Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

– Не в Левиафанов. В Ищейку. Крыс пришёл к нему как к человеку, который может найти кого угодно, и попал в силки. Болезненный урок, из‑за него Крыс потерял уважение предков и чуть не лишился руки. Земля тоже стала отвергать Крыса. Глупо, глупо. Больше никакого жульничества чё да! Крыс должен сам исполнить Клятву на крови, тогда заслужит прощение.

– Что такого Ищейка сказал тебе сделать? У меня он просил сущую ерунду.

Крыс отвёл взгляд и вжал голову в плечи, скрывшись под капюшоном как черепаха.

Актовый зал потихоньку опустел. Вокруг Монна крутилось девять человек с чёрными бражниками на плечах, и это не считая гостей – если верить Лафайетту, они тоже явятся с сопровождением. Придётся хорошенько потрудиться.

Виктор скинул с плеч пальто и пиджак, закатал до локтей рукава рубашки ослепительно синего оттенка: то ли хранительская привычка тянула к такому цвету, то ли память о родовом гербе.

– Не думай, что Крыс собирается помогать ли как ли, – сказал горец, покачиваясь с носка на пятку, – но между делом мог бы подсобить. Не оставаться же тэно должным.

– Запри за мной все выходы из корпуса и дёрни тревожный звонок. Справишься?

Крыс почесал нос, подумал немного и кивнул.

Стоило лекции закончиться, и академия вмиг опустела. Просторные коридоры, ещё недавно гудевшие от голосов адептов и посетителей, погрузились в тишину. Даже самым ярым последователям Квадранты иногда хотелось немного отдохнуть. Почему гостю из столицы позволили хозяйничать в здании и дальше – отдельный вопрос, как бы не пришлось в следующий раз прийти за головой ректора. Впрочем, сейчас Виктора заботило другое.

Планировка второго этажа лекционного корпуса выглядела чудовищно запутанной, почти издевательской. Никакого квадрианского порядка и чёткости, одни бесконечные переходы, лестницы и тупики, которые легко сведут с ума новичка. Но Виктор успел изучить этот лабиринт заранее. Хейд бы оценил, как ловко он ускользал от взглядов мордоворотов с чёрными бражниками, хотя проще и быстрее было бы прорваться силой. Но Виктор помнил предупреждение Лиховида: культисты связаны между собой. Достаточно одному из них заметить нарушителя – и Монн вместе с гостями тут же сбегут.

Откинув шпингалет, Виктор тихонько перебрался через окно в лекционном зале и оказался на балконе. Холодный ветер взъерошил его волосы и задрал воротник рубашки, а оглушающая музыка с новой силой ударила по ушам, заставив Виктора поморщиться. Здесь, под открытым небом, он мог не бояться патрулей – Левиафаны не хотели светиться на улице. Это упрощало задачу.

Общие балконы соединяли несколько залов, так что дело осталось за малым: отыскать нужную дверь. Виктор двигался осторожно, отмеряя каждый шаг, и вскоре услышал голоса. Они доносились из приоткрытого окна. Подкравшись ближе, Виктор прижался к балконной двери и заглянул в замочную скважину.

– Вряд ли мистер Годвик порадует нас своим присутствием, – послышался незнакомый голос. – Когда мы виделись на званом вечере пару месяцев назад, он беспокоился, что, возможно, стал целью Курьеров. Если это правда, то Годвик уже мёртв.

– Прискорбно, – отозвался Монн. Усевшись на краю стола, он покачивал в руке наполненный вином бокал. Через скважину только его и получилось разглядеть. – Но уверяю, что скоро Курьеры перестанут быть проблемой.

– Да легче клопов вытравить, чем этих душегубов.

– Если мы придём к соглашению, то это случится куда быстрее, чем вы можете представить, – Монн одарил невидимого собеседника улыбкой. – Впрочем, сейчас речь не о Курьерах. Я жажду услышать ответ на моё предложение.

