Золотой перстень с рубином
После занятий с Сашей позвали к обеду. За ним Татьяна Александровна с дочерью живо обсуждали предстоящий ужин, гостями которого должна стать в том числе и чета Оболенских. Слышать эти разговоры было мучительно, почему‑то воображение живо рисовало картины воссоединения бывших любовников. Аня совсем скисла. Ужин лишь на будущей неделе, а ей уже тошно.
Глава 7.
Покидая столовую, Аня размышляла о том, что надо отвлечься, подумать о чем‑то другом. Например, попытаться выяснить, откуда на ее крестике герб Тереповых? А то уже сколько времени прошло, а она занимается всем, чем угодно, а в разгадке этой тайны не сдвинулась ни на шаг.
Так, крестик ей подарил отец на двадцатилетие. Аня хорошо запомнила его слова, сопутствующие вручению подарка. Он обращал внимание на то, что дочь должна беречь вещицу как зеницу ока и никому его не показывать, и что когда‑нибудь он сыграет в ее судьбе важное значение.
Тогда она вообще не поняла, что эти слова значили, ей хотелось получить в подарок новенький Айфон, чтобы утереть нос институтским подружкам, и подарок в виде крестика, да еще и серебряного, ее расстроил. Правда, потом мама еще и деньги вручила, поэтому Аня быстро забыла об украшении – надела да спрятала под одеждой, как и обещала папке. Сейчас же, вспоминая напутствие родителя, она поняла, что оттиск герба всегда был на изделии, просто цепочка коротковата и крестик миниатюрный, изящный, а рисунок крошечный, едва заметный. Именно поэтому столько лет она не видела странного знака на обороте украшения. И слова отца были не просто болтовней. Если подумать, то этот герб уже выручил ее, защитив от тюрьмы, правда, не без помощи Николя.
Но тогда получается, что Аня – Терепова? Но каким образом? Значит, она потомок этого дворянского рода? Возможно, во времена СССР ее прадеды поменяли фамилию, чтобы не светить свое далеко не крестьянское происхождение? Сплошные вопросы. И в интернете не посмотреть, не поднять архивы, как минимум потому, что их еще не существует. Когда она вернется в свое время, решила Аня, обязательно сделает запросы в компетентные органы.
А еще, пожалуй, пора съездить домой к матери и поспрашивать ее подробнее об отце. Наверное, это будет болезненный разговор, но пора пришла. Аня итак семь лет с момента пропажи оттягивала и старалась об этом не говорить. Ей казалось, что матери будет нестерпимо больно отвечать на вопросы. Наталья Григорьевна после его исчезновения держалась стоически и лишний раз напоминать о произошедшем Аня не решалась. Мать жила так, словно отца никогда с ними и не было. Это немного напрягало девушку, но она объясняла такое поведение пережитым горем, этакой защитной реакцией на стресс. Сейчас же она стала задумываться, а что же реально произошло семь лет назад? Почему и куда пропал отец вдруг в один день. И откуда он появился так же одномоментно, когда Ане было 12.
Да, верно, поговорить бы не мешало. В маленьком городке своего детства Аня не была лет пять. Сразу и не сосчитать. Отношения с матерью в последние годы сошли на уровень общения по смс из разряда «Как дела? Нормально». Наверное, именно поэтому в особняке Ильинских ей было так тепло. Здесь, несмотря на разногласия жильцов, на сложный характер Николая, на драму с Лилит, была какая‑то своя атмосфера дома, семьи и счастья. И творила эту атмосферу Татьяна Александровна. Аня подобное чувство ощущала лишь в детстве, но как же давно это было.
Что‑то она расчувствовалась: не стоит обвинять мать в черствости. Каждый живет как может, каждый справляется со своей болью как умеет.
