Волк в моей душе
– Внутри тебя теперь живет такой волчонок. Дай ей окрепнуть, Кейт. Обещаю, что все будет хорошо. Ты станешь сильнее, чем когда‑либо. Но сейчас, умоляю, послушай меня.
– Хорошо, милый, – коснулась его лица, затем поцеловала.
Когда Ник ушел, я какое‑то время лежала и смотрела в потолок. Внутри меня живет волк? Как это вообще? То, что мой любимый – оборотень, я приняла без вопросов. Это было совершенно естественно.
Взглянула на свои руки. Ногти выглядели крепкими и блестящими. Волосы струились, словно водопад. С кожи пропали пигментные пятна, легкие неровности разгладились, как будто их никогда и не было.
Но вдруг…
Бах! Бах!
Резкие и тяжелые шаги приближались к номеру, где я лежала. Сморщилась от накатившего неприятного чувства. Как же бьет по ушам! Да хватит! Громкие голоса в соседнем номере, какая‑то возня, смешки. Я все это отчетливо слышала.
– Хватит, – шептала, укутываясь в одеяло с головой, – да заткнитесь вы!
Видимо, по соседству заселилась какая‑то семья. Их дети так кричали, что я стискивала зубы от непривычных и громких звуков. Голова начала сильно болеть. Накрыла голову подушкой, но помогло это слабо.
Они курили, смеялись, кричали, ругались на своих непоседливых детей, а я все это слышала. Чувствовала мерзкий запах никотина, просачивающийся под дверью. Тошнота стала все навязчивей, из глаз потекли слезы из‑за дикой боли в висках.
– Ник! – кричала в душе, пытаясь хоть немного сгладить безумную какофонию в голове.
Не выдержав, скатилась с кровати и на коленях поползла к ванной. Добравшись до заветной двери, буквально вкатилась внутрь, сильно оцарапав руку о торчащий гвоздь и посадив пару синяков на колене. Но раны мгновенно исчезли.
Боже! Страх вновь начал подкатывать к горлу. Я глотала ртом воздух, не в силах осознать то, что произошло. Умерла. Меня кто‑то убил! Почему‑то эта мысль отодвинула на задний план все вопли и долбежку в соседнем номере.
Умерла… Умерла… Умерла…
Нельзя понять и принять подобную вещь. Слишком нереально, слишком сложно. Для меня, простой домохозяйки, по воскресеньям посещавшей местную церковь, это было сродни попаданию в ад. Оборотень.
Превозмогая сильнейшую боль в костях и слабость в мышцах, хваталась за все возможные выступающие поверхности, чтобы добраться до зеркала. Хочу увидеть! Кто я теперь? Маленькие крошечные шажки сделали эту задачу практически невыполнимой.
Как же долго, черт! Ударив по стене от безысходности, сжала пальцы в кулак. Чистый белый кафель посыпался на пол, оголяя большую вмятину. Это я сделала? Порезы на коже тут же пропали. Какая силища!
От этого страх лишь усилился. Что я такое? С трудом доковыляв до зеркала, уткнулась носом в раковину. Сквозь аромат сильного чистящего средства учуяла запах сигареты, пластика и чего‑то мне пока неизвестного.
Арррааа!
– Тебе тоже страшно?
Почему‑то после слов Ника о маленьком волчонке, мне стало немного стыдно за свой страх. Возможно ли… Той, что внутри меня, куда страшнее. Ведь я знаю этот мир, а она только родилась. Внутри начала растекаться нежность по отношению к неведомому существу, с которым мне предстоит провести остаток жизни.
– И мне страшно, – усмехнулась, ощутив крошечную капельку радости, – давай бояться вместе. Ник же не даст нас в обиду, правда?
При упоминании моего волка малышка внутри покорно заурчала. Как необычно! Страх не ушел, лишь притупился. Звуки вокруг перестали иметь всякий смысл. Важно только моё состояние и внутренний волчий ребенок.
Подняла глаза на свое отражение в зеркале и замерла. На меня смотрела двадцатилетняя Кейт. Я была такой, какой помню себя на фотографиях времен колледжа. Коснулась пальцами холодного стекла. Это все сон? Мираж? Правда? Мне тридцать восемь лет! А теперь я словно ровесница сына. Ли…
Примет ли он меня такой? Я вся дрожала, мышцы попеременно сводило судорогой. Переминаясь с ноги на ногу, рассматривала себя. Поразительно! И мои глаза… Они стали желтыми, как у Ника. Желтые, с небольшими вкраплениями карего. Такая же, как мой истинный.
Урррар…
Она знает лучше меня, как мы связаны с несносным студентом, и тащится от этого. Я чувствую ее покорность. Теперь мы полностью в его власти. При мыслях о Нике все казалось не таким уж страшным. Он защитит, поможет, спасет.
– Ник сильный, – пролепетала я, – а какая ты?
Ведь у оборотня есть волчья форма. Как обратиться в зверя? Я закрыла глаза и спросила волчицу. Но она молчала. Не хочет? От разочарования сжала пальцами раковину, как та вдруг затрещала и осталась в моих руках. Что за… Ник меня убьет.
Керамическая махина оказалась слишком тяжелой. Не удержав ее, я сделала шаг назад и выпустила из рук. Раковина с характерным звуком рухнула мне в ноги. Какое‑то время смотрела на сияющие в свете яркой лампы осколки. Затем схватилась за голову. Вот же!
Ты сдохнешь!
Безумные красные глаза возникли прямо перед моим лицом. С визгом отпрыгнула, врезавшись спиной в стену. На меня посыпался кафель. Все тело дрожало, а внутренняя малышка запаниковала. Она металась, кратно усиливая ужас. Прошу! Остановись! Но волчица не послушала. Она рвалась куда‑то, сильно боялась и кричала прямо внутри моей души. Ее до безумия пугали эти глаза.
И последнее, что я помню – это звук рвущейся ткани моей майки и доставляющие адскую боль ломающиеся кости.
Глава 3
– Милый, – рука Кейт легла на мою щеку, – я слышала тебя. Ощущала всем естеством.
Но внутри меня был лишь жесткий металлический скрежет, из‑за которого я терял самообладание. Держа в руках нагое тело истинной, чувствовал, как член почти разрывает джинсы. Пытался дышать глубже, но тем самым сделал лишь хуже. Аромат моей пары наполнял ноздри, проникая в легкие и совершенно меня обезоруживая.
Она испугается, кретин! Кейт только‑только впервые обратилась. Нам столько нужно обсудить! Но мозг уже проследовал в район паха, так что… Мои руки нашли ее небольшую сладкую грудь, резко и сильно сжимая. Прости, но я больше не могу терпеть.
– Я хочу тебя, – прорычал, не сдерживая агрессии.
Поднялся на ноги, утягивая свою женщину в узкую душевую кабинку. Рассматривал прекрасное личико, опускался ниже, продолжая терзать грудь. Но вопреки моему страху, Кейт расслабилась и откинула голову, похотливо глядя мне в глаза. В ее поведении не было страха, лишь демонстрация готовности и желания.
– Так странно, – прошептала она, – я чувствую тебя очень остро, Ник. Каждой клеточкой.
