Ворон ворону глаз не выклюет. Том III

– Да я только порадуюсь, если квадрианцы окунут вас с головой в раскалённые угли. И плевать мне, какие сказки при этом они рассказывают.

– Ну‑ну, а ты не задумывался, откуда растёт ненависть местных к твоему народу? «Помойная крыса», «паразит»… Мне даже в голову лезть не надо, чтобы знать, как тебе жилось среди больших людей. Все эти истории одинаковые. Айрхе так и останутся кривым отражением дейхе, а дейхе положено бояться и ненавидеть: они же Белые вороны, которые творят бесчеловечные ритуалы и насылают мор на добрых людей. Очередная пугалка. Квадранта паразитирует на тебе и на всём твоём народе, мийстер Морт. В том числе и на беззаконниках, размахивая ими, как горящей веткой перед животными.

Ищейка медленно выбрался из кресла. Его странные, неестественно дёрганные движения напоминали марионетку в неумелых руках. Усевшись на край стола, он бросил на Хейда длинную тень.

– Это говоришь ты или древний мёртвый ублюдок в твоей голове?

Ищейка в ответ лающе рассмеялся, но вдруг затих. Сигарета замерла между пальцами, а взгляд остекленел – марионетке перерезали нити. Но уже спустя мгновение он пришёл в себя и резко потянулся к кнопке переговорного устройства. Его голос звучал одновременно и в кабинете, и эхом в коридоре: «Ваше упорство заслуживает похвалы, но, чтобы спихнуть меня с кресла, придётся постараться куда сильнее!»

Неужели кто‑то рискнул дать отпор Левиафанам?

– Неплохо вы по моим ушам проехались, – Хейд упрямо вскинул голову. Он не показывал своего страха перед Стахом, а перед этим ощипанным петухом – тем более. – Интересно, что ваша свора наплела в своё время Леону Эливайнну?

– Кому?.. – Ищейка вновь застыл на мгновение. Он звучно щёлкнул пальцами: – А, помню‑помню. Обаятельный мерзавец. Мечтал чужими руками сбить с Аргеллов корону, а когда прогорел – смылся, прихватив с собой кое‑какие наши безделушки. От таких индивидуалистов один головняк. А вот откуда ты его знаешь… – он наклонился ближе и сузил глаза. – Не скажешь?

Хейд промолчал. За это Ищейка выдохнул кольцо дыма ему в лицо. Горький, въедливый запах обжёг носоглотку, и Хейд сипло закашлялся, кривясь от боли в груди.

– Ничего. Благо скоро слова не понадобятся. Эливайнн многое нам задолжал. Не будь как Эливайнн. Не будешь ведь, дружок? Протяни руки. Нам очень не хочется принуждать тебя, а уж мне – так особенно. Может плохо сказаться на мозгах.

– Засунь сигарету себе в задницу и затянись, – Хейд оскалился изуродованным ртом. – Плевать тебе и на меня, и на айрхе. Ты хочешь, чтобы свинья сама себя выпотрошила и сервировала. Да пошёл ты.

– Ай, как грубо, – Ищейка театрально прикрыл ладонью лицо. – Кажется, я догадался, в чём наш камень преткновения. Айра уверил тебя, что я убью его, если найду, не так ли? Глупость! Твой милый братец, пока травил про меня байки, случаем не упомянул, как я спас ему жизнь? То было годков эдак девять назад, когда Айра уже предал нашу семью и колобродил где‑то в западных степях. Я искал его, и – о чудо! – однажды он сам призвал меня, едва живой. Проиграл какому‑то мертвецу. И кто, как ты думаешь, хлопотал над ним днями и ночами? Кто слушал сказочки о том, как он сполна хлебнул свободной жизни, всё переосмыслил и желает вернуться? Но едва Айра встал на крыло – прирезал ночью наших собратьев и сбежал. Да ещё прихватил с собой дейхе, на которого у нас были свои планы. Ох уж эта его благодарность.

– Не так хорошо ты знаешь Айру, как говоришь, раз позволил себя обдурить.

