Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

– Говорят, этот ваш мудрец картинки показывать будет. Интересно ведь поглазеть, а то Крыс забудет скоро, как выглядит родной край, – буркнул Крыс. Поправив капюшон, расшитый голубыми горскими символами, он скрылся от солнца и проходящих мимо зевак.

– «Мудреца» охраняют другие Левиафаны. Не то место, куда нужно лезть мальчишке. Даже если это ты.

– Дети гор созревают быстрее разнеженных задниц из низин. Крыс испытание охотой ещё на свою тринадцатую весну прошёл чё да! Пра‑пра‑пра, Туган Многорукий, великим воином был. Когда враги захватили его поселение, он в одиночку всех прихлопнул. Если кто сунется – пожалеет.

– Уверен, что стоит бахвалиться достижениями давно помершего предка, а не своими?

Молниеносный взмах руки, и Крыс тыкнул в бок Виктора кончиком костяного шипа.

– Все, кто Крыса недооценивал, пеплом по ветру развеяны.

– Убедил, – Виктор отвёл от себя руку парня. – Может, ты и билет купил, чтобы на картинки свои поглазеть?

– А надо было ли чё ли?

– Цена написана под каждой новостью о лекции Монна.

– Вот же дикость – знания на железки обменивать! У вас, низменников, всё не как у людей. Оттого и дураков полно.

– Говорит мне человек, который не удосужился прочитать одну строчку. – Виктор нахмурился и на всякий случай уточнил: – Ты же умеешь читать?

– Делать Крысу нечего – ваши загогулины разбирать, – пробубнил горец и натянул клетчатый шарф на нос. – Зато Крыс знает, как пишется «пошёл в жопу». Показать?

– Не сегодня, юный грамотей.

Рисковать головой из‑за тоски по дому? Нет, Виктор не мог этого понять. «Дом» – это клетка, объятая пламенем, косые взгляды родителей и жуткие голоса прошлого. Но что вспоминал Крыс, когда думал о доме? Поколебавшись, Виктор предложил ему показать обходной путь в академию – пусть смотрит на свои картинки, раз так хочет. Как‑никак эта лекция для Монна станет последней, и другого шанса Крысу не представится.

Свёрток дождался хозяина там, где его оставили. Виктор отбросил тряпку в сторону и прогладил ножны палаша, чувствуя, как в нём зарождается предвкушение. Крыс выглянул из‑за плеча и присвистнул: «Чё, идёшь на охоту с таким дрыном? Не многовато ли для одного человека? Ну и глупый тэ, токо внимание привлечёшь». Виктор молча закрепил ножны на поясе и прикрыл их полами пальто. Не стоило Крысу знать о том, что он задумал.

Двум беззаконникам не составило труда прокрасться мимо адептов, взмыленных из‑за подготовки к выступлению Монна. Виктор заранее приметил для себя смотровую площадку – комнатку с диапроектором и выходящим в актовый зал окном. Монн приехал со своей аппаратурой, поновее и удобнее, потому сегодня это помещение никому не сдалось.

Поглазев со всех сторон на массивную тушу диапроектора, Крыс засунул любопытный нос в содержимое шкафчиков. Он перебирал коробочки с диапозитивами, вряд ли понимая, к каким учебным темам те относятся – его привлекали красочные рисунки на крышках.

– Ха, глянь‑ка! Какая больше люба глазу? – Крыс с озорной улыбкой протянул Виктору две карточки.

На правой картонке художник изобразил серокожую деву. Она прятала лицо за погребальной вазой, будто устыдилась спадающего с её обнажённого тела савана. Квадрианцы напридумывали множество образов Пепельной судии, но такой развратный вариант Виктору попался впервые. Левая карточка представляла, очевидно, Мудрую. Её пышные формы едва прикрывала накидка из перьев, а змееподобные цепи подчёркивали её чувственность, обвивая тело и ниспадая к бёдрам. Уголки карточек истрепались, а краска слегка выцвела. Крыс отыскал постыдный тайничок одного из адептов.

– Та, что без перьев.

