Злодеи

– Да, да, – Панкрат Федорович приподнялся вместе со стулом, чертыхнулся, сел снова.

Со второй попытки ему удалось встать из‑за стола.

– Моя машина на парковке в пяти минутах отсюда.

Всеволод с удивлением отметил, что знака, запрещающего парковку, напротив пиццерии, не было, а учитывая раннее утро, свободных мест около поребрика была масса.

– Я взял за правило ходить, если есть такая возможность. И следить за своим питанием.

Всеволод поднял брови.

– Полно вам, – Панкрат снисходительно улыбнулся, – у вас «всю дорогу» на лице был написан немой вопрос. А сейчас вы быстро окинули улицу взглядом.

– Извините, я не хотел вас задеть.

– Все нормально, я знаю, что мой внешний вид не привлекателен. А пиццерию я выбрал по двум причинам. Во‑первых, это рядом с вашим штабом, и они единственные, кто открыт с полдевятого утра. Во‑вторых, я подумал, если вы захотите позавтракать, то у них самая вкусная пицца в городе. Это я из прошлой жизни знаю.

Врач почувствовал себя пятиклассником, подложившим доброму и справедливому учителю кнопку.

– Спасибо, – Всеволод виновато улыбнулся, – Давно не было так неловко.

– Бросьте, никто не совершенен, на этом, если я не ошибаюсь, вся психиатрия построена. Да чего там – вся философия и современное искусство.

Главный редактор ездил на огромном американском внедорожнике.

– Легче садиться и вылезать, – пошутил Панкрат.

Он дал указание водителю и вскоре они остановились у здания городского этнографического музея. А спустя пять минут, поднявшись на грузовом лифте на третий этаж и пройдя через длинный зал, стояли у дверей кабинета директора.

Секретарша, в платье, балансирующем на грани дозволенного, подтвердила, что их ждут. Панкрат Федорович решительно толкнул дверь.

– Вот, Виктор, прошу любить и жаловать, – это Всеволод, м‑м‑м, – Панкрат Федорович замялся.

– Всеволод Аркадьевич, но можно просто Всеволод.

– Всеволод – это Виктор, мой давний друг и хранитель нашего исторического музея.

– Очень приятно, Виктор Викторович, – директор встал и оказался на три головы ниже своих гостей, – Можно просто Виктор. Друзья Пана – мои друзья.

Обойдя стол, он широко улыбнулся и протянул руку. Всеволод и Панкрат по очереди пожали ее, при этом им пришлось слегка наклониться.

– Присаживайтесь, – Виктор указал гостям на огромный диван, обтянутый натуральной кожей, – чай, кофе, воду?

– Мне если можно воды, – попросил Всеволод.

– Большую чашку крепкого черного кофе, – попросил Панкрат с явным удовольствием усаживаясь на диван.

Директор расположился в кресле напротив гостей. Психиатр отметил, насколько правильной была конструкция, она полностью убирала зрительную разницу в росте хозяина с визитерами. Наоборот –казалось, что он даже чуть выше их.

В отличие от посетителей, Виктор был одет с той тонкой вычурностью, которая отделяет человека со вкусом от слепого подражателя модным трендам.

Всеволоду пришло на ум, что лицо директора лишь рамка для картины – глаз. Глубоко посаженные, черные с легким отливом глянца.

– Знаешь, я прям получаю нечеловеческое удовольствие от визитов к тебе, – признался Панкрат, – Во‑первых, ты великолепный собеседник. Во‑вторых, обожаю, как скрипит эта кожа.

В подтверждение своих слов он перевалил тело с боку на бок, вслушиваясь в издаваемые обивкой дивана звуки.

– В‑третьих, у твоей секретарши каждый раз сногсшибательные наряды. Ну конечно, в городе нет лучшего кофе, чем у тебя. Надеюсь, что ты когда‑нибудь поделишься поставщиком.

– Панкрат, дело не в том, у кого я закупаюсь, а, как и в любом другом блюде, в пропорции и балансе: намажешь на бутерброд чуть больше масла и вместо вкусной закуски получишь лишь приторное ощущение жира на языке.

– Поймал, – главный редактор со всего размаха ударил себя ладонью по колену, от чего нога заколыхалась, и расхохотался.

– Панкрат меня вчера предупредил, – обратился Виктор к Всеволоду, – что эксперту из следственной группы нужна будет помощь моего учреждения, полагаю вы – это вы.

Врач с благодарностью принял у секретарши стакан воды, при это стараясь не смотреть на чересчур откровенный вырез платья.

– По первой профессии я историк, по второй – психиатр.

– О! Так мы коллеги, в некотором роде. И чем я могу быть вам полезен?

– Меня интересуют верования, хроники…

– И вы думаете – это поможет в расследовании убийств?

– Пока не знаю. Я работал с группой Ильи Петровича, тогда нам удалось обезвредить серийного убийцу, который пытался призвать дьявола. И совершал кровавые ритуалы на местах бывших сатанинских алтарей и местах силы.

– Панкрат, мне кажется, что из этого может получиться отличный детективный роман. Как ты думаешь?

Главный редактор отпил из поданной ему чашки, не отводя взгляд от походки помощницы директора музея. Виктору пришлось повторить вопрос.

– А, что? Ох простите, – Панкрат Федорович был смущен, тем, что его поймали на столь откровенном интересе, – Не смог оторваться. Больно хороша, чертовка! А ведь ты так и не рассказал мне, Виктор, где ты ее нашел.

– Давайте, я проведу для вас персональную экскурсию по экспозиции и покажу фонды.

Экспозиция музея занимала три верхних этажа восьмиэтажного здания и включала: берестяные грамоты, гравюры, чертежи, предметы быта и одежды. История города начиналась с трех деревень, основанных на берегах Горького озера, Кучукского и Кулундинского. Постепенно селения разрастались, а когда недалеко нашли серебряные жилы, для охраны заложили городище, которое вобрало в себя поселения. К моменту истощения месторождений город уже славился своими мастеровыми.

– Исконные жители отличались большой тягой к творчеству и терпимостью. Долгое время различные верования уживались в этом городе без конфликтов, – Виктор указал на старинную карту, где было отмечено расположение культовых сооружений.

– А в каких богов верили сильнее всего? – поинтересовался Всеволод, внимательно рассматривая экспонат и делая, какие‑то пометки в телефоне.

– Кроме христианства, на территории края жили последователи Перуна, Сварога, Мокоши. Поклонялись и Поузданосту более известному в наших краях, как Отмазда.

Всеволод отвлекся от записей и попросил повторить имена последнего бога. Его задело, что он первый раз слышит эти названия.

– Это местный божок, – спас положение Панкрат Федорович, – он почти не имел влияния за пределами нашего края.