Вредитель
– Правда, – кивнул Питер. – Я постараюсь завтра забрать твои… Наши травы. Что‑нибудь придумаю, может, попрошу перенести встречу на выставке.
– Нет‑нет, не бери в голову, – Кэндис вытерла слёзы тыльной стороной ладони, – на перерыве я сама съезжу к Марго, а потом вернусь. Я же знаю, что ты очень долго шёл к тому, чтобы твои картины начали публиковать. Я не хочу мешать твоей карьере…
Питер с благодарностью кивнул и протянул Кэндис мизинец – их секретный призыв к супружескому миру. Она издала смешок и обвила его мизинец своим. Они ещё раз поцеловались и, обнявшись, пошли в спальню.
Питеру спалось спокойно – этой ночью кошмары не мучили его.
***
На следующий день Пит терпеливо дожидался момента, когда Кэндис закончит сборы и отправится на работу.
Поначалу он из постели наблюдал за тем, как жена красится. Потом Уильямс спустился на кухню и задумчиво попивал латте, пока девушка неторопливо завтракала хлопьями и смотрела мультики на «Фокс Кидз». Наконец, Кэндис поцеловала его и пошла прогревать машину. Слушая удаляющийся звук двигателя, Питер напряжённо размышлял о том, как лучше провести этот день.
В конечном итоге, он не придумал ничего лучше, чем пойти наверх, в мастерскую, и сесть перед пустым холстом. Кажется, вчера он что‑то почувствовал – оставалось лишь «поймать за хвост» эту идею!
Пару часиков Пит сосредоточенно смотрел перед собой, а потом спустился на кухню, налил себе чистого виски – несколько раз, – и отправился обратно в спальню. Плотно занавесив шторы, он упал в кровать и отрубился.
Его разбудил звонок телефона в гостиной комнате.
Телефон трезвонил без конца, так что Питер просто был вынужден подойти и снять трубку, иначе его голова бы взорвалась от повторяющейся глупой мелодии.
Звонила Кэндис.
– Питер, дорогой, с тобой всё в порядке? – Кэндис была по‑настоящему взволнована. – Я звонила тебе уже раз шесть, но ты не отвечал!
– Да, я был занят, милая. Недавно вернулся с выставки…
Кэндис некоторое время помолчала, а потом осторожно заметила:
– Сейчас пять вечера, Питер.
– Послушай, мне что‑то нездоровится… – художник попытался изобразить голосом недомогание. – Возможно, снова хронический гастрит открылся из‑за вчерашнего отвратного кофе. Если ты звонишь по делу, то говори скорее, а то я в туалет хочу…
– Ко мне приходили на работу сотрудники из отдела коммунальных услуг, спрашивали про наш участок.
– И? – Питер старался сохранять невозмутимость. – Чего они хотели?
«Пришли сказать, что Питер Мэтью Уильямс – самая ленивая задница в чёртовом Канзасе, конечно», – подумал Пит.
– Кэндис?
– Знаешь, Питер, они сказали странные вещи: будто у нас задолженность по оплате электроэнергии на полгода, и они уже давали нам неделю на погашение долга… Ты что‑нибудь об этом знаешь?
Уильямс кивнул, потом спохватился и сказал вслух:
– Нет, первый раз слышу. Видимо, это какая‑то ошибка. Газировку пролили на записи или куда‑нибудь чек запихали… – Питер вдруг вскипел и проскрежетал в трубку: – Послушай, Кэндис, в этой тупой конторе сидят старые бабушки и постоянно сочиняют всякую чушь. Я сегодня же схожу туда и устрою такой скандал, что им мало не покажется!
– Пит… Может, не стоит туда ходить? Если это ошибка, то они сами увидят, наверное, и исправят задолженность…
«Ага, как же… Увидят, что мистер Питер Уильямс шесть месяцев подряд водит свою коммунальную компанию за нос, а за душой у него на самом деле ни цента. Впрочем, они всё это и так прекрасно знают…»
– Нет, милая, – процедил мужчина, – я всё‑таки схожу, чтобы к нам не было претензий на будущее.
– Только прошу тебя, Питер, давай без глупостей. Просто узнай в чём дело, а мы…
– Посмотрим, – бросил Пит и отключился.
Он оделся, с суровым выражением на лице зашёл в мини‑маркет и купил бутылку красного вина, пачку чипсов и упаковку сладкого картофеля – на ужин. После чего художник вернулся домой и заперся в своей мастерской.
Ближе к шести часам ему снова понадобилось спуститься в гостиную – звонил мужчина из обслуживающей компании. После непродолжительного обмена любезностями, мистеру Уильямсу сообщили, что завтра их дом отключат от общей электрификации. Питер крикнул, что они нарушают его гражданские права и он будет жаловаться на них в ВЫСШУЮ ИНСТАНЦИЮ. На самом деле, Пит не имел никакого представления о том, как устроена судебная система в Соединённых Штатах, но ему подумалось, что «высшая инстанция» будет звучать угрожающе…
«Нам жаль, мистер Уильямс, но если вы не уплатите долг…», – услышал Питер чей‑то невероятно далёкий от его жизни голос и бросил трубку.
Когда вечером пришла Кэндис, Питер успел напиться и уже несколько часов сидел перед мольбертом. С отсутствующим взглядом он качался на деревянном стуле, зажав в правой руке пустую бутылку, а в левой руке – мастихин. В общем‑то, мужчина уже и не мог припомнить, для чего он взял из ящика этот инструмент, да и вспоминать не было никакого смысла.
Сегодня у него снова ничего не вышло.
Разумеется, где‑то на глубине своего подсознания Питер понимал, что он давно испытывает настоящий творческий кризис. Если раньше он хотя бы мог на полученные от уличной торговли в Кроссроудс гроши купить себе алкоголь, и за выпивкой скоротать время до следующей гениальной идеи, то что делать теперь, когда у него не было даже внятной идеи для картины – он просто не представлял.
Однако, как бы в эту дождливую ночь Питер не горевал, он ещё не догадывался о том, что настоящие проблемы у семьи Уильямсов появятся буквально на этих выходных, начиная прямо с субботы.
А виноватой окажется… – кухонная печка.
***
– Питер, проверь пожалуйста печку! – крикнула ему Кэндис из кухни. – Она совсем не кипятит воду!
Уильямс поднялся с дивана, неторопливо поставил коробку с пиццей на столик, а банку пепси отложил в сторону.
– Что случилось?
– Пит, я же говорю – вода в кастрюле не кипит! Я поставила её на конфорку минут двадцать назад, уже успела почистить и порезать все овощи, а она до сих пор – ничего… Проверь, а?
