Воспоминания о будущем

Рэкки говорила это с таким энтузиазмом. Наверное, это отец поведывал ей историю каждой вещи, а Рэкки было очень интересно разузнать про них побольше, как и мне сейчас, поэтому она внимательно слушала и запоминала.

– Пойдемте дальше, – предложила она, выходя в коридор. – Та‑ак, в курительную я не захожу, когда мама дома.

Мы с Сайрамом переглянулись.

– А тут у нас библиотека. Идеальное место для тех, кто любит почитать. Но жаль, что я не из таких.

Мельком заглянув в библиотеку и увидев несчетное количество стеллажей с книгами, как в мультике «Красавица и Чудовище», я ахнула. Не стала надолго останавливаться, ибо Рэкки вела нас на третий этаж по широкой лестнице.

– Эй, давайте быстрее, – крикнула Рэкки.

– Лестница… мой заклятый враг, – сказал Сайрам, держась за перила, находясь уже почти на самом верху. Он устал вышагивать по такой длинной лестнице с несчетным количеством ступенек.

Я хихикнула. А еще называет себя спортсменом.

Комната, в которой мы теперь очутились, совершенно ошеломленные всем виденным до этого я и Сайрам, оказалась, может быть, не столь богатой, но еще более роскошно обставленной, чем те, которые мы успели посетить. По пышному восточному ковру алого цвета в обдуманном беспорядке были разбросаны козетки, обитые светлым плюшем. Тут также стояли мягкие кушетки, диваны – удобная мебель на любой вкус. Одна из стен была стеклянной, за ней был виден сад с клумбами. Из‑за такой необычной стены в комнату попадало много света. В дальнем конце комнаты находился двойной ряд стендов со множеством разных непонятных штуковин (вроде как необычные новейшие изобретения). Камин был украшен мозаикой ярко‑желтого цвета и сейчас не работал.

– Это гостиная. Осмотр достопримечательностей, говорят, самое утомительное занятие на свете, – проговорила Рэкки, разлегшись на козетке. – Садитесь на диван. Он сделан в Турции. Турки отлично понимают, что такое комфорт. Все здесь больше обустроено по вкусу отца, чем в остальных комнатах. Он самолично давал советы архитектору и дизайнерам.

Но я не спешила садиться. Сайрам тоже. Все здесь было для нас необычно и увлекательно. Он подошел к столику, на котором помимо разных журналов стояла мисочка с леденцами и печеньем. И, думая, что Рэкки не видит, схватил несколько.

– Эй! Мы скоро сядем за стол. Ты прям как воришка, – обернулась в его сторону Рэкки.

– Почему «как»? Он и есть…

– Но они же здесь не просто так поставлены, – оправдывался Сайрам.

– Да, но уж точно не для тебя.

Что‑то ненадолго привлекло внимание Сайрама, и он положил обратно печенье, что не успел съесть.

– Это что, те кроссовки? – спросил он, указывая на стенд с изобретениями.

– Не прям уж те, что у Кая. Но да. Кроссовки, увеличивающие скорость бега. Правда, уже устарелая модель. Но все еще актуальны.

– А это?

– Да, да. Голограммный телевизор. 3D‑картинка выглядит лучше, чем изображение на плоских телевизорах, определенно.

– А как он работает? – поинтересовалась я.

– Просто выбираешь канал, и механизм транслирует голограмму.

– Вот это выглядит довольно обычно, – сказал Сайрам.

– Устройство для слепых, – пояснила Рэкки. – Выглядит как перчатки с датчиками на пальцах, но с помощью тактильных вибраций помогает слепым лучше представлять объект и исследовать окружающий мир.

– Вот это да.

– А зачем вам все эти изобретения дома? – спросила я.

– Некоторыми мы пользуемся. Например, телевизором и роботами. А некоторые просто хранятся дома как экспонаты ради эстетического удовольствия, как кроссовки или устройство для слепых.

Все равно не очень понятно…

– Что это за пристройка? – поинтересовался Сайрам, глядя через стеклянную стену наружу.

– А, просто гараж. Там в основном громоздкие изобретения: электромобиль, автомобиль на солнечной энергии и мой велосипед.

– Я думал, что автомобили с солнечными батареями довольно медлительные. Зачем он вам? – спросил Сайрам.

– Ты в прошлом десятилетии живешь? – ехидно спросила Рэкки. – На нем тоже можно нормально кататься.

Следующая комната был кабинетом отца Рэкки, обставленным лично по его вкусу. Если мы ожидали увидеть новое зрелище богатства и роскоши, то были разочарованы, ибо очутились в просторной, но почти пустой комнате, где находилась лишь широкая двуспальная кровать, несколько расставленных деревянных стульев, шкаф, старый ковер и большой стол, заваленный книгами и папками документов, бумагами и всяким хламом, какой обычно скапливается на столе делового и не очень аккуратного человека.

– Тут так скромно, – заметила я.

– Да. Это единственная комната во всем громадном доме, где папа чувствует себя комфортно. Здесь ему уютно. Здесь он может почитать в тишине и покое, перебрать документы. Всякая роскошь порой бывает противна.

– Вот как. Я никак не предположила бы…

Она села в кресло за высокий стол, пародируя отца.

– А свою комнату ты нам покажешь? – обратился к Рэкки Сайрам.

– Вот еще! Моя комната – мой личный уголок. Не хочу показывать ее кому попало! Да и к тому же там папин подарок. Вдруг ты его сломаешь.

– В смысле «кому попало»? – вопросил он. – Не ты ли представляла нас своему отцу как своих друзей?

– В любом случае уже поздно. Пора спускаться в столовую, – сказала Рэкки, вставая из‑за стола, немножко покрутившись в кресле.

Она явно сказала это, чтобы закончить разговор. Но разве уже прошел целый час? Не верится. Она отвела нас в угол коридора, окрашенный в бордовый цвет, хотя остальной коридор был темнее.

– Это лифт, – пояснила Рэкки, нажимая кнопку. – Он вмонтирован в стену, и, если бы не иная окраска, вы бы не заметили, где он находится. Сейчас быстро спустимся. Заходите.

– Но если у вас есть лифт, то зачем нужны лестницы? – поинтересовалась я.

– Для красоты.

Думаю, она и сама не знала, для чего так сделано. Она заставила нас подниматься по лестнице, вот же ж!.. Я почувствовала легкий толчок и вот, не сходя с места, уже оказалась на первом этаже. Мы очутились в большой белой комнате с высоким потолком. Там, возле прямоугольного длинного стола, стояла пожилая пара.

– Бабушка Эрнестина, дедушка Антонио! – воскликнула Рэкки, кинувшись в их объятья. – Так давно не виделись. Как там в солнечной Калифорнии?