Вихрь переправ

Вурдалака одолевали иные эмоции: досада на внезапное вмешательство конкурирующей стороны и недовольство тем, что прошляпил облаву и подставил под удар людей. К тому же ситуация усложнялась и тем, что отряд праведников возглавлял лично начальник по безопасности и любимчик Сарка́ра, самого Бессменного, главы праведного братства. Из всего выходило: живым победителем из Айвового тупика выйдет один соперник.

Впрочем, внешне он настолько хорошо владел собой, что о нараставшем внутреннем негодовании патрона не мог догадаться даже стоявший близко Ма́рик Лота́р, один из доверенных людей Астрогора. Чувствовать тончайшие перемены в настроении господина, пожалуй, умел Волкодлак, да и тот, уподобившись союзнику, выражал пренебрежительное безразличие к происходящему.

– И сколько с тобой? – спросил глава вурдалаков, всматриваясь за спину прибывшего недруга.

– Достаточно, чтобы справиться с горсткой твоей шайки.

– Это не шайка, – сказал Револьд и посмотрел на прислужника, тот поймал взгляд господина и кивнул ему. – Это маленькая толика того, чем я располагаю. Но и этого достаточно.

– Неужели ты рассчитываешь уйти? – поинтересовался праведник таким невинным тоном, что даже сова на его плече презрительно фыркнула.

– Безусловно.

– А как же мальчишка?

– Он достанется мне, Ефир.

– А у меня большие сомнения, кто кому достанется. Ты не сможешь одновременно удерживать пленников и сражаться с моими ребятами.

При этих словах за спинами подручных Астрогора, как серые грибы, выросли подчинённые праведника. На плечах некоторых из них сидели совы, а вокруг шей других пушистыми воротниками обвивались золотистые куницы. Путь к отступлению оказался полностью отрезан. Серых праведников было вдвое больше, чем чёрных вурдалаков. Матфей с друзьями угодили в двойной капкан: с одной стороны наступали волкопсы с хозяевами да праведники, с другой – возвышалась неприступная гранитная стена трижды проклятого тупика.

– Ма́рик, – властно окликнул Револьд одного из своих помощников.

Коренастый и жилистый Ма́рик не заставил себя ждать. Он издал короткий и смачный свист, подав сигнал своему волчьему псу. Пасть зверя ощерилась, он пригнулся, тёмная, серая как зола, его шерсть вздыбилась, а серо‑жёлтые глаза сощурились и наполнились твёрдой решимостью порвать глотку любому, на кого укажет господин.

– Бери!

Волк издал оглушительный вой и ринулся в атаку. Но не успел он в высоком прыжке повалить ближайшего к нему праведника, как тот оглушил и поразил его мощным электрическим разрядом, отбросив на землю. Ужаленное животное взвизгивало от боли и металось из стороны в сторону – его тело пронзала безжалостная молния, исходившая из миниатюрного чёрного прибора, похожего на карманный фонарик в руке несостоявшейся жертвы.

Тогда остальные вурдалаки, неистово свистя, погнали своих прислужников в бой, но и это наступление окончилось неудачей. Праведники, хорошо подготовившись к сегодняшней стычке, вооружились электрошокерами и беспощадно лупили ими скулящих волков, словно те – малые щенки.

– Что ж, Ефир, похвально, – ледяным голосом изрёк Револьд, его волк оставался подле него, ожидая приказа. – Но на нас твоё оружие не действует, если не забыл.

Подручные Астрогора ринулись вперёд и налету вышибали электрошокеры у праведников. Не всем это удавалось сходу, и тогда их тела поражал сильный удар карманной молнии. Матфей с изумлением наблюдал, как оправдывались слова Револьда: сколь мощнейшим ни был электрический разряд, вурдалаки шли напролом, морщились от боли, но одолевали её.

