Вихрь переправ

– Да, хозяин, – утробным, зычным голосом прорычал волкопёс, шкура которого напоминала грозовую тучу. Матфей дрогнул, расслышав скрежет волчьих клыков.

– Надо бежать! Матфей! Не стой истуканом, беги! – бил тревогу Гамаюн, единственный, кто не поддался странному ступору, охватившему остальных.

– Куда бежать, ворон? – рявкнул волчий пёс. Уголки кроваво‑алых губ его господина сильнее разошлись в усмешке и обнажили ряд безупречно‑белоснежных зубов. – Куда спешить? И зачем?

За спиной Револьда, словно из воздуха, материализовались ещё трое незнакомцев, одетые в чёрное, как и он, но ниже ростом и крепче. Пихтовая улица была отрезана двумя другими помощниками Астрогора, а затем со стороны Каштанового бульвара в Айвовый тупик вышли ещё четверо. Тёмная дружина. И каждого из них сопровождал громадный волчий пёс, впрочем, никто из тех псин Волкодлака превзойти не мог.

Открытым пока что оставался Шелковичный проулок. Но вместо того, чтобы действовать, Матфей стоял как истукан – нечто странное происходило с ним: тело не слушалось команд мозга, ноги приросли к асфальту, а руки онемели, как если бы их сильно отлежали – каждая болталась мягкой безвольной плотью, где кости не ощущались. Даже сердце замедляло ритм, сбавляя с каждым ударом, отчего в голове мелькнула противная мыслишка – спи, закрой глаза и всё закончится, прекратится в одно мгновение, в секунду твоей жизни…

– Матфей, послушай, он вас всех гипнотизирует, – Гамаюн, взъерошенный и напуганный донельзя, прокричал с высоты своего укрытия. Он не решался слететь и приблизиться к союзнику. – Слушай мой голос, Матфей, слушай меня!

Юноша попробовал пошевелить онемевшие пальцы рук, по фалангам пробежал колючий разряд, и они ему подчинились. Тогда он потянул правую ногу и почувствовал, как незримая сила пытается удержать его на месте, стягиваясь вокруг, словно верёвка. С усилием юноша повернул голову в сторону Виктора, тот тоже сражался с невидимыми путами, вздрагивая всем телом. Остальные ребята – живые статуэтки, угодившие в невидимую смолу, – издавали утробное мычание, им недоставало сил даже на раскачивание тел. Прислужники ничем не могли помочь своим хозяевам, пригвождённые к месту диковинной силой, они, бессильно тявкая, шипя и завывая, наблюдали за волками, неспешно приближавшимися к ним. По какой‑то чудной воле только ворон оставался недосягаем к чародейским силам вурдалака.

– Ничего не выйдет, ребятки, – шутливо заметил Револьд. Он медленно, словно паук, подступал к своим жертвам, скрестив руки на груди. Полы его длинного кожаного плаща едва касались земли, точно обвислая паутина. – Если быть честным, а я всегда уважал это качество превыше всех, мне нужен только один из вас. Думаю, вы уже догадались, кто именно.

Юна тихо ойкнула, чем вызвала у главы вурдалаков новую ухмылку.

– Так что? Кто из вас тот, кто мне нужен? – продолжил Револьд, прибавив как бы, между прочим мягким благодушным тоном.– Ну же, обещаю, что не трону никого и даже отпущу на все четыре стороны.

– Ага, так же, как вы отпустили Мичлова Граника в Калиновой пустоши? – с усилием выкрикнул Матфей, голос его был слаб и сух, а горло будто сдавлено чьей‑то невидимой рукой, но ровно настолько, чтобы можно было говорить и дышать.

– Кто это? – удивился Револьд и обернулся к своим подельникам, стоявшим позади него чёрным щитом.

И снова игра для юнцов, вурдалак прекрасно всё помнил.

– Ах, этот, – протянул Револьд так, как мог бы сказать паук о мухе съеденной год назад, если бы мог говорить. Его губы дрогнули в презрительной улыбке. – Жадный, жалкий мужичонка. Не умерил вовремя пыл. Одним словом, вша.

– Откуда нам знать, что вы сдержите обещание и не натравите на нас своего пёсика? – вновь заговорил Эрик. Речь давалась ему с трудом, на лбу образовались бисеринки пота.

– Ниоткуда. Но как я уже сказал, честность уважаю превыше всего.

Но с каждым произнесённым словом Револьд и его тёмная дружина подступали к скрученным оцепенением друзьям всё ближе тугим чёрным полукольцом.

– Так кто же из вас чудо расчудесное? – сладко, нараспев произнёс Револьд. – Кто же из вас всеслух долгожданный и желанный?

– Ты прям, как та девица, что замуж невтерпёж, – выдавил со смешком Нил и тут же зашёлся кашлем.

– А ведь моё терпение, ребятки, не безгранично, – протянул предводитель вурдалаков.

Уголки его рта поднялись вверх в добродушной ухмылке, в то время как глаза пребывали в жесточайшем покое льда. Этот контраст создавал иллюзию маски на лице, пугающую и завораживавшую одновременно.

– Волкодлак, выбирай любого, на свой вкус. Я сегодня щедрый.

Прислужник Астрогора выступил вперёд и встал. Его громадина‑голова медленно поворачивалась, замирая на несколько секунд, когда взгляд волчьих гиацинтовых глаз, пронзительных и обжигающих лютостью, встречался с взглядом каждого пленника.

«Этот точно способен без особых усилий откусить голову. Вон, пасть какая. Компостер!», – пронеслось в голове у Матфея.

– Эта, – вынес приговор пёс, не сводя глаз с Юны, круглое личико которой исказил ужас.

– Ну что ж, раз никто не желает мне помочь, и сам всеслух ведёт себя, как последний трус и полное ничтожество, мой прислужник заберёт себе эту девчонку на обед, – одобрил выбор волчьего пса хозяин. – Может, и на ужин хватит. Хотя, что с неё взять.

– Не трожь её! Не подходи к ней! – выкрикнули одновременно Нил и Матфей, силясь изо всех сил разорвать чары гипноза.

– Так‑так, – задумчиво сказал Револьд и сделал жест волку, тот остановился. – Значит, это один из вас. Очень хорошо. Круг сужается.

– Он сузился настолько, что ты себе и представить не можешь, Астрогор! – внезапно со стороны Шелковичного проулка донёсся голос.

На этот раз уже подопечные Револьда обернулись и вздрогнули. В Айвовый тупик неторопливой и вызывающе торжественной поступью вышел мужчина в коротком сером пальто. На плече его горделиво восседала белая сова.

– Ну надо же, два зайца в руки попались, – довольно произнёс незнакомец, ничем не отличавшийся от того серого типа, с которым ранее столкнулся Матфей, только что моложе. – И оба козырных.

– Праведники! – завопил один из помощников Астрогора, находившихся со стороны Каштанового бульвара. – Это засада! Ловушка!

– Естественно, – удовлетворённо промурлыкал праведник. Лицо его ничто не отражало, оставаясь бесстрастным, лишь голосу было дозволено поддаться эмоциям. – Мы уж вас, красавцев, третий месяц опекаем. Ходим по вашему волчьему следу, подчищаем за вами. И не зря. Вы нас к всеслуху и вывели.

– Ну, здравствуй, Ефи́р, – холодно приветствовал Револьд мужчину с совой. – Давненько не виделись. Где‑то лет шесть или семь? Извини, точность не мой конёк.

– Около того, Револьд. – Ярко‑карие глаза Ефира алчно буравили Астрогора.