Злой маскарад

Времени не существовало, когда я был в муках восторга.

 

Но, когда моя кисть наконец остановилась, передо мной предстала пульсирующая гедонистическая сцена.

 

Идеальный.

 

Прерывистый вздох вырвался из моего горла.

 

Я отложил кисть, отступил назад и восхитился своей работой.

 

На холсте была изображена таинственная вечеринка, где все гости были увлечены жаркой оргией. Мужчины и женщины переплелись в страстных, дразнящих позах. Их тела переливались. Рябь возбуждения пробежала, как тихий шепот, по их обнаженной коже.

 

И было ощущение дикой заброшенности и первобытной потребности.

 

Цвета были смелыми и яркими, отражая высвобожденную страсть, горящую в моих венах.

 

Я уставился на сцену передо мной, не в силах отвести взгляд.

 

Это было так реально, что мне захотелось окунуться в картину и присоединиться к ним.

 

Это шедевр.

 

Это было так опьяняюще, желание пульсировало глубоко внутри меня.

 

Каждый изгиб их тел на холсте взывал ко мне. Такой чертовски плотский, что раздул угли моей собственной потребности.

 

Мой член пульсировал от такого сильного желания, что я подумывал сорвать с себя одежду и потереться ею о холст.

 

Ты действительно мог бы заставить меня кончить?

 

Как только я протянула руку, чтобы прикоснуться к картине, громкий стук разнесся по моей студии.

 

Я нахмурился.

 

Мой кокон покоя ускользнул.

 

Я крикнул: “Да?”

 

Мой дворецкий заговорил с другой стороны: “Мистер Труэтт прибыл”.

 

С тяжелым вздохом я провела пальцами по волосам. “Впусти его, Спенсер”.

 

Дверь распахнулась, и это было так, как будто сама студия резко вздохнула при виде фигуры, стоящей на пороге.

 

Я ухмыльнулся.

 

Доминик стоял там, одетый сногсшибательно в дизайнерский костюм, который выглядел так, как будто был создан специально для него. Угольно‑серый с черными очертаниями. Он был самим воплощением изысканности и вкуса.

 

Сегодня его темные волосы были стильно зачесаны набок.

 

Когда мы были задиристыми детьми, путешествующими по миру приемной семьи, наш консультант с любовью называл нас близнецами.

 

Возможно, именно поэтому они всегда имели тенденцию размещать нас в одних и тех же домах снова и снова.

 

Каждому из нас были даны одинаковые глубокие зеленые глаза. Независимо от возраста, мы также сохраняли одинаковый рост, что всегда отличало нас от наших сверстников.

 

По мере того, как мы взрослели, этот параллельный рост никогда не прекращался. Повзрослев, мы оба выросли до шести футов, наши фигуры приобрели мускулистые силуэты, что отражало нашу преданность спортзалу.

 

И, конечно, была наша общая и очень дорогостоящая зависимость от дизайнерской одежды. Роскошные доспехи послужили нашим заявлением миру о том, что мы не просто выжившие, но и завоеватели.

 

И, стоя в дверях моего дома, Доминик выглядел победоносным воином, держа в руке завернутый подарок. Коробка была среднего размера в черной блестящей бумаге и с большим золотым бантом.

 

Я ухмыльнулся. “Дом, ты собираешься войти или просто будешь стоять там?”

 

“Я зайду, когда ты закончишь разглядывать мой новый костюм”.

“С меня хватит”.

 

“Хорошо. Это тяжелая работа, но я ношу эти вещи для вашего удовольствия, а также для моего ”.

 

Я фыркнула.