– У тэно совсем нет вкуса, – Крыс сморщил нос и спрятал под кейп обеих дам.

Вскоре зал наполнился зрителями, взволнованными, словно они пришли на театральное представление. Истосковались дарнеллцы по зрелищам. Крыс тоже занял своё место, примостившись на скамью под бок Виктора. Свет медленно погас, вместе с ним затих гудящий зал. К трибуне, как на сцену, вышел виновник торжества – Марк Монн. Его кричаще‑алый фрак бросал вызов мрачной серости Дарнелла, как и завязанный на шее пёстрый платок. Другого человека за такой наряд обозвали бы клоуном, сбежавшим из «Фестиваля чудес Мугнус», но Монн смотрелся в нём удивительно органично.

Покусывая ноготь на пальце, Крыс внимательно уставился на учёного. Весь его вид так и говорил: «Ну давай, удиви меня своими россказнями, мудрец низменников». И Монн рассказывал. Много, живо, громогласно; не будь зал настолько большим, ему не понадобился бы микрофон. Люди пришли за развлечениями, и Монн дал им развлечения, описывая забавные случаи из опыта общения с горцами, на что Крыс морщился: «Во чешет‑то!» Рассказал о встрече с медведем, что тоже не осталось без комментария: «Да такой тщедушный индюк не ушёл бы живым от грозы севера».

Больше всего слушателей волновала история чудесного спасения, и Монн не мог не поведать о Глотке Предтечей. С горечью он помянул жену и коллег, сгинувших при внезапном сходе лавины. Поделился трудностями выживания, расписал красоту полярного сияния, его единственного источника света в краях долгой ночи, и со слезами на глазах вспомнил свои чувства, когда его на последнем издыхании спасли охотники… Вот только про саму Глотку Монн ничего не рассказал. «Завораживающая и таинственная пустошь, погибель всего живого», – ну, люди об этом знали и раньше.

Несколько месяцев назад Виктор услышал другую историю.

Не было ни простора лекционного зала, ни восторженной публики, только маленький аил из сруба лиственницы, да тепло очага. Столичное светило в тот вечер больше напоминало бродягу: вместо помпезного фрака куталось в шкуры и шерстяные платки. Голос Монна дрожал – то ли от холода, то ли от страха, когда он сбивчиво рассказывал Софии о странной аномалии в Глотке Предтечей. Якобы успел заметить её с вершины скалы за мгновение до того, как снежная лавина унесла в пропасть всю его команду.

Виктор тогда насторожился. Марк Монн не выглядел раздавленным горем. Да и на вопросы о том, как ему удалось спастись, отвечал уклончиво. София отнеслась к новому знакомому мягче: «Каждый по‑своему переживает горе, Раймонд. Не будьте так суровы». Хотя и её больше волновала не судьба Монна, а его история. Зацепка на Левиафанов – вот что она услышала в сбивчивых речах учёного. Ради призрачной надежды узнать больше о культистах София поднялась на гору, и её усилия оправдались. Вдалеке посреди замёрзшего моря, она увидела корабль.

«Новая земля» – легенда прошлого. Пару десятилетий назад этот ледокол стал символом прогресса, а его команда – человеческой смелости. Построенный с помощью передовых технологий, он должен был разломить многовековый лёд и открыть путь к центру Глотки Предтечей. Но мечта обернулась трагедией. «Новая земля» стала могильным камнем для своих создателей, погребённая в снежной пустоши вместе с их амбициями.

Виктор помнил, как размеры судна поразили его даже издалека. С помощью мощных линз удалось разглядеть вокруг корпуса новые пристройки, лестницы, балконы. Целое поселение на сотни, а может, и тысячи человек. Кто же не побоялся спрятаться в безжизненном крае, куда не сунется даже Чёрная гвардия? Ответ напрашивался сам собой. Если бы София показала на сходе приближённых те самые диапозитивы… Марк Монн нарочно заманил её в ловушку Скорбящего палача. Для Виктора этот заказ – не только повод испытать свои силы. Он жаждал отомстить любому, кто навредил его хранимой.