Воспоминания о будущем

Так я и знала. Она приняла меня за парня, мои догадки оказались верны. Разве я настолько похожа на мальчика? Не этого я всегда хотела, одеваясь так, всего лишь удобства и комфорта. О, бедная Мию, зачем ты призналась мне на виду у всего класса? Сама того не ожидая опозорилась перед ребятами. И все это из‑за меня, из‑за того, что я такая неженственная. Теперь до конца жизни я буду винить себя в этой ситуации и в том, что Мию будет изгоем. Она и без того слабая, стеснительная, не может за себя постоять, а эта ситуация выбьет ее из колеи на всю оставшуюся школьную жизнь. Я так виновата. Однако нужно постараться все ей разъяснить, пока урок не начался и нас не хватилась учительница. Столько слов вертятся у меня в голове, но я не знаю с чего начать, как преобразовать мысли в предложения. Черт, а ведь когда шла в этот злосчастный класс, то даже не подозревала, что все так обернется, что я буду стоять в подсобке и думать, как вывернуться из этой ситуации.

Я отпустила ее плечи, вдохнула, выдохнула и успокоила сердцебиение. Нужно было объяснить ей все по порядку и желательно быстро. Зная ее характер, могу сказать, что после того, как Мию услышит жестокую правду, она очень смутится. Но времени мало, она должна все узнать.

– Послушай меня, я ничего против твоих чувств не имею и даже горжусь тем, что такая тихая девочка смогла признаться кому‑то в любви.

На словосочетании «тиха девочка» Мию съежилась. Отчего я тоже смутилась. Мягче, что ли, быть?

– Понимаешь, вся беда в том… что я не мальчик.

Мию залилась краской, словно помидорка, однако теперь подняла глаза. Сейчас она смотрела на меня не отрываясь, словно признавая во мне девушку. Останавливаясь на каждой детали: глаза, губы, волосы. Глядела на одежду, мои формы, изгибы тела, которые на тринадцатилетнем юном теле еще не успели проявиться. Грустным голосом, который вот‑вот мог сорваться на плач, она спросила:

– Это правда?

– Да.

Она закрыла лицо руками, смущение одолело ее полностью, она больше не хотела на меня смотреть. Более того, она сама желала провалиться сквозь землю в этот самый момент, только бы я ее не видела. Не выдержав, Мию села на корточки, все еще держа руки возле лица, и пара слезинок скатилась у нее по щекам, намочив ладони. Боже, что я наделала… Мне, чтоб вы знали, тоже было очень и ОЧЕНЬ неловко. Не каждый день‑то в любви признаются. Стоит подумать, как теперь при таких обстоятельствах вернуться в класс. Парочка самых глупых и озорных одноклассников по‑любому уже думает, как бы нас высмеять. Что я скажу всем этим ребятам? От бессилья ноги шатались. Я тоже присела на пол рядом с Мию.

– Эй, не плачь, пожалуйста. Не люблю, когда люди рыдают у меня на глазах. Никто не виноват в том, что так произошло.

– М‑м‑меня теперь будут считать странной? – дрожащим голосом спросила она, не отрывая головы от колен.

– Нет. Все наладится. Тебе так важно общественное мнение?

Она не ответила. Мнение общества очень сильно давит на нас, а это большое недоразумение и непонимание теперь приведет к разладу в нашем классе. Нужно было развивать эту мысль дальше. Общественное мнение… недопонимание…

– Через месяц об этом никто и не вспомнит, вот увидишь, – успокаивала ее я, делая голос более девчачьим. Мне нужно было, чтобы она переключилась на что‑то другое, пока я думаю. – Лучше расскажи мне, почему ты такая тихоня, пока я план придумываю, как лучше выбраться из этой ситуации.

– Ты вправду хочешь послушать? – спросила она, приподняв голову с глазами, полными слез.

– Да.

