Вредитель

Вредитель

 

Автор: Даниил Рябов

Дата написания: 2023

Возрастное ограничение: 16+

Текст обновлен: 11.12.2023

 

Аннотация

 

Питер Уильямс безуспешно пытается добиться признания своего таланта. Его мечта стать известным художником тонет в алкоголе и депрессии. Неожиданно в его жизнь врывается эксцентричный богач. Разве просьба сыграть в карты может привести к чему‑то плохому?По воле судьбы Уильямс оказывается на Аляске, в маленьком городке из своего детства. Терзаемый воспоминаниями, мужчина должен разобраться с последствиями своих необдуманных решений: теперь у него есть ровно четырнадцать дней для того, чтобы отдать огромную сумму безжалостной итальянской мафии. Вот только Питер и не подозревает, что кровожадное создание, обитающее в глубинах заповедника «Вайт Пайнс», окажется намного страшнее карточного долга… Сможет ли художник сохранить рассудок в череде трагических событий, что развернутся на крохотном клочке древней земли, окружённой густыми лесами северной Аляски?

 

Даниил Рябов

Вредитель

 

Глава 1. Место под солнцем

 

Макс Томпсон жестом пригласил молодого человека присесть в кресло. Мужчина достал кубинскую сигару из ящика столь безупречно отполированной столешницы, что на дереве можно было легко разглядеть отражение его сдержанной, но несколько самодовольной улыбки. Привычным движением руки он вытащил из кармашка пиджака фирмы «Рик Оуэнс» позолоченную зажигалку и прикурил – искры от запала игриво скользнули по его европейскому маникюру.

Подержав некоторое время дым в лёгких, Томпсон шумно выдохнул и внимательно посмотрел на молодого человека, сидящего напротив.

«Дешевый одноцветный костюм, но дорогие туфли из натуральной кожи. Рубашка заправлена в брюки, последняя пуговица застёгнута, но галстук еле держится на хлипком узле. Хорошо выбрит – использует дорогой лосьон. Кожа чистая, гладкая, но эти усы…» – почти все эти совершенно непримечательные для «мещанского взгляда» черты своего гостя Макс Томпсон – управляющий самого дорогого частного музея‑выставки в Канзас‑сити, – подметил за несколько секунд и мысленно заключил: «Жена отвечает за его обувь и лицо, а остальным занимается он сам – с переменным успехом. Что ж, дадим ему шанс…»

– Как я понимаю, вы художник? – небрежно обратился к своему гостю Макс, скользнув взглядом по обручальному кольцу на пальце молодого человека. – И вас зовут…

Томпсон нарочито долго искал его имя в записной книжке. Обязанность управляющего, как об этом часто думал сам Томпсон, заключалась, скорее, не в том, чтобы смотреть на полотна, которые претендуют на выставочное право, а всё‑таки на людей, которые их представляют. Логика была проста: если Максу Томпсону нравился человек, то и картины его, зачастую, оказывались достойными музея Гилберта‑Честертона…

– Вас зовут Питер Уильямс?

Парень смущённо улыбнулся и кивнул головой.

– И вы пришли к нам, чтобы предоставить на выставку свои… – Томпсон подвигал губами, будто проверял на вкус то редкое слово, которым деловые люди предпочитают не разбрасываться попросту: – … свои картины.

Человек, сидящий напротив него, поёрзал в кресле и снова кивнул.

– Картины… – задумчиво повторил Томпсон, растягивая гласные. Он приложился к сигаре и выпустил облачко дыма в сторону своего гостя. – Надеюсь вы читали правила отборочного процесса для участия на выставке современного искусства? Нам требуются оригиналы ваших произведений. Можете продемонстрировать их?

Гость растерянно посмотрел через плечо на дверь, отделявшую кабинет от приёмного зала.

– Я вчера приходил к вам, и мне сказали отдать их секретарю…

– Прошу прощения, мистер Уильямс. Мне очень стыдно за работу моих подчинённых, – сказал Макс Томпсон, хотя по его виду он скорее испытывал досаду от того, что приём затянется дольше положенного. – Видимо, какой‑то остолоп забыл доставить их в мой кабинет, – пояснил он.

Управляющий застучал пальцами по клавишам телефона, набрав номер секретарши, и прошипел ей, чтобы она немедленно принесла «картины мистера Питера Уильямса», а потом картинно вздохнул, обратив взгляд на своего гостя.

– Много претендентов на выставку. Вы должны понимать.

Бледная секретарша принесла стопку из трёх холстов, обёрнутых прозрачной плёнкой с печатью «Гилберта‑Честертона», – и осторожно поставила их на стол перед Томпсоном.

– Благодарю, – недовольно ответил тот. – Мистер Уильямс, кофе? Печенье?

– Нет, спасибо. Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы посмотрели мои работы, – робко предложил Питер.

Макс придвинулся к столу и с серьёзным видом кивнул художнику.

– Мне нравится ваш деловой подход, мистер Уильямс. Если вы хотите разделаться с этим поскорее, то я обеими руками за… – он улыбнулся Питеру и странным тоном продолжил: – Вы произвели на меня хорошее впечатление. Надеюсь, что и вашими картинами я останусь доволен.

Разобрав стопку, он разложил перед собой холсты на столе, аккуратно раскрыл плёнку и начал внимательно рассматривать образы. Зашедшей с кофе секретарше он махнул рукой, указав на дверь. На его сосредоточенном лице выступили капельки пота. Какое‑то время Макс молча разглядывал картины одну за другой, то по порядку рассматривая сюжеты, то перескакивая взглядом с одной на другую – и обратно.

Выполнив свою работу, Томпсон с усталым видом откинулся в дорогое кресло и снова поджёг погасшую сигару.

Некоторое время он молча сидел и курил, пока Питер, продолжая ёрзать в кресле, смиренно ожидал его решения. Когда мистер Уильямс потерял всякое терпение и сам решил к нему обратиться, Макс, будто какой‑то телевизионный медиум, поднял пальцы к вискам, и гробовым голосом изрёк:

– Мертво.

– Извините, что? – Питер решил, что ослышался. – Что вы сказали, мистер Томпсон?

– Всё, что вы принесли мне сюда – мертво, – ответил Томпсон. – На этих изображениях НЕТ жизни, НЕТ динамики. Вот, например, это… – он брезгливо ткнул пальцем в одну из картин Питера, на которой был изображён замок‑аббатство Паннонхальма, грозным монолитом возвышающийся над землями Венгрии. Это исполинское строение посреди глухого леса наполняло душу Питера труднообъяснимым мистическим чувством: он посетил древний монастырь на экскурсии около десяти лет назад, когда только приехал в Европу на обучение в художественной академии, и с того самого момента решил перенести, а точнее – запечатлеть на холсте то, что с необъяснимой силой тронуло его сердце…

– Мистер Уильямс, вы понимаете, что эта крепость на изображении статична? – прищурившись, спросил управляющий.