директор дома культуры дал поручение Гришаеву подготовить спектакль «Мастер и Маргарита», приуроченный ко дню рождения Михаила Булгакова[1], и тогда дядя предложил Меньшиковой проявить себя. Репетиции шли полным ходом, Анастасия всецело выкладывалась на сцене. Где‑то за недели две, когда дело дошло до костюмов, реквизитов и декораций, Олег обнаружил дефицит некоторых позиций, и подготовил для директора смету. Руководитель ДК сказал, что на хотелки Олега денег не было, и вообще он пытался отмыть и без того скромный бюджет учреждения. На что Гришаев встречно обвинил его в жадности, и они разругались. Что‑то он докупил из своего кармана, где‑то обошлось современной одеждой. Так они и оставались в ссоре друг с другом до самого выступления.
На котором Олег узнал, что в его спину вонзили фигуральный предательский нож – Меньшикова не явилась на спектакль. Представление было отменено, дублера не готовили, возмущенным зрителям пришлось возвращать стоимость билетов. Через своих коллег Гришаев выяснил, что 14 мая у Анастасии был последний рабочий день, и пошел разбираться к директору. Руководитель дома культуры пребывал в не меньшей ярости – Олег устроил саботаж в такой знаменательный день! В качестве упреков звучали фразы, что на концерт приглашались худруки и руководители других театров, планировал прийти даже кто‑то из потенциальных меценатов. Конкретные фамилии жертвователей и деятелей искусства Олег не услышал, но узнал, что директор единолично согласовал увольнение Меньшиковой.
– Как Вы отпустили ее без моего согласования!? – возмущался дядя Макса.
– Твоя Меньшикова сказала, что ты уже работаешь с Кипрухиной, дублершей, и все порешал.
И потому сейчас Олег присматривался к управленцам других творческих объединений. Ибо работать дальше с теми, кто поступил с тобой, как Лонгин и Брут поступили с Цезарем, было себе дороже. Это же был чистой воды заговор!
[1] Писатель родился 15 мая 1891 года
