Зеркальный детектив
Ядвига села на кровати, пытаясь справиться с тошнотой. Потом она встала и, ступая осторожно, двинулась к двери. Казалось, эти пять шагов длились вечность. Больничный коридор, освещённый приглушенным светом, был пуст. Придерживаясь за стену, она побрела к посту медсестёр. Голова кружилась, и каждый шаг отдавался в ушах звоном. Ядвига представила вдруг, что вокруг звенит пчелиный рой. Почему‑то это помогло идти, и до поста она добралась без остановок. Но там никого не было.
Нестрашно, когда‑то же они вернутся! Небольшой диванчик выглядел удобным, Ядвига вначале присела, а потом тихонько завалилась набок, поджав ноги и натянув на колени ночную рубашку.
Кое‑что о снах Ядвиги
В глубине зеркала проявился бледный овал лица. Огромные глаза смотрели с испугом.
– Дрянь! – Голос определённо был мужским. А вот личико девичьим, тонким и акварельно прозрачным.
– Дрянь!
Эхо от голоса смешалось со звоном разбитого зеркала. Каскад осколков обернулся хлопаньем чёрных крыльев. Птичья стая? Здесь? Тревожный грай волной прокатился по подземелью. Изящная туфелька упала на каменный пол, прощально стукнув каблучком.
– Эй! Вы из какой палаты? – медсестра трясла Ядвигу за плечо, – тут спать нельзя!
– Там тоже нельзя, – Ядвига неопределённо махнула рукой, – у меня соседка умерла.
– Господи, чего только не напридумывают! Откуда знаете? Вы что, врач?
Ядвига прикрыла глаза и улыбнулась:
– Знаю, и всё.
Через два часа соседку накрыли белой простыней и вывезли на каталке. Ядвигу же выписали на следующий день.
Она вернулась домой к притихшим Фердинанду и призраку. Пару часов отмокала в ванной. Потом провела медитацию и сделала расклад на любимой колоде Таро. Восьмёрка пик и Верховная жрица, да ещё и Дьявол.
– Фу‑ты ну‑ты… – Ядвига задумчиво провела пальцем по контуру карты Дьявола, – а выбора‑то совсем не было, да?
Призрак тихонько вздохнул рядом.
Ядвига набрала телефон Михеля и договорилась о встрече в субботу на Новодевичьем кладбище.
VIII
«Чистому – всё чисто»
– Чистому – всё чисто? – Кира подошла поближе к надгробию, – странная эпитафия для памятника.
– Ничего странного, граф часто вспоминал Суворова. Он даже в письмах к своему другу сыплет цитатами, – Михель кивнул в сторону соседней могилы, – ты лучше сюда посмотри.
– Елизавета Фёдоровна Белозерская?!
– Да, мы именно поэтому здесь и встретились. Хочу, чтобы вы сами всё увидели. – Ядвига вошла за ограду и присела на скамейку. – Тут похоронена история любви и убийства. Граф Белозерский настолько любил Лизу, что подтолкнул её к смерти. Прочитал записку и явился вместо мичмана Панаева. Одурманил и отвёз в своё подмосковное имение.
– Но кто же здесь тогда похоронен?
– Я не знаю. Но думаю, кто‑то из прислуги. Скорее всего, это случайная смерть. Белозерский не взял бы двойной грех на душу, не тот человек.
– Но зачем же он убил Лизу, раз так любил? – Кира осторожно присела рядом с Ядвигой.
– Тут всё очень тонко. Он не просто любил, а сделал Лизу своей музой. И на фоне всей этой возвышенной чепухи, вдруг такая незадача! Простые, чисто девичьи мечты о театре и любовь к молодому офицеру. Старый граф не смог это принять. С ним случилось временное помутнение, не иначе. А тут ещё смерть кого‑то из прислуги и записка о подготовке к побегу. Вот всё и сложилось.
– Но всё же, – Михель нахмурился, – я одно время даже Панаева подозревал. Они могли бежать вместе с Лизой и прятаться в имении Белозерских. Никто бы из прислуги её не выдал, Лизу все любили. Ну а убить мог…
Увидев, что Михель нахмурился, Ядвига подняла руку:
– Ну нет, Михель! Вы же умница, подумайте хорошенько! Панаев, скорее, догадывался о виновности графа, отсюда и преследования, и попытки разобраться. Представляю, как бесился Белозерский, видя своего более счастливого соперника. И неважно, что Лизы уже не было, выбрала‑то она другого. Хлопотал, добился ареста, отомстил. И это тот, у кого девизом всей жизни были суворовские слова «Чистому – всё чисто». Он хотел только наказать и зеркало покрыл ядом, чтобы она осталась один на один со своим отравленным изображением. И Лиза не выдержала. Да‑да, Кира, вы же видели туфельку, что валялась в осколках. Она сама разбила зеркало и поранилась.
Ядвига кивнула в сторону надгробья:
– Карты чётко указали мне на то, что произошло, а вот видения не были до конца понятны. Зато здесь всё окончательно прояснилось. Посмотрите на дату смерти. Граф умер день в день с Лизой, только через три года. Думаю, они были для него мучительными. А уйти из жизни для алхимика и знатока ядов проблемы не составило.
Ядвига достала из сумочки завёрнутый в платок осколок зеркала и положила его в изножье могилы.
– Фёдор Матвеевич, возвращаю частицу вашей души. И осколок небес, помните, они всегда с нами.
Ядвига ненадолго закрыла глаза, прощаясь. Потом легонько хлопнула ладонью по перилам ограды:
– Дорогие мои, пожалуй, я вернусь домой, что‑то после больницы стала быстро уставать. А вы ещё погуляйте. Здесь много интересных могил и так легко дышится, что голова кружится.
– Но, может, мы проводим…
– Нет и нет. Категорически! Зонт мне в помощь.
Через некоторое время с аллеи донеслось затихающее:
Я ехала домой,
я думала о вас…
На следующий день, около десяти часов утра, Ядвига вышла из парадной. Тяжёлая дверь медленно закрылась за ней, что‑то проскрипев вслед. Ядвига запрокинула голову и посмотрела на небо. Погода явно обещала сюрпризы, а зонт она опять забыла. Издалека раздался мелодичный звон трамвая, и если поспешить…
Ядвига слегка нахмурилась, повернулась и толкнула сварливую дверь. Пожалуй, за зонтом стоит вернуться.
Кое‑что о попугае Фердинанде
