Вкус жизни

Отложив телефон, Наташа медленно огляделась по сторонам, словно пытаясь увидеть те самые перемены, которые столь бестактно вломились в ее жизнь. За окном окончательно рассвело. Она по‑прежнему сидела на кровати. Даже халат не надела и не сходила, пардон, в туалет. Зато под руководством уже почти бывшего мужа подала заявление на развод. А всего сутки назад ничто, буквально ничто в ее жизни не предвещало таких оглушительных перемен.

Что тут скажешь? Даже если кажется, что уже все повидал, – жизнь никогда не разучится удивлять.

Ленка позвонила ближе к обеду, когда Наташа разложилась на кухне с сортировкой содержимого морозилки. Все домашние заготовки она всегда аккуратно укладывала в цветные контейнеры и снабжала этикетками с датами заморозки. Пришла осень, а значит, время проверки. Не осталось ли что‑то с прошлого года? Хотя действовала она практически машинально. Лишь потому, что еще в начале недели запланировала освободить в морозильной камере место для новых припасов.

Припасы… Смешно. Зачем они теперь? Для кого? Для чего?

– Мам, привет! – Ленка начала разговор довольно оживленно. – Мне тут папа что‑то странное написал. Я ему даже перезвонила. Он, правда, был занят, мы поговорили совсем немного. Но он сказал, что вы с ним вроде как надумали развестись. Че, правда, что ли?

Наташа против воли скривилась. «Надумали», значит. Сказать родной дочери, что это он решил бросить жену, а никакое не «мы вместе надумали», духу Алексею все‑таки не хватило. Что ж, исправить это будет нетрудно.

– Не совсем, – сказала Наташа. – Это он так решил, а не я.

– То есть он от тебя уходит? – продолжала бестактничать дочь.

– Получается, так.

– Ни фига себе новости дождливым сентябрьским утром, – задумчиво протянула Ленка. – И чего теперь будет?

– Не знаю, – вздохнула Наташа. – Со мной такое впервые.

– Это‑то ясно, – деловито согласилась дочь. – Весь вопрос в том, какое цэ‑цэ его вдруг укусило. Жил бы себе и жил, как сложилось. Но разводиться‑то на хрена?

– Что значит «жил бы как жил»? – не поняла Наташа. – У него вроде как другая женщина появилась. Или он тебе не сказал?

– Сказал, разумеется. Но в вашем возрасте делать из этого драму…

– А что делать? Что?! – не выдержала Наташа. – Ей тридцать четыре, как и тебе. И она, между прочим, беременна.

– Ну, во‑первых, тридцать четыре мне будет только через два месяца, если что, – невпопад обиделась дочь. – А во‑вторых, можно же было как‑то договориться. Чтобы и тебя не бросать, и…

– Спасибо, милая, – перебила Ленку Наташа. – Вряд ли бы мне это подошло. Да и твоему отцу – тоже. Мы с ним, видишь ли, несколько старомодны. Разлюбил – развелся – создал другую семью. Именно в этой последовательности действуют честные люди. Правда, твой папа в эти правила все‑таки не до конца уложился.

– Мам, ну чего ты? Я вообще не это хотела сказать! Мне просто надо доделать один срочный проект, поэтому я попутно смотрела в ту хрень, что заказчики понаписали, вот и ляпнула ерунду, – немедленно раскаялась Ленка.

Действительно, на протяжении всего разговора Наташа явственно слышала цоканье клавиш ноутбука. Работает, значит. И то хорошо. С Ленкой такое бывало нечасто. По настоянию родителей после школы она получила экономическое образование, но никогда в этой области не работала. Еще до универа Лена назначила себя творческой личностью и с тех пор вечно пыталась то писать книгу, то заниматься фотографией, то быть дизайнером одежды. Ни успеха, ни каких‑то более‑менее серьезных и постоянных денег это не приносило, и родители, точнее отец, до сих пор были вынуждены материально ей помогать, фактически – содержать. И тут на тебе – проект она делает срочный!

