Вредитель
– Питер, сможешь меня подождать, пожалуйста? Видимо, нештатная ситуация или какая‑нибудь важная шишка оставила большой заказ. Я скоро вернусь, а ты пока возьми себе кофе или что‑нибудь другое…
Оставив на столике свой изящный кошелёк, обложка которого была выполнена в строгом стиле «брест‑воллет», Кэндис подмигнула мужу и направилась к барной стойке.
– Вам кофе, сэр? – услужливо спросил официант.
– Нет, чёрт возьми, вообще‑то я чуть не отравился сегодня этим кофе… – недовольно проворчал Питер. – Принесите мне ещё минералки.
Через пару минут вернулась счастливая миссис Уильямс, села напротив Питера и, глупо улыбаясь, уставилась на него.
– Ну, что? Смотрю, тебе не терпится мне что‑то рассказать, Кэндис? – флегматично произнёс Пит.
– Контора заключила сделку на сто тысяч! – Кэндис либо не заметила прохладный тон Питера, либо осознанно предпочла не обращать внимание на его плохое настроение. – Сто тысяч, Пит! Только подумай, какой у меня будет процент! Это моя первая крупная сделка со строительной фирмой… – Она бесцеремонно глотнула минералки из его бокала и, промочив горло, продолжила: – Здание пустовало уже несколько лет и нам поставили ультиматум: либо мы его продаём, либо придётся платить за снос, потому что оно числилось всё‑таки за нашей компанией и меня попросили…
Питер откровенно любовался Кэндис. Когда она входила в свою роль, то становилась особенно сексуальной в деловом костюме. Он рассматривал её губы, приятные линии тела – вдыхал парфюм. Они не виделись всего‑то пару часов, но он уже успел сильно соскучиться по ней. Шли годы, но она не менялась, оставаясь всё такой же красивой улыбчивой девушкой из маленького техасского ранчо под горами Уичито.
– Питер, – Кэндис щёлкнула пальцами перед его лицом. – Ты меня слушаешь?
– Да, дорогая, – ответил Питер. Кэндис чего‑то ждала и после некоторой паузы он спросил: – Так что, тебя просят вернуться в контору?
Кэндис энергично закивала, виновато улыбнувшись.
– Извини, что мы совсем не поговорили о твоей выставке, Питер… – она достала из кошелька двадцать долларов и бросила на столик, кивнув официанту. – Давай тогда я тебя подкину домой, а когда вернусь, то мы непременно поговорим о том, как прошёл твой день?
– Правда поговорим? – бесстрастно поинтересовался Питер.
– Правда‑правда, дорогой. Извини меня, мне правда нужно ехать, иначе кто ещё купит тебе твой любимый розмарин? – девушка весело хихикнула, потрепав Уильямса по щеке.
***
До загородного дома им пришлось добираться по платной магистрали: именно на сегодняшний день приходился судьбоносный матч между «Канзас‑сити Роялс» и «Кливлендскими Индейцами» – основная трасса была забита болельщиками, в спешке прибывающими из близлежащих районов. Миссис Уильямс спешила вернуться на работу, так что, не долго мешкая, расплатилась картой у специального автомата и утопила педаль газа жёлтого «Шеви Блейзер», помчав в сторону съезда к Марш‑хиллз.
Остановившись на подъездной дорожке, девушка взяла Питера за руку и притянула к себе. Они поцеловались, и Кэндис нахмурила лоб.
– Питер, не забудь заплатить за электричество. Я знаю, что тебе не особо приятно тратить свои деньги на такую рутину, но будь так добр – я уже вряд ли успею в районное управление, а ты едва ли обеднеешь от уплаты пары сотен баксов за наши кухонные лампочки…
Миссис Уильямс попыталась сделать серьёзное выражение лица, но вышло нечто среднее между няней и учителем младших классов, который обращается к ребёнку‑непоседе.
– Ты точно не забудешь?
– Есть, мэм! – Пит дурашливо отдал честь.
Кэндис толкнула мужа локтем и засмеялась:
– Я приготовила тебе твою любимую лазанью, боец. Когда вернёшься домой, обязательно нормально пообедай, раз не успел салат поесть.
Питер кивнул и вышел из автомобиля, аккуратно закрыв за собой дверь. Кэндис часто ругалась на него из‑за привычки хлопать дверьми «Блейзера». Он старался участливо относится к её машине, но, будучи сам пешеходом до мозга костей, никак не мог понять, на что влияет сила закрытия дверей – и стоило ли тогда вообще делать их такими хлипкими, если они с такой разрушительной силой влияют на ходовые качества автомобиля? Может, он бы и обнаружил ответ на свой вопрос, если бы воспользовался личным водительским удостоверением, которое уже несколько лет подряд лежало в прикроватной тумбочке…
Кэндис развернула «Шеви», помахала Питеру и уехала на работу.
«Наверняка по платной поедет», – подумал Питер с каким‑то странным раздражением.
Кэндис даже и не догадывалась, что её муж уже полгода совсем не платит за электричество – несколько раз ему приходилось выкидывать бумажные предупреждения об отключении электроэнергии, благо приходили они всегда после того, как Кэндис уезжала на работу. Пит без проблем успевал перехватить бумажки на стадии «доставки до почтового ящика», чтобы потом безжалостно сжечь в янтарной пепельнице. По правде говоря, Пит не курил, но пепельница была одним из ранних подарков Кэндис, да и пригодилась совсем в неожиданном месте. Жена видела пепел, но вопросов не задавала – всё‑таки она вышла замуж за человека творческого, и мало ли, что он делал с этой безделушкой.
Суть была в том, что Питер не просто жалел деньги – или тратил их куда‑то ещё, кроме оплаты счетов…
У него попросту их не было.
Последний заработок художник потратил на рассылку бумажных анкет для выставочного зала с приложением в виде распечатанных фотографий своих картин, и было это около полугода назад. Теперь же он был вынужден очно посещать такие места, как музей Гилберта‑Честертона, на которых его талант могли смешать с грязью, а его творения назвать…
«Мусором, – подумал Питер. – Скажи прямо – назвать мусором, и, как оказалось, это сущая правда…»
Своей жене Уильямс каждый раз говорил, что вкладывает вырученные деньги в принадлежности для рисования, которые он привык заказывать исключительно из Европы. Она никогда не проявляла особого интереса к его творчеству, хотя и уважала его, как творца – самая удобная для Питера черта подобного отношения заключалась в том, что его жена НИКОГДА не заходила в мастерскую Питера, а значит и понять, где новые инструменты, а где старые – не могла. Новые кисти, к слову, он последний раз покупал в магазине «Вондер Фэйр» за пару долларов – стыдно говорить, но это были «детские кисточки для школьников». Зато, по хорошей скидке.
«Да, – подумал мистер Уильямс, раздеваясь в коридоре, – ложь стала для меня привычным делом. Что будет, если нам вдруг обрубят провода? Быть может, они решат известить нас о суде лично – через своих сотрудников, – выбрав для посещения нашей семьи ближайшие выходные, когда Кэндис точно будет дома? Что я ей скажу?»