Она чуточку успокоилась, перестала плакать и вытерла слезы. На нее обратили внимание, и теперь она должна рассказать историю из далекого прошлого.

– Хорошо, я расскажу, если ты так хочешь, – начала она. – В детстве меня отправили в летний лагерь за городом. Я была еще совсем маленькой, только окончила первый класс, но все, что там произошло, я запомнила надолго. За те двадцать дней, что длилась смена, я много чего пережила. Может, прозвучит странно, но дети меня как будто возненавидели. Относились ко мне словно к низшему существу. Даже массово избили один раз. Все потому, что я была очень низкой даже в те годы, не могла за себя постоять, потому что была ментально слаба, умела неплохо говорить по‑английски и общалась с деревьями, словно это мои друзья. «Ненормальная», – говорил они, дразня меня в коридорах. С тех пор я боюсь знакомиться с людьми… потому что… они страшные. Они всегда делают больно…

– Я тебя хорошо понимаю, – начала я, уставившись в серый бетонный потолок. – До одиннадцати лет я была ниже всех в классе и тоже нередко терпела издевки ребят, как безобидные, так и порой жестокие. Дети временами бывают безжалостнее взрослых. У них еще не сформировано понятие о морали и человеческих ценностях. Знаешь, я думаю, тебе просто нужно… простить их за их ребячество и неразумность. Пусть я была низкой, но заметь, теперь я выше даже некоторых мальчишек. К тому же мне очень помог мой папа. Записал на секцию карате, вот там‑то точно формируют в людях стойкость духа и жесткость. И сейчас я могу дать отпор любому задире. Ну, что скажешь? – усмехнулась я.

Я приподнялась на ноги, встала в полный рост. Идея, возникла идея.

– Вот и решение! Нужно вернуться в класс, пока урок не начался!

– Н‑нет, я не могу. Они меня засмеют. Прости, что приняла тебя за мальчика. Давай останемся здесь. Тебе ведь тоже достанется от них!

Боже, зачем она мне об этом напомнила. Так стыдно! Все, завтра однозначно надену юбку в школу, и точка. Но сейчас мне так неловко! Уверенность моя немного пошатнулась, но я уже все для себя решила и не намерена отступать. Мию до сих пор сидела на полу. Я протянула ей руку со словами:

– Пойдем со мной, и тебя никто не посмеет обидеть. Я клянусь.

Она посмотрела на меня снизу вверх и робко подала свою крохотную руку. Опираясь на меня, Мию встала. Ее рост был около 140 сантиметров, прямо как у ребенка из начальной школы, в то время как мой 163. Но это не помешало мне ее крепко обнять, чтобы вселить в ее сердце надежду и доверие.

– Обещаю, я все им объясню, только доверься мне.

– Угу, – пробубнила она, сжимая мена за талию все сильнее, ее голова впилась мне в плечо.

Я разжала свои руки и посмотрела на эту крошечную девочку. Нужно было идти. Мию тоже поняла, что этот момент настал, и отпустила меня. Нам нужно было вернуться, и это было неотвратимо.

Мы быстро выскользнули из подсобки, пока туда не нагрянула какая‑нибудь техничка, и направились наверх. Мию шла медленно и неуверенно, а я наоборот. Уверенности во мне было через край. Главное не растерять ее по дороге. Мы поднялись и застыли у двери. Моя рука уже лежала на дверной ручке, но я колебалась, не решаясь потянуть ее вниз и войти. Мию схватила меня за руку.

– Я боюсь, – пробубнила она.

Я погладила ее по голове.

– Мы будем вместе.

«Хотя бы ради нее, мне нужно это сделать ради нее, не себя», – подумала я.

Прислушавшись, я заметила, что в классе шумно. Они что‑то бурно обсуждали. Возможно, нас. Но и этому фактору я не позволю меня сломить. Еще ничего неизвестно наперед. Я с силой дернула дверь на себя, она широко распахнулась.