– Ладно, я понимаю, – примирительно сказала Наташа. – Мне это все как снег на голову упало.

– И мне, – поддакнула дочь.

– До сих пор в себя прийти не могу. Он ведь только вчера мне обо всем сообщил. Дома не ночевал. Сказал – за вещами позже приедет. – У Наташи ощутимо защипало в носу от набегающих слез.

– Мам, давай я с ним вечером встречусь? – предложила дочь. – Поговорим. В конце концов, он обязан объяснить мне свое поведение!

– Делай как знаешь. Но не думаю, что он будет что‑то такое про себя объяснять.

– Нет, должен! – заупрямилась Ленка. – У меня с ним нормальный контакт, так что я хотя бы сумею понять, что случилось. А потом тебе позвоню. Хорошо?

На том и договорились. К собственному удивлению, после этого разговора Наташа почувствовала себя немного спокойнее. Действительно, допытываться, как он «дошел до жизни такой», и задавать мужу унизительно‑мелочные вопросы она сама ни за что бы не стала. Но это вовсе не значило, что ей было бы неинтересно узнать ответы на них. А Ленка справится точно.

Из всей семьи именно у нее были самые близкие отношения с Алексеем. Сам он не особо скрывал, что дочь была его настоящей любимицей, в ущерб сыну. Наташе такой подход был глубоко непонятен, она одинаково сильно любила и сына, и дочь. И чувствовала себя обязанной уделять Костику больше внимания, чтобы хоть как‑то компенсировать отцовскую холодность. К ее огорчению, со временем контакт с сыном заметно ослаб: выучившись на программиста, тот целиком погрузился в какой‑то неведомый матери виртуальный мир. Выныривая на поверхность «реала», как он говорил, Костик становился все более непонятным и странным. В детстве он был милым забавным карапузом, маминой отрадой. Рано увлекся компьютерами, еще в средней школе уже отлично в них разбирался, чем Наташа очень гордилась. И простодушно радовалась тому, что в отличие от Ленки с ее постоянными закидонами у Костика пубертатный период прошел спокойно. Никаких поводов для тревог, подозрительных компаний и ночных прогулок – все вечера и выходные мальчик был дома, сидел за компьютером и хорошо кушал. Правда, со временем малоподвижность и вкусная мамина еда привели к появлению лишнего веса. Сначала Костик не обращал на это внимания, но позже, уже в юности, все же решил «взяться за себя». Однако вместо того чтобы просто пойти в спортзал, как другие ровесники, вдруг увлекся «зеленой» идеологией и решил, что хочет стать вегетарианцем. С тех пор, пока жил дома, постоянно изводил Наташу лекциями о том ущербе, который она наносит окружающей среде своими поездками на автомобиле, приготовлением бульонов и котлет и нерациональным использованием ресурсов. Когда отец купил квартиру и ему, Наташа (хоть и сама стыдилась этого) вздохнула с облегчением – все‑таки жить в обстановке вечных укоров и нотаций было трудно. Года два назад Костик познакомился с Евой, невзрачной худосочной девицей, еще более увлеченной «зеленой» идеологией, чем он сам, женился и под влиянием молодой жены сделался веганом. Теперь они напоминали двух деловитых хомячков: ездили исключительно на велосипедах и самокатах, тщательно подбирали еду и бытовую химию без единой животной молекулы и придирчиво изучали составы тканей, из которых шилась одежда и постельное белье. Детей у них не было и не предвиделось. Похоже, оба были так заняты поиском наиболее экологичного способа выживания в каменных джунглях, что думать о продолжении рода им было решительно некогда. Да и просто радоваться жизни – тоже.

В общем, дети выросли… Такими, какими выросли, а не такими, какими их растили. Но Наташа сумела с этим смириться и научилась принимать сына и дочь такими, какими они были. Пришла к выводу, что одна из главных родительских мудростей – вовремя понять, что твой ребенок – это самостоятельная личность со своим характером, со своими взглядами на жизнь и собственное будущее. А вовсе не твоя улучшенная копия, чье предназначение – реализовать твои невоплощенные планы и мечты.