Воспоминания о будущем

– Нет времени, – бросила я в ответ.

Я и подумать не могла в тот момент, что слишком сильно тяну бедную смущенную Мию за ее маленькую ручку. Скорей всего, ей было больно и неприятно, она была растеряна, не понимала, что происходит и как ей нужно отреагировать. Бедная девочка. Но мне было не до этого, бежать, бежать как можно скорее, чтобы… чтобы объяснить, рассказать наедине, насколько сильно она заблуждается. Забежав в пустую подсобку, обставленную полками с тазиками, тряпками, ведрами, я быстро захлопнула за нами деревянную дверь и подперла ее тяжелым железным ведром, чтобы точно никто не зашел. Я сильно запыхалась, Мию прижалась к стенке, тяжело дыша, словно надеясь, что если она вдавится в стену, я ее не замечу и оставлю наконец в покое. Мои наручные часы с голограммой показывали 8:51. Еще есть время. Нужно обо всем ее расспросить. Но как можно быстрее. Я сделала два больших шага в ее сторону.

– Мию, ты знаешь, как меня зовут? – взяв девочку за плечи, судорожно спросила я.

– Леоне, – ответила она, игнорируя мой взгляд.

– А фамилия? Ну?

Она молчала.

– Моя фамилия Мило́вич. Это тебе о чем‑нибудь говорит? – уже почти крича, спрашивала я.

Она опять ничего не ответила, смотря в пол. Только сейчас заметила, что у нее прекрасные светло‑синие глаза. Она была растеряна, совсем не понимала, почему здесь находится, что это за место и почему я на нее так давлю. Ей стоит принять это как отказ? Ее чувства отвергнуты?

– Ты знаешь, кто я?

– Ты – Леоне, мальчик, что мне нравится…

Так я и знала. Она приняла меня за парня, мои догадки оказались верны. Разве я настолько похожа на мальчика? Не этого я всегда хотела, одеваясь так, всего лишь удобства и комфорта. О, бедная Мию, зачем ты призналась мне на виду у всего класса? Сама того не ожидая опозорилась перед ребятами. И все это из‑за меня, из‑за того, что я такая неженственная. Теперь до конца жизни я буду винить себя в этой ситуации и в том, что Мию будет изгоем. Она и без того слабая, стеснительная, не может за себя постоять, а эта ситуация выбьет ее из колеи на всю оставшуюся школьную жизнь. Я так виновата. Однако нужно постараться все ей разъяснить, пока урок не начался и нас не хватилась учительница. Столько слов вертятся у меня в голове, но я не знаю с чего начать, как преобразовать мысли в предложения. Черт, а ведь когда шла в этот злосчастный класс, то даже не подозревала, что все так обернется, что я буду стоять в подсобке и думать, как вывернуться из этой ситуации.

Я отпустила ее плечи, вдохнула, выдохнула и успокоила сердцебиение. Нужно было объяснить ей все по порядку и желательно быстро. Зная ее характер, могу сказать, что после того, как Мию услышит жестокую правду, она очень смутится. Но времени мало, она должна все узнать.

– Послушай меня, я ничего против твоих чувств не имею и даже горжусь тем, что такая тихая девочка смогла признаться кому‑то в любви.

На словосочетании «тиха девочка» Мию съежилась. Отчего я тоже смутилась. Мягче, что ли, быть?

– Понимаешь, вся беда в том… что я не мальчик.

Мию залилась краской, словно помидорка, однако теперь подняла глаза. Сейчас она смотрела на меня не отрываясь, словно признавая во мне девушку. Останавливаясь на каждой детали: глаза, губы, волосы. Глядела на одежду, мои формы, изгибы тела, которые на тринадцатилетнем юном теле еще не успели проявиться. Грустным голосом, который вот‑вот мог сорваться на плач, она спросила:

– Это правда?

– Да.

Она закрыла лицо руками, смущение одолело ее полностью, она больше не хотела на меня смотреть. Более того, она сама желала провалиться сквозь землю в этот самый момент, только бы я ее не видела. Не выдержав, Мию села на корточки, все еще держа руки возле лица, и пара слезинок скатилась у нее по щекам, намочив ладони. Боже, что я наделала… Мне, чтоб вы знали, тоже было очень и ОЧЕНЬ неловко. Не каждый день‑то в любви признаются. Стоит подумать, как теперь при таких обстоятельствах вернуться в класс. Парочка самых глупых и озорных одноклассников по‑любому уже думает, как бы нас высмеять. Что я скажу всем этим ребятам? От бессилья ноги шатались. Я тоже присела на пол рядом с Мию.

– Эй, не плачь, пожалуйста. Не люблю, когда люди рыдают у меня на глазах. Никто не виноват в том, что так произошло.

– М‑м‑меня теперь будут считать странной? – дрожащим голосом спросила она, не отрывая головы от колен.

– Нет. Все наладится. Тебе так важно общественное мнение?

Она не ответила. Мнение общества очень сильно давит на нас, а это большое недоразумение и непонимание теперь приведет к разладу в нашем классе. Нужно было развивать эту мысль дальше. Общественное мнение… недопонимание…

– Через месяц об этом никто и не вспомнит, вот увидишь, – успокаивала ее я, делая голос более девчачьим. Мне нужно было, чтобы она переключилась на что‑то другое, пока я думаю. – Лучше расскажи мне, почему ты такая тихоня, пока я план придумываю, как лучше выбраться из этой ситуации.

– Ты вправду хочешь послушать? – спросила она, приподняв голову с глазами, полными слез.

– Да.

Она чуточку успокоилась, перестала плакать и вытерла слезы. На нее обратили внимание, и теперь она должна рассказать историю из далекого прошлого.

– Хорошо, я расскажу, если ты так хочешь, – начала она. – В детстве меня отправили в летний лагерь за городом. Я была еще совсем маленькой, только окончила первый класс, но все, что там произошло, я запомнила надолго. За те двадцать дней, что длилась смена, я много чего пережила. Может, прозвучит странно, но дети меня как будто возненавидели. Относились ко мне словно к низшему существу. Даже массово избили один раз. Все потому, что я была очень низкой даже в те годы, не могла за себя постоять, потому что была ментально слаба, умела неплохо говорить по‑английски и общалась с деревьями, словно это мои друзья. «Ненормальная», – говорил они, дразня меня в коридорах. С тех пор я боюсь знакомиться с людьми… потому что… они страшные. Они всегда делают больно…

– Я тебя хорошо понимаю, – начала я, уставившись в серый бетонный потолок. – До одиннадцати лет я была ниже всех в классе и тоже нередко терпела издевки ребят, как безобидные, так и порой жестокие. Дети временами бывают безжалостнее взрослых. У них еще не сформировано понятие о морали и человеческих ценностях. Знаешь, я думаю, тебе просто нужно… простить их за их ребячество и неразумность. Пусть я была низкой, но заметь, теперь я выше даже некоторых мальчишек. К тому же мне очень помог мой папа. Записал на секцию карате, вот там‑то точно формируют в людях стойкость духа и жесткость. И сейчас я могу дать отпор любому задире. Ну, что скажешь? – усмехнулась я.

Я приподнялась на ноги, встала в полный рост. Идея, возникла идея.

– Вот и решение! Нужно вернуться в класс, пока урок не начался!

– Н‑нет, я не могу. Они меня засмеют. Прости, что приняла тебя за мальчика. Давай останемся здесь. Тебе ведь тоже достанется от них!