Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

– Знаю. Но вряд ли у ваших союзников хватит сил изменить хоть что‑то, – безразлично проскрипел мистер Вартайнн. – По крайней мере, не когда дело касается взбалмошного бастарда. Его право на корону эфемерно, с равным успехом вместо него на трон можно посадить осла.

– Ну что же вы набросились на бедного юношу, как стая стервятников, – хохотнул Монн. – Дайте ему шанс. С правильными людьми, стоящими позади трона, он ещё всех удивит. И вы, дорогие друзья, можете стать теми самыми благодетелями. Не хватает лишь поддержки бывшего советника Кромвелла, и в этом я уповаю на вашу милость, судья Фаранн. Никто, кроме вас, не в силах спасти сэра Кромвелла из заключения. Будет настоящим преступлением позволить леди Аргелл отрубить его светлую голову, согласитесь? Что же до Вердестта… Напомню, мистер Бриссо, что мы – ваш шанс вернуться к власти. Общими усилиями мы сможем объединить обе империи, сделав их единой и великой, как было изначально, – и он добавил со странным надрывом в голосе: – Единство – сила, которую не стоит недооценивать.

– Один неверный шаг, и Чёрная гвардия уничтожит нас и наши семьи, – послышался нервный возглас. – Это вам нечего терять, мистер Монн, а у меня подрастают внуки. Если уж ставить на кон всё, то я хочу увериться, что оно будет того стоить. Или, может, у вас водятся друзья среди теней императрицы?

– Чего нет, того нет, – Монн развёл руками в стороны. – Но любую тень можно изгнать, если посветить достаточно ярко. Вот слушаю вас, господа, и вижу, что не все до конца осознают происходящее. Переворот неизбежен. Вопрос лишь в жертвах. Чем больше людей на нашей стороне, тем безболезненнее он пройдёт, чего я очень желаю. Время Аргеллов прошло.

Едва Монн успел договорить, как здание сотряс дребезжащий звон. Гости всполошились: «Вы слышали?!», «Кажется, пожар?» Палаш скользнул из ножен. Пора. За шумом никто не заметил, как скрипнула балконная дверь, впуская в зал убийцу. Андре Бриссо выглядел куда старше, чем на фотокарточке, но его взгляд был таким же цепким. Он первым заметил Виктора и требовательно спросил: «Кто вы такой?», чем привлёк внимание остальных.

Клинок Адды обагрился кровью, с каждым взмахом он выпускал новый рой бражников. Что Левиафаны, что обычные люди, – все они кричали одинаково и умирали одинаково. Никто из них не покинет лекционный корпус. Андре Бриссо оказался шустрее остальных, думал сбежать через балкон. Дряблая кожа посерела, стоило ему увидеть неумолимо приближающегося палача.

– Молю вас, остановитесь! Я могу выполнить любое ваше желание! – Бриссо пятился, едва держась на дрожащих ногах. Он оглядывался, не понимая, куда делась вся охрана. Что ж, от них остались пятна крови на лице Виктора.

– Уж извините, но я просто хочу вас убить.

В отчаянии Бриссо швырнул запрятанный в рукаве стилет, следом полетел стул, и ещё один. Он вскрикнул, когда Виктор сжал его цыплячью шею, пахнущую дорогим парфюмом.

– Даже мёртвый змей убивает ядом, – выполнил Виктор желание Лафайетта. Дав Бриссо несколько секунд на осознание, он распорол его брюхо и отбросил от себя. Пусть умирает, валяясь в собственных кишках.

Виктор слышал… нет, не голоса, Левиафанам между собой они были не нужны. Он слышал бешеный стук сердец – звуки животного страха, услада для ушей. Никто не мог спрятаться или сбежать, пока бражники пели в унисон его клинку. До холла добралась всего одна жертва. Поспешный топот, сбившееся дыхание – с каким отчаянием она спасала свою жизнь! Монн то и дело пугливо оборачивался, и совсем не думал, что стоит поглядывать наверх. Выждав момент, Виктор с силой боднул плечом статую Духовного судии и сбросил её с балюстрады прямиком на кудрявую макушку.

«Как говорят приближённые, гнев Квадранты настигнет всякого беззаконника», – хмыкнул Виктор, слушая крики корчащегося на полу Монна. Колени болезненно загудели, даже с ведовской силой прыжок с балюстрады вышел рискованным. Он ещё не до конца прочувствовал границы своих возможностей.

– Чёртов… зверь. Вечно… ты являешься… в самый неудобный час, – просипел Монн. Он упрямо полз к выходу, цепляясь пальцами за стыки плит и волоча за собой изломанную правую руку. Склеившиеся от крови локоны лезли ему в глаза и липли к коже. – Ты мог бы… быть с нами. Ты лишь… жертва, как и те… кого ты убил. Но мы… мы можем… освободить…

Виктор надавил сапогом на грудь Монна, заставив того заткнуться.

– Обещаю подарить быструю смерть, если скажешь правду, – он прижал клинок к горлу жертвы. – Даниил Мур – один из вас или нет?

Монн откашлялся и через силу улыбнулся окровавленным ртом. Вышло далеко не так обаятельно, как на выступлении.

– Каждый… баран найдёт… своего пастуха, – он закатил глаза, губы задвигались в беззвучной мольбе. Взмахом меча Виктор отрубил ему голову, прежде чем Монн успел бы растаять чёрной лужей.

Сделав глубокий вдох и позволив запаху смерти наполнить лёгкие, Виктор улыбнулся, довольный своей работой. Он задел носком отвалившуюся голову Духовного судии. Безликий болванчик, идол, из которого даже чёрт не вылезет. Он распался в труху под подошвой сапога.

– На скотобойне и то меньше трупов. Тэно же послали токо за мудрецом!

Виктор задрал голову и увидел Крыса. Тот свесился с балюстрады и во все глаза уставился на обезглавленного Монна. Удивительно, что он решил остаться. Следил? Беспокоился?

– Я так захотел. Оспоришь?

Крыс замотал головой с такой силой, что сполз капюшон. В повисшей тишине слышалась игравшая на улице песня, Виктор не сразу узнал Элли Белл. Насладиться её чарующим голосом не вышло – едва взяв последнюю ноту, она сорвалась на истеричный крик.

 

Глава № 4. Тень всегда идёт по твоим следам

 

В тюрьме что‑то происходило. Что‑то, что не вписывалось в цикл.

Стоило утихнуть визгу певички Элли Белл, как начали кричать на улице – но коротко, вскоре всё стихло. Чья‑то грузная поступь эхом разносилась по зоне содержания, когда затихали шаги, их сменяло лязганье. Шаги‑лязг‑шаги‑лязг, и с каждой минутой шагов становилось всё больше. Вскоре лязганье добралось до камеры номер четырнадцать. Заскрежетали ключи в замках. Двое тюремных работников с интересом присмотрелись к Хейду, переглянулись между собой и кивнули, не проронив ни слова. Пока один охранник, позвякивая связкой ключей, ушёл открывать соседнюю камеру, его напарник приблизился к койке. За любопытство здесь карали дубинкой – Хейд понятливый, одного раза хватило, потому он молча сел и протянул руки. К наручникам прицепили цепь.

Как оказалось, из всех заключённых один Хейд остался невольником. Беззаконники выходили из открытых камер со счастливыми улыбками, жали друг другу руки, как старым знакомым, помогали избавиться от стальных браслетов. У каждого остались следы после общения с адептами Пламенного судии: вырванные ногти и ожоги – стандартный набор, у одной женщины выжгло полголовы, а вместо глаза была глубокая впадина.