– Скорее… – Ищейка провёл ладонью по впалой щеке, будто отгоняя назойливое воспоминание, – я хотел обмануться. Хотел поверить, что он одумался. Я всё ещё люблю этого засранца, знаешь ли. Сердце‑то у меня куда мягче, чем у горских шаманов. Айра – заблудшая овечка, которую увела из стада брехливая ворона. Если ты правда беспокоишься о его судьбе, мийстер Морт, то должен понимать: надо обрезать те нити, что их связывают, а треклятую ворону – сжечь. Айру втянули в опасную авантюру, он втянул тебя, и вы оба помрёте, а ворона тут же найдёт себе нового кукушонка. Даже интересно, какие сказки он тебе наплёл, что ты вцепился в них мёртвой хваткой. Поделишься?

Хейд молча сверлил степняка взглядом. Тот оскалился, блеснув кривым клыком, открыл рот для очередной лживой речи, но вместо этого перегнулся через стол к микрофону. Звон оповестил о новом крайне важном сообщении: «О, у нас завелась разящая тень! Ни к чему эти прятки, поднимайтесь в мой кабинет».

– Жаль, очень жаль, – продолжил Ищейка уже совсем другим тоном, когда снова обратил на Хейда стеклянный взгляд. – Глаза‑то у меня не такие жалостливые, как у Айры, да? Раз время разговоров вышло, значит, пришло время фокусов, – он хлопнул в ладони и нетерпеливо потёр их друг об друга. – Следи за руками, да повнимательнее. Что у воров, что у фокусников – руки главный инструмент.

Перед глазами мелькнули бледные ногти, а в ухо заполз шёпот: «Услышь его голос», он крюками впился прямо в мозг. Хейд отвернулся и вжался в спинку стула, но ледяные руки уже вцепились в его лицо, едва не вдавив глаза в череп запястной костью. Пальцы зарылись в волосы и крепко‑накрепко обхватили голову – не шевельнуться. Мерзко. Хейд рычал, дёргался, шла секунда, другая… Его мысли уже читают? На всякий случай он послал ублюдка в задницу. Ищейка отдёрнул ладони и тряхнул ими, словно обжёгся. Неужели услышал? Нахмурившись, он отогнул ворот робы и потёр пальцем кость Предтеча, врезанную в ошейник.

– Ай‑яй, опять эта гадость. Тебя приняли за беззаконника? Забавно! На твоё счастье, мы умеем их снимать, иначе пришлось бы отрубить голову, – Ищейка провёл ногтем по горлу Хейда чуть выше ошейника. Чиркнула спичка, задымила новая сигарета. – Заговорился я с тобой. Такой весельчак, ух, не оторваться. Ещё встретимся, когда наши умельцы сделают тебя посговорчивее.

Цепь натянулась и увела Хейда прочь из мрачного кабинета. Неожиданная отсрочка, главное с умом ею воспользоваться. В голове крутилось множество планов, но все они разбивались об одно: Хейд ослаб из‑за ран, а его поводырями были двое рослых охранников. Как их обмануть? Как вырваться? Куда бежать, если всё получится?

Одна из дверей в коридоре слегка приоткрылась. Вместо сквозняка из щели вылетел нож. Глухой стук, и лезвие по рукоять вошло между лопаток ближайшего охранника. Тот хрипло вскрикнул, споткнулся о собственные ноги и растянулся на полу. Его напарник выхватил саблю из ножен, но из тьмы кабинета в него уже летел снаряд поувесистее: горшок с полузасохшей геранью. Глиняный бок попал чётко в лицо мозгоеда, обдав его осколками, комьями земли и сухими листьями.

Хейд рванул прочь в то же мгновение, как получил свободу. Ну, как рванул – ковылял, хватаясь за стены, пока высматривал пути отступления. Цепь, гремя, тащилась по полу хвостом, Хейд старательно наматывал её на руку, мотал‑мотал, но она всё не кончалась, да сколько же в ней звеньев?

На глаза попалась табличка: «Прачечная». Там наверняка найдётся укрытие. Дверь, к счастью, была не заперта и поддалась с тихим скрипом. Держась за высокие борта котлов, полных белья и мутной воды, Хейд вилял между вёдрами с вонючим щёлоком, брошенными рубелями и щётками. В разгар дня – ни одной прачки. Они что, тоже тюрьму штурмуют?

Пальцы вцепились в край тележки, гружёной чистым бельём. Щели между дном и полом хватило, чтобы Хейд туда забился. Никчёмное укрытие, но другое искать времени не было – кто‑то зашёл в прачечную следом за ним. Тесно, душно. Цепь же не выглядывает наружу, он всё смотал?