Воспоминания о будущем

– Рэкки, сейчас не время, – пытаясь рассказать ей про Сайрама, прервала я.

– Закрой свои глаза, – настаивала она.

Я повиновалась и закрыла их. Но мне было почти не интересно, что она мне покажет. Рэкки зашуршала одеждой, открыла рюкзак. Я снова мысленно пустилась в свои философские размышления, улетая куда‑то далеко, но она воскликнула:

– Открывай!

Открыв глаза, я увидела перед собой Рэкки, что держит телефон в руках. Она хотела мне показать видео‑голограмму.

– Смотри! Правда милые?

Видео началось с радостного крика Рэкки. Потом плавно ракурс перешел на корзинку с большой полосатой кошкой на дне. Послышались писки. Это был целый ворох котят. Совсем еще маленькие, слепые, они искали мамину титю. Один из котят (всего их было четверо) жадно присосался к своей маме. Они были такими крохотными и беззащитными. Просто прелесть. Остальные трое постоянно мяукали и тыкались мордочками не пойми куда.

– Хорошенькие, да? У моей тети на даче кошка недавно родила. Я знаю, что ты с давних пор хочешь котенка. Возьмешь? Леоне?

Совсем недавно родились. Они родились…

Жизнь. Новая жизнь.

Кто‑то рождается, а кто‑то умирает. Вечный круговорот. Но никто не хочет умирать, да? Что же такое жизнь? Как странно. Я смотрела на них не отрываясь.

– Я подарю тебе одного. Вот рыженький. Или, может, бежевый? Ты меня слышишь, а?

Она выключила видео и подошла как можно ближе ко мне. Рэкки смотрела мне прямо в лицо.

– Тебе не нравится? Хочешь, я другой подарок…

– Нет. Они прекрасные. Я с удовольствием возьму одного из них к себе и обязательно позабочусь о нем.

– Тогда в чем дело? – поинтересовалась она.

Я не сразу ответила.

– Они живые. Это новая жизнь. Разве не чудесно? – спросила я, странно улыбаясь.

– Ну, да…

– Рэкки, в чем смысл жизни? Может, его нет? Почему мы так мало живем, а потом умираем?

Она немного задумалась. Я не ожидала, что она всерьез ответит. Если бы она рассмеялась вместо ответа на мой вопрос, я бы ее поняла и ничего бы не сказала. Но Рэкки все же ответила мне.

– Ты меня спрашиваешь? Я как‑то и не задумывалась никогда. С чего это ты так… Но я отвечу. Возможно, смысл в том, чтобы жить так, как хочешь именно ты. Радоваться простым мелочам, ведь из них и состоит твоя жизнь. Вот я – люблю свою жизнь, потому что никто мне не указ, и не хочу ничего менять в ней. Мне и так нравится быть… эм, ну это… собой. А тебе что, жизнь не нравится? – внезапно прервалась она.

– Нет, дело не во мне, просто…

– Эй, урок сейчас начнется. Давай сядем вместе у окна, там и расскажешь. Идем, – она потащила меня в класс русского языка.

Наверное, не стоит ей знать. Пока. Может, потом, если Сайрам захочет, то сам расскажет. И зачем я задала ей такие важные философские вопросы? Глупо себя выставила, а теперь Рэкки будет вместе со мной рассуждать, что же такое жизнь и смерть.

Мы вошли в класс, и как раз в это время загорелся свет. Пробираясь сквозь ряды парт, сели у окна. Учительница почти не обратила на нас, явившихся в последнюю секунду, должного внимания, да и парта была свободна, поэтому мы ее заняли.

– Вот мы и на месте, – шепнула Рэкки, – так, что ты хотела спросить?

Я смотрела некоторое время в окно, собираясь с мыслями. Вид был завораживающий. На улице светало. Солнце окрасило небо в голубой, красный, сиреневый, желтый и оранжевый цвета.

– Хотела только спросить тебя. Вот ты веришь в жизнь после смерти? (Не знаю, почему я спросила именно это, может, вся эта ситуация меня напугала и я просто боюсь смерти?)

– Ну, даже не знаю, как тебе ответить. Подожди немного, я подумаю.

Рэкки и вправду уселась поудобнее и начала думать. Я продолжала глядеть в окно. Солнце медленно вставало из‑за горизонта. Еще чуть‑чуть, и оно ослепит мои зеленые глаза.

– Знаешь, Леоне, Вселенная, в которой мы живем, образовалась примерно пятнадцать миллиардов лет назад. Но я все это время – от Большого взрыва и до моего рождения – не испытывала никаких ощущений и ни о чем не переживала. Время для меня началось только с момента моего рождения. А до рождения – все равно, будто ничего и не было. Вероятно, в некотором смысле, момент моего рождения совпал с моментом рождения Вселенной.

– Что‑то я не совсем понимаю. О чем это ты, Рэкки?

– Ну, так же как и после смерти, может быть, эта Вселенная будет существовать еще десять миллиардов лет до «конца света». Но я все это не буду переживать, как не переживала эпоху динозавров. В каком‑то смысле мой последний вдох совпадет со смертью Вселенной. Вот возникла Вселенная – и в следующий миг родилась я. Вот меня нет – и в следующий миг умрет Вселенная. А что же будет потом? А потом будет новое рождение! По Гераклиту «Смерть есть рождение». Рождаясь – умираем, но и умирая – рождаемся! Думаю, смерть – это лишь врата новой жизни. Исчезновения нет, небытия нет, а есть лишь «переход» от одного состояния бытия в другое, и этот «переход» неощутим. Я не боюсь смерти, потому что до моего рождения меня не было миллиарды и миллионы лет, и меня нисколько это не заботило.

– Вау, ты так глубоко мыслишь, – удивилась я.

– Да. Отец давал мне читать самые разные ученые книжки. Там и набралась опыта.

– Ты хочешь сказать: начиталась?

– М‑м‑м, нет.

– То есть ты веришь в реинкарнацию?

– Да, в каком‑то смысле верю.

Молчание. Немного послушали, что говорит учительница. Она все твердила о деепричастных оборотах.

– Эй, псс, а с тобой точно все в порядке? – поинтересовалась Рэкки.

– Да. А что‑то не так?

– Нет. Ты просто сегодня слишком задумчивая, что ли, а еще спрашиваешь про всякие «смыслы жизни» и «глубинные тайны» Странно все это. Да и Сайрама сегодня опять нет в школе. Это ты из‑за него?

– Еще чего. Конечно, нет.

– А я думала, ты за него переживаешь.

– Вот еще, – и я посмотрела уже на яркое небо, на солнце, которое было выше, чем в прошлый раз, и отразилось в моих глазах. Солнце тоже каждый день будто рождается и умирает, заходя за горизонт и вставая оттуда вновь. Круговорот. В этом месяце оно высоко не встает. Поскорей бы весна…