Змеиный крест. Запах ночного неба

Сегодня Келлан не собирался в западную часть территории. Он лишь проходил мимо, срезая путь до портальных столбов. Ноги будто сами повели его мимо маленькой кухни, так уютно укрытой раскидистыми деревьями. Повинуясь какому‑то порыву, Келлан завернул во двор, где сразу вынужден был остановиться: Алана сидела на скамье совсем неподалеку и читала письмо. И плакала. Келлан рванулся было к ней, потеряв на миг бдительность, и она обернулась – затравленно, прижимая лист к груди. Келлан ощутил промелькнувший страх на волне счастливого облегчения, и ему стало не по себе. Он отступил в тень, более никак не выдавая своего присутствия.

Почему это письмо заставило Алану так рыдать? Почему она целовала расплывающиеся от ее слез строчки? И почему бедняжку так хотелось обнять, утешить, порадоваться вместе с ней, сказать, что теперь все наладится и Приют может стать ей новым домом вместо того, откуда прислали этот смятый листок? Желание снять с себя защитный заговор и появиться перед ней было таким сильным, что Келлан в страхе отшатнулся и быстро направился к столбам, успокаивая дыхание и приводя в порядок мысли.

«Если бы я просто возник рядом с ней из ниоткуда, – сказал он себе, – то она бы испугалась. Алана не знает меня. Не знает, что я не несу опасности. Она и так напугана. Бедняжка».

Алана…

А ведь обычно Келлану докучало внимание. Его раздражали подхалимство послушников, попытки наставников заговорить с ним о ничего не значащих пустяках, тем более – заигрывания прислуги. Однажды начав пользоваться защитным заговором, он уже не собирался отказываться от него вне аудиторий, с удовольствием незамеченным гуляя по Приюту. Никто не видел Келлана – и это делало его шаги еще легче.

Заметив в себе новое, столь нетипичное для него желание, Келлан впервые за долгое время испугался. Он проштудировал четыре тома описаний ментальных чар, внушающих симпатию, и не нашел ничего, что Алана могла бы использовать осознанно или неосознанно, особенно учитывая, что не знала о его присутствии. Приняв как аксиому, что ему просто хочется помочь несчастной девочке, оказавшейся в непростой ситуации далеко от близких и привычной жизни, он перестал появляться в западной части территории Приюта, справедливо рассудив, что ранее судьбы слуг его не слишком интересовали.

 

Глава 13. Как он любит. Олеар

 

– Олеар, – промурлыкала Юория, гладя слугу дяди по руке, изредка запуская пальцы под край широкого рукава простого синего камзола. Олеар смотрел на нее жадным и насмешливым взглядом, и его желание текло по ее коже горячей смолой. – В каком он расположении духа? Что говорил тебе обо мне? Я знаю, вы все с ним обсуждаете. Он… – Она сделала выразительную паузу. – Он ценит тебя. Делится своим мнением, идеями, мыслями. Я хочу знать их. Расскажи мне, пожалуйста.

Олеар протянул руку, чтобы коснуться ее укутанного шелком бедра, но Юория уклонилась, привставая с подлокотника кресла, в котором он сидел, и отошла к окну.

– Герцог Даор ни с кем не делится своими мыслями, идеями и чувствами, – с едва скрываемым смехом произнес Олеар, незаметно приоткрывая плотную раму и с удовольствием наблюдая, как Юория ежится на ветру. – С чего ты такое взяла?

– Ну а с кем ему обсуждать свои планы, как не с тобой? – капризно спросила Юория.

– Почему ты вообще решила, что он с кем‑то обсуждает свои планы?

Олеар поднялся из кресла и подошел к Юории, но остановился в шаге, не касаясь. От нее исходил едва заметный запах драгоценных масел. Олеар мог поклясться, что вся ее кожа источает этот упоительный аромат.

– Ну как же. С кем‑нибудь должен.

– Да ну? Ты, наверно, начиталась женских романов? Или насмотрелась на пыжащихся от демонстрации собственной незаурядности маркизиков?

Олеар сделал еще полшага и теперь почти касался носом ее волос. Юория позволила ему это. Она бы позволила ему почти что угодно.

– Расскажи, как думает он, – попросила Юория, оборачиваясь.

– Никто из по‑настоящему сильных людей, Юория, – нежно начал объяснять Олеар, – не станет делиться ни с кем планами. Не станет разжевывать их. Не озвучит своих чувств никому, кто ему не ровня, да и в присутствии равных промолчит. Герцогу Даору не нужно делать вид, что у него все под контролем, не нужно никого убеждать, не нужно объяснять, силен он или умен. Поэтому он ни с кем не откровенничает.

Пальцы его играли с ее тяжелыми смоляными прядями.

– Но ведь я слышала, как он говорил тебе… – прошептала Юория.

– Иногда он учит меня, – согласился Олеар. – Но это не разговор по душам.

– А он рассказывает что‑то своим женщинам?

– Сильно сомневаюсь. – Ладонь Олеара скользнула по талии Юории. Он неприкрыто смеялся. – Ты как себе его представляешь? Как пафосного дурачка, толкающего проникновенные речи? Мы говорим об одном герцоге?

– То есть он ничего им не говорит, – задумчиво протянула Юория, скидывая руку Олеара и снова поворачиваясь к окну. – Ясно. Значит, он не разговаривает не только со мной. Я все приготовила, как он любит, – сказала она, всматриваясь в дорогу. – Вино, камин. Ему понравится. Тебе нравится?

 

Глава 14. Хелки. Алана

 

Теперь время шло совсем иначе.

Алана и Хелки очень подружились. Жизнерадостная, смешливая, добрая, но озорная Хелки смогла не только расположить к себе Алану, но и сделать ее пребывание в Приюте по‑настоящему приятным всего одним простым приемом: она начала носить подруге книги. Когда Хелки впервые оставила на столе тяжелый и пахнущий библиотекой фолиант, не забыв положить сверху записку с предложением обсудить прочитанное, Алана не поверила своему счастью. Запретному, нужно сказать, счастью.

– Это не нарушает правила? – осведомилась Алана, с трепетом держа в руках первый том сочинений Сотиана Белонравого. Ей совсем не хотелось слышать очевидный ответ.

– Это я взяла книги в библиотеке, – ответила Хелки как ни в чем не бывало. – Ну я ж постоянно тут торчу, так вот, пошла работать – и оставила случайно.

Хелки со свойственной ей легкостью брала ответственность на себя. Алана была готова ее расцеловать.

– Правда? – переспросила она еще раз, прижимая книгу к груди, уже не готовая ее отдавать. Как же она изголодалась по чтению!

– Ага. – Хелки подмигнула. – Это еще что. Я все время с книгами неаккуратна. Со мной всякое бывает. Голова моя дырявая! Узнают – пусть наказывают, что делать, впредь буду внимательнее!

Она рассмеялась так звонко и тепло, что Алана ясно поняла: никуда невнимательность Хелки не исчезнет.