– Да, вы поднаторели, красавцы, – признался Ефир, стоявший в стороне до тех пор, пока не завязался близкий бой меж его командой и подопечными Револьда. – Что ж, придётся попотеть, но оно того стоит.

Матфей наблюдал, как один за другим в руках обеих сторон засверкали серебром клинки длинных кинжалов. Затем Айвовый тупик огласился лязгом металла о металл, отчего‑то ставший чудовищно громким, а к нему присоединились вскрики и стоны первых раненых.

Волки очухались и тоже рванули в бой следом за хозяевами, но площадка жестокого действа оказалась мала для всех, и союзникам вурдалаков ничего не оставалось, как нападать на праведников наскоками в образовывавшихся брешах. Впрочем, четвероногим ощутимо доставалось от пикировавших сверху сов.

Револьд сохранял нейтралитет, стоя совсем близко от ребят и держа их своими невидимыми путами гипноза. Но пал один вурдалак, пронзённый в горло остриём кинжала, за ним пришёл черёд другого и Астрогор зарычал, как волк.

– Волкодлак, – воззвал он к союзнику, и голос его дрожал от ненависти и боли. – Возьми всеслуха и доставь в условленное место. Обо мне не беспокойся. Я должен спасти тех, кто ещё жив. Наша кровь слишком дорога, чтобы разбрасываться ею.

– Но господин, – возразил было волк и смолк сразу, как только гневный взгляд хозяина обдал его сверху.

Конечно, и праведники несли урон в своих рядах, но Ефир Стародуб, как одержимый фанатик, всё вперёд и вперёд кидал своих подчинённых, не оглядываясь на тех, кто уже принадлежал земле по праву, будь‑то праведники или их союзники. Цель должна была оправдать средства. Любой ценой.

В тягостное состояние погрузился Матфей. Баталия, разыгравшаяся в нескольких десятках метров от него, казалась далёкой и стародавней – отголосок древности, отдававший сухим запахом тлена и протухшей крови. Но и одновременно донельзя близкой – на расстоянии вытянутой руки и глотка воздуха, с криками и воплями раненых бойцов и предсмертными чудовищными завываниями животных. Сломанные крылья сов, разорванные пополам куницы, бьющиеся в агонии волки – глаза не желали это видеть, но смотрели, испуская слёзы сострадания. Столько смерти в одном месте и в один миг ему не приходилось видеть и чувствовать и хоть ни одно умиравшее или почившее существо не было на его стороне, он искренне жалел их. Матфей с трудом повернул голову, друзья чувствовали происходящее так же, как и он.

И вот уже Револьд вступил в смертельную схватку на подмостках Айвового тупика. Но как же разительно изменился его облик! Щуплый и лёгкий, он превосходил по силе трёх человек. Удары его кулаков разили и пригвождали к земле незадачливых поединщиков, а расторопность и ловкость столь не сочетавшиеся с его рослостью и долговязостью уберегали от многочисленных выпадов острых вражеских клинков. Отчего‑то Астрогор не использовал свой дар гипноза на праведниках, но возможным было и то, что гипнотические чары попросту не действовали на неприятеля.

Меж тем увлечённый сражением Револьд ослабил хватку, и незримые верёвки оцепенения спали с тел ребят. Волкодлак приблизился к Матфею, и уже было собрался схватить его жуткой клыкастой пастью, как тут же подоспел Гамаюн. Ворон отчаянно метался перед мордой зверя, мешая тому крыльями‑веерами, и пронзительно каркал, стараясь оглушить волка.

Сеера отважно подскочила к передним лапам зверя, что против её хрупкого тельца казались колоннами, и принялась их кусать и царапать изо всех своих кошачьих сил. Даже маленький Рарог не остался в стороне – саламандр так и пребывавший на плече Матфея, угрожающе зашипел, наклонил голову и выстрелил во врага ядом. Жидкость попала аккурат в разверзнутую пасть волка, и тот взвыл от боли. Но всё ж не отступил.