– Я не верю, что из бастарда выйдет пристойная замена донны Аргелл, – раздался мягкий, клокочущий голос. А вот и Андре Бриссо, судя по говору. – На чьей стороне окажутся симпатии людей: горюющей вдовы, что пытается сохранить империю ради законных наследников, или юнца с сомнительной репутацией? Даже я наслышан о диком нраве дона Бледри.

– Как знать, как знать, – мягко усмехнулся Монн и отпил вина. – Ходит молва, что разум леди Аргелл помутился после смерти мужа. Со дня похорон она ни разу не показала народу свой прекрасный лик, в то время как её тени без устали линчуют заговорщиков. Сколько невинных успело пасть жертвами её навязчивых идей, не пересчитать. Так недалеко до массовых чисток, как было при Арчибальде III.

– Всё ещё неубедительно, – раздался третий голос, скрипучий и с лёгкой одышкой. – При упоминании Аргеллов люди первым делом вспоминают Арчибальда IV, а не его отца‑тирана или обезумевшую жену. Империя с трудом пережила уничтожение Хоррусов, если сгинут ещё и Аргеллы, особенно когда на пороге война с соседями, вашего мальчишку насадят на вилы.

– Ох, мистер Вартайнн, вы же работаете с информацией и лучше меня знаете, как быстро меняется народная любовь.

– Знаю. Но вряд ли у ваших союзников хватит сил изменить хоть что‑то, – безразлично проскрипел мистер Вартайнн. – По крайней мере, не когда дело касается взбалмошного бастарда. Его право на корону эфемерно, с равным успехом вместо Бледри на трон можно посадить осла.

– Ну что же вы накинулись на бедного юношу, как стая стервятников, – хохотнул Монн и отбросил со лба кудрявую прядь. – Дайте ему шанс. С правильными людьми, стоящими позади трона, он ещё всех удивит. И вы, дорогие друзья, можете стать теми самыми благодетелями. Не хватает лишь поддержки бывшего советника Кромвелла, и в этом я уповаю на вашу милость, судья Фаранн. Никто, кроме вас, не в силах спасти сэра Кромвелла из заключения. Будет настоящим преступлением позволить леди Аргелл отрубить его светлую голову, согласитесь? Что же до Вердестта… Напомню, мистер Бриссо, что мы – ваш единственный шанс вернуться к власти. Общими усилиями мы сможем объединить обе империи, сделав их единой и великой, как было изначально. – И он добавил со странным надрывом в голосе: – Единство – сила, которую не стоит недооценивать.

– Один неверный шаг, и Чёрная гвардия уничтожит нас и наши семьи, – послышался нервный возглас. – Это вам нечего терять, мистер Монн, а у меня подрастают внуки. Если уж ставить на кон всё, то я хочу увериться, что оно будет того стоить. Или, может, у вас водятся друзья и среди теней императрицы?

– Чего нет, того нет, – Монн развёл руками. – Но любую тень можно изгнать, если посветить достаточно ярко. Вот слушаю вас, господа, и вижу, что не все до конца осознают происходящее. Переворот неизбежен. Вопрос лишь в жертвах. Чем больше людей на нашей стороне, тем безболезненнее он пройдёт, чего я очень желаю. Время Аргеллов прошло.

Едва Монн успел договорить, как здание наполнил дребезжащий звон. В голосах почтенной публики, что ещё минуту назад рассуждала о судьбе Тормандалла, надменность сменилась недоумением и страхом:

– Вы слышали?!

– Кажется, начался пожар?

Тихо скрипнула балконная дверь, но никто не обернулся – народ торопился к выходу, всё ещё не понимая, что происходит. Палаш легко скользнул из ножен. Виктор оценил обстановку с одного взгляда: семеро людей в дорогих костюмах спускались по ступеням амфитеатра, пятеро охранников в мантиях адептов топтались у трибуны, напряжённые и явно подозревающие, что опасаться надо не мнимого пожара. Кто‑то успел выйти из зала, их черёд придёт позже. Сегодня никто не покинет лекционный корпус живым.

Первым убийцу заметил Андре Бриссо. Он стоял ближе всех к балкону – выглядел куда старше, чем на фотокарточке, но его взгляд сохранил былую цепкость.