Воспоминания о будущем
– Это было очень давно, в Сибири. Я нашел записи одного из моих предков, когда ездил к бабушке на дачу. Это вышло случайно, моя машинка упала под половицу, и я полез за ней. Но сейчас я вам зачитаю, – он держал в руках темно‑зеленую книжицу, которая порядком износилась. – «Десятое мая на Васюгане было необычайно солнечным. Дома, посеревшие и озябшие от мартовской и апрельской сырости, пообсохли, встрепенулись и теперь весело смотрелись. Деревня была взбудоражена. Все упорней люди болтали о конце войны. Совершенно непонятно, откуда в глухой сибирской деревне, без радио, мог появиться такой слух, но он продолжал жить.
В этот день, как обычно, в школе шли занятия. В классе между партами ходила учительница. Молодая, с темными волосами и светлым лицом. Дети шелестели тетрадями, сделанными из старых газет. Мальчик, сидящий у окна, не отрываясь смотрел туда.
– Ты опять в окно смотришь! – крикнула учительница.
– Марина Петровна, тише! – сказал он.
– Что «тише»?
– Катер… плывет.
Класс притих. Это был первый почтовый катер этой весной. И вдруг с берега, куда пристал катер, донесся шум. Он все нарастал и нарастал.
Все повскакивали со своих мест, закричали и, толкаясь у двери, побежали на улицу. В классе осталась только учительница. А дети бежали по деревенской улице, которая была залита солнечным праздничным светом.
– Война кончилась! …а‑ась! – они подхватили крик взрослых парней у берега и разносили его по всей деревне.
Жившая рядом со школой бабка выбежала во двор и начала креститься, приговаривая:
– Боже, дождалась этого дня! Ушел враг наконец!
Школьная толпа одним махом пробежала всю улицу до конца, крича громкие слова, и в растерянности остановилась на окраине. Вслед ей из каждого двора слышались крики радости. Жители долго не спали в этот день. Но никто не собирался, не выпивал, никак не праздновали. Просто потрясенно переглядывались. Девчонки плакали. У кого папа на войне погиб, у кого жених, у кого брат. Уже через пару часов та радостная обстановка сменилась горечью. У меня оба брата тоже погибли. А у соседки убили четырех сыновей! Это ужасно. Все они были военные офицеры, прекрасные люди… Как она перенесла столько горя?! Но две дочери и сын из ее семьи детей выжили. Мне до сих пор война снится в кошмарах. Страшное было время».
Сио́н закончил читать. Он передал старый и потрепанный дневник по ряду, чтобы каждый мог посмотреть и увидеть старые надписи, погрузиться в историю. Потрясающе! Простая тетрадка была вся исписана мелким почерком. Кое‑где виднелись пометки карандашом, но они были сделаны детской рукой. Видимо, Сион их начертил, чтобы лучше разбираться в почерке.
– Я могу еще один рассказ прочитать, если вы не против, – сказал Сион. – Называется «Геройство».
Ему вернули дневник, чтобы он смог еще поведать о той деревне. Всем было интересно послушать. Даже взрослые затаили дыхание. Сион принял тетрадку из чужих рук и начал говорить:
– «Думаю, многие из вас в детстве играли в войну. И каждому хотелось быть солдатом, совершить какой‑нибудь подвиг. Так вот и я со своим братом тоже. Было нам лет по восемь. Разница в возрасте в год. Поэтому я считал себя взрослым. Жили в большой людной деревне, но все друг друга здесь знали.
Июньское утро. Стояла жара. Мы с братом купались в мелкой речке. Родители нас смело отпускали одних. В самых глубоких местах вода доходила нам до горла. Но мы туда не совались, нам и по пояс хватало.
Накупавшись в свое удовольствие, собрались домой. Вдруг услышали шум – трактор едет.
– Танк! – кричу я. Это мы понарошку, играя, его так называли. А трактор большой, видно издалека. – Успеем?
– Успеем! – быстро подхватил брат.
И мы бросились бежать к дороге. Он еще прихватил с собой стеклянную бутылку, которую на берегу реки нашел. Хотел сдать, а на вырученные деньги купить вкусностей.
– Бутылку брось, потом подберем!
Но он рвался вперед, не выпуская бутылку из своих детских рук.
– Ты ничего не понимаешь, это граната!
– А‑а‑а, понял. Тогда ладно.
Но бутылку было жалко. Как мы теперь купим сладостей? Взорвет он гранату, и нет бутылки.
«Танк» все приближался и приближался. Времени совсем мало. Мы ринулись на дорогу. Ложимся в глубокую ямку, зарываясь в рыхлую неприятную землю. Ни в коем случае нельзя шевелиться, а то нас поймают. Нам хотелось показать всю свою смелость. Танк над нами проедет, а мы не испугаемся и в живых останемся. Все думаю: вдруг брат бутылку не так кинет, и ее танк раздавит? И вот трактор уже возле нас, слышалось громкое тарахтение. Последние минуты оставались.
В тот момент я ощутил сильный страх. Наверное, выглядел большим трусом перед братом.
«Лежать, – подумал я. – Лежать и терпеть, как это делали на войне. Ни за что не сдаваться!»
И вдруг резко все смолкло. Громкий рев трактора прекратился. Он остановился где‑то в двух‑трех метрах от нас. Почему‑то я не увидел, как выбрался из кабины «танкист». Видимо, слишком сильно зарылся. Но зато после я хорошо почувствовал боль в области затылка. Тракторист держал руку у меня на голове, при этом громко крича. Он был почти в истерике. Братцу же меньше досталось. Потому что он младше. Да‑а, влипли мы… Плохие мы разведчики, раз нас так быстро нашли. Нужно было сильней зарываться в землю. Да вот времени было мало. А братишка молодец, бутылку не использовал, сберег.
О таком «геройстве» мы решили молчать до конца своих дней. Но на следующий же вечер о нас говорила вся деревня. Я очень боялся, что папа узнает. Тогда вообще запретит на улицу выходить и голову оторвет…
Но он узнал.
Все просил потом рассказать ему, каково это было. Да и как же это мы до такого додумались?
– Помнишь, ты мне про войну рассказывал? Как там танки большущие немецкие грохотали… – смущенно говорил я.
– Так это же была война! И танки немецкие. Не воюй, лучше живи и радуйся в мире.
А вместо того, чтобы меня отколотить, схватил и крепко обнял. А после глубоко задумался, глядя в одну точку. Видно, вспомнил ту настоящую войну. Страшную и невыносимую. Ведь из‑за войны столько бед…»
Я заслушалась, пока Сион читал. Мне очень понравились эти истории. Думаю, семейство одной деревни вело этот маленький дневник, записывая туда различные истории, воспоминания, связанные с войной. И теперь этот сохранившийся дневник может служить нам хорошей «книгой сказок». Ведь мы никогда не видели войны (и слава богу), поэтому с некоторым трудом можем представить себе различные происшествия. Особенно если это произошло сто лет назад. Техника сейчас, даже военная, совсем другая. Более устрашающая, что ли. Но сохранившиеся в бумажном и электронном виде фотографии хоть немного да помогают представить ужас тех годов…
– А почему ты не отдашь его в музей? – спросил кто‑то из родителей у Сиона про дневник.
– Я‑я не хочу. Это же память.
– Так пусть оно и хранится в музее, на обозрение всем.
– Но это семейное, – кажется, Сион готов был расплакаться.
