Железная леди

Втиснувшись в спортивный костюм, я стянула волосы в хвост и, стараясь не издавать лишних звуков, вышла из комнаты. Благо, в доме было пусто и тихо. Добравшись до кухни, я наполнила чашку кофе и, развернув протеиновый батончик, уселась на стул. Утреннее солнце, поднимаясь все выше и выше, заливало сад теплым светом. Ветер играл невесомым тюлем, периодически то выдувая его на улицу, то загоняя обратно в дом. Цветущая липа слышимо шелестела листвой, а ее сладкий аромат наполнял помещение кухни. Но мне все это было безразлично. Если совсем недавно подобные мелочи способны были доставить удовольствие, то сейчас я не испытывала ничего. Меня не восхищали обильно цветущие кустарники магнолии, не радовало утреннее пение птиц, не манил свежескошенный зеленый газон, не просыпалось желание потискать любимого пса. Даже мысли о Кирилле не способны были заставить бедное сердце сокращаться чаще. Надеясь на то, что любимое до дрожи «железо» сумеет пробудить эмоции от летаргического сна, я отправилась в зал. Но, к сожалению, даже «чудотворные» штанги и гантели не оправдали моих надежд. Я подошла к зеркальной стене и внимательно посмотрела в свои пустые глаза. «Он убил меня», – медленно сказала я про себя. Вот только не считая смерть уважительной причиной отказа от тренировки, я, скинув толстовку, приступила к разминке. Громкая музыка отвлекала от ненужных мыслей, ранее выпитый крепкий кофе наполнял организм энергией, схомяченный без зазрения совести и не учтенный в суточный калораж батончик заряжал силой. Тренировка была, как никогда, изнуряющей.

Опустив штангу на стойку, я подняла со скамьи полотенце и прижала его к лицу. Несколько секунд кислородного голодания – и я жадно вдохнула прохладный воздух кондиционера. Мой взгляд коснулся зеркальной глади, а тело вздрогнуло от неожиданности: за спиной стоял Никита. Я тут же убавила звук и повернулась к нему.

–– Он уезжает завтра вечером, – негромко сказал Никита, подходя ближе, – ты знала?

–– Нет. Надолго?

–– На сутки. Только это секрет. Дамир не хочет, чтобы кто‑либо узнал об этой поездке.

–– Тогда откуда узнал ты?

–– Услышал его разговор…

–– Подслушал? – перебив, хмыкнула я, всем своим видом демонстрируя фальшивое осуждение.

–– Это имеет значение?

–– Для меня, нет. Я поеду в бар и напьюсь до полусмерти.

–– Угу, только чур я в этом не участвую.

–– Почему?

–– Охрана тебя все равно не выпустит из дома…

–– Поможешь мне сбежать… – начала я, но Ник перебил:

–– Куда тебе бежать? Эти игры с огнем до добра не доведут. Я же сказал, что больше не участвую в твоем «самоубийстве». Саша, он же не шутит. Эта мразь убьет и не поморщится, но самое страшное – наказание за содеянное его никогда не настигнет.

–– Плевать. Я устала бояться. Рано или поздно он все равно убьет меня, это дело времени. Я хочу жить, а не сидеть в этом осточертевшем доме. Никита, я не могу так больше.

–– Извини, – покачал он отрицательно головой, давая понять, что не намерен помогать мне.

–– Если ты не поможешь, я в красках опишу Сабурову все позы, в которых ты трахал меня на нашем семейном ложе во время его командировок.

–– Да ты что? Он же тут же убьет нас…

–– Нас? – улыбнулась я хищной улыбкой. – Он убьет тебя, а я уже тринадцать лет как мертва.

–– Ну и сука же ты… – обреченно вздохнул Ник.

–– Да, – согласилась я. – В этом мерзком мирке каждый выживает, как может.

–– Хорошо, – кивнул он. – В бар, так в бар.

 

Никите удалось вывезти меня из дома в багажнике своего автомобиля, который в этот раз ищейки Сабурова даже шманать не стали. Спустя час после моего побега я уже сидела за барной стойкой, потягивая мартини из конусообразного бокала, на дне которого мертвым грузом лежали бесполезные зеленые оливки, словно парочка разбухших утопленников, покрывшихся зеленой тиной. Ночь стремительно неслась вперед, напоминая экспресс «Рязань‑Москва», направляясь навстречу рассвету, а я никак не могла ощутить алкоголь в крови. Не было ни легкости, ни опьянения, зато напряжения – хоть отбавляй. Цель не была достигнута, опять погружая меня в разочарование.

Спрыгнув с барного стула, я поплелась к выходу, сопровождая движения вздохами. Тело по‑прежнему наполняла усталость и странная необъяснимая тяжесть. Оказавшись на парковке, я подошла к автомобилю Никиты, который он заботливо оставил мне, дабы не дежурить под стенами бара полночи. Теперь необходимо было забрать его из дома и, поместив себя в багажник, вернуться в «тюремную камеру» раньше конвоира. Разблокировав двери, я взялась за холодную ручку, но нырнуть в салон не успела. Кто‑то схватил меня за руку, не позволив оказаться в машине. Обернувшись, я испуганно осмотрела лицо какого‑то незнакомого мне хмыря, стоящего неприлично близко ко мне. Он соорудил из губ улыбку, напоминающую омерзительный шакалий оскал.

–– Привет, детка! – прошипел он, продолжая лыбиться, словно полоумный идиот, пребывающий в одиночной палате психиатрической клиники. – Я же сказал, что это жена депутата, – произнес он, повернув голову вправо, после чего я заметила еще одного такого же точно идиота.

–– Да ладно, – покачал отрицательно тот головой, – она на шлюху больше похожа, нежели на жену слуги народа.

–– Одно другому не мешает, – хихикнул полоумный с шакальей улыбкой.

Я стояла неподвижно, наблюдая за несимпатичными маргиналами. А причиной этой неподвижности был нож, зажатый в руке обладателя хищного оскала, все еще сжимающего мою руку в своих шершавых сухих пальцах.

–– Вот это удача, – произнес тихо тот, что стоял чуть в стороне, – представляешь, какую награду за нее отвалит депутат? – мечтательно сказал он.

–– Ну что, куда ее? – спросил обладатель ножа.

–– Давай в дом моей бабки отвезем, там ее хрен кто найдет.

Шакал с идиотской улыбкой, резко дернул меня за руку и поднес нож к моей шее.

–– Только тихо, – прошипел он и снова оскалился.

–– Убери руки от нее! – громко произнес до боли знакомый голос.

Мы втроем повернулись и уставились на Хромова, стоящего в свете фонаря и наблюдающего за происходящим, так сказать, со стороны.

–– Вали отсюда, мужик, подобру‑поздорову! – прошипел шакал, поскуливая, и прижал острее лезвия к моей коже.

Кирилл как‑то разочарованно вздохнул, качнул головой и, мне даже показалось, закатил глаза от глупости этих идиотов, а после извлек из‑за пояса пистолет. Затвор блеснул под светодиодной фонарной лампой, а предохранитель громко щелкнул, предупреждая о боевой готовности. Маргиналы переглянулись и вновь повернули опешившие физиономии к Хромову. Простофиля с улыбкой шакала спрятал нож за спину и отступил назад.

–– Ну чё ты сразу не сказал, что это твоя девка? Мужик, ты это… не глупи… мы уходим…