***
Санкт‑Петербург, наши дни
На следующий день после возвращения Ивана в особняке на Галерной было тихо. Порфирий Георгиевич закрылся в своем кабинете и не выходил оттуда. Ася, конечно, волновалась, как он, но в тайне она была безумно счастлива, что Иван вернулся. Пусть и один. Аня – умная девчонка, адаптируется, а вот Ивану оставаться в прошлом было смертельно опасно.
Ячейка, в которую он вступил, перестала быть для них просто забавой. Главный ее участник требовал все больше и на абсолютном серьезе готовил террористический акт против режима. Ася чувствовала, что они заигрались. Дядя об этом не знал, он думал, что за ними идет охота из‑за перстня, но это давно уже было не только поэтому. Иван же словно с катушек слетел в последние месяцы. То ли его кто‑то накачивал ненавистью к власти, то ли он сам так к этому стремился, но задания ячейки он выполнял с рвением и верой в правое дело. Ася уже засомневалась, так ли право оно было, но выбора не было. Это напоминало ей участие в бандитских группировках, в которые всегда есть вход и почти никогда выхода.
Поэтому, когда дом оказался под угрозой сноса, оказалось, что пойти в 1912 год надолго никто из них уже не мог. Пришлось искать того, кого признает кольцо. Ася почитала в интернете, что можно призвать нового хозяина кольца. Это походило на бред, если бы не сам факт перемещения во времени и проклятия, которое висело над их родом. А тут все средства хороши, если они действуют. И потому, когда она, перерыв соцсети, таки нашла несколько подходящих кандидатур, осталось только заманить их в Питер. Сделать это было не сложно, тем более что в этот момент в городе проходила конференция. А кто интересуется тайнами и прошлым, как не любители истории? В то же время, когда поезд с кандидатами подъезжал к Московскому вокзалу Петербурга, в город из своей музыкальной экспедиции возвращался дядюшка, который с кольцом никогда не расставался. Именно так Ася и планировала «призвать» кандидатов к дому на Галерной.
До кафе дошло два человека. Кроме Ани еще был один парень, но он Асе не понравился. Просто чувствовала, что это не тот, кто им нужен. Она вообще не могла понять, какое он имеет отношение к их роду. Парень посидел в кафе, словно кого‑то ждал, но в итоге ушел не солоно хлебавши. А потом пришла Аня и все завертелось. Кажется, это было в прошлой жизни, а всего‑то несколько дней назад. Ася вздохнула и подошла к кабинету дяди. Постучала.
– Дядюшка, можно к тебе? – Осторожно спросила.
Порфирий Георгиевич наконец ответил короткое «Входите». Это обнадежило. Дядя сидел за столом, обложенный старинными фолиантами. Многие из них были открыты и в них на полях сделаны отметки карандашом.
– Ты хотела что‑то, душа моя? – Оторвался дядя от книг и посмотрел на Асю.
– Волнуюсь за тебя, дядюшка. – Отозвалась племянница. – Закрылся и не выходишь с вечера. Думаю, вдруг плохо.
– Я ищу варианты. Перечитал уже два десятка разных книг. Надо обязательно попасть в прошлое и вытащить Аннушку оттуда.
– Надо, только вот как? – Задала вопрос Ася. – Ты же знаешь, что придется ждать месяц.
– Мы не можем ждать. Да и проход наш через перстень больше не доступен. Поэтому я ищу еще пути. Не волнуйся за меня, я просто занят.
Ася хотела что‑то сказать про то, что ему требуется отдых, но вдруг на улице они услышали шум и какие‑то звуки.
– Батюшки! – Всплеснул руками Порфирий Георгиевич. – Сегодня же комиссия по сносу. А я забыл совсем. Ася, душа моя, где письмо из прошлого?
– У тебя в столе вроде. – Заметалась девушка.
Начался шум, беготня. На Галерной со стороны фасада уже собралась комиссия по сносу. Стояла техника и дорогие иномарки руководства. Дорогие костюмы и белые каски стояли кружком перед затянутым сеткой входом. Порфирий Георгиевич выскочил без пальто к ним на встречу и начал свой рассказ.