Твоя звезда

Он, правда, именно так и сказал?

Я сижу по диагонали от кассы и наблюдаю за крупной фигурой младшего Грозы. Движения рук уверенные, шаги точные, неспешные, улыбка открытая, а взгляд обезоруживающий. Игорь легко шутит с молоденькой продавщицей, подмигивает уборщице и даже помогает посетительнице с пышным золотым хвостом на голове передвинуть стул, чтобы она могла разместить большую дорожную сумку поближе к своему месту.

Он всегда такой или передо мной красуется?

И, когда Игорь несет полный поднос еды в мою сторону, его улыбка, что он дарил другим людям, стремительно гаснет и превращается в коварную ухмылку. Или она довольная?

Собираюсь выпить только чай и есть не собираюсь. Зря я это придумала, нужно было на улице с ним поговорить. Не ожидала, что парень голоден, а смотреть, как он ест, не хочу. Мне хватит того, что я украдкой выхватывала в «Буффи», а потом все это прокручивалось во сне в гипертрофированных образах.

– Чай с лимоном и булочка со сгущенкой, – говорит Игорь и выкладывает передо мной тарелку с тушеной картошкой и куриной отбивной.

– Если это чай, то я дикобраз, – усмехаюсь с натяжкой и немного отодвигаю от себя еду.

– Нет. Ты не похожа на дикобраза. Скорее, я могу претендовать на это звание, а тебе после рабочего дня нужно поесть, – и настойчиво толкает тарелку ко мне, а затем выставляет пиалу. – И салат. Греческий. Мой любимый.

– А вдруг я его не люблю? – прищуриваюсь. Чтобы снова отодвинуть тарелку, мне придется коснуться его руки, потому я сдаюсь и убираю ладони под стол.

– Ну‑у‑у, – Гроза М садится на свое место и ставит возле себя еще одну тарелку с картошкой. – Тогда я буду рад тебя спасти и съем его сам, а ты сделаешь для меня кое‑что, – прямой, как двери, простой, как дважды‑два.

– Коварно, – беру вилку и отламываю кусочек сочного гарнира. – И что же это?

И слышу быстрый ответ:

– Споешь со мной.

От удивления цокаю по посуде и поднимаю глаза.

– Не слишком ли много для первого свидания?

Вот же ляпнула…

Но исправиться мне мешает официантка. Она приносит чай и на широком блюде две булочки, обильно присыпанные пудрой.

– Спасибо, – улыбается ей Игорь, а я стараюсь держать морду кирпичом и не краснеть от неоправданной ревности.

Игорь отгрызает приличный кусок жареного мяса и с набитым ртом добивает своей прямотой:

– Тохда меняю пешню на почелуй.

– Ладно, салат так салат, – все‑таки начинаю есть, потому что противостоять ему очень трудно. Похрускиваю огурчиками и наслаждаюсь изысканным сочетанием оливок и твердого сыра. Обожаю греческий, и Игорь это понимает – все читается в его темно‑карамельном взгляде.

– Обманщица, – довольно усмехается и быстро расчленяет ножом отбивную.

– А ты лизун и репейник.

– Лопухом и привидением меня еще не обзывали, но тебе можно, – Игорь справляется с обедом очень быстро. Стучит по тарелке вилкой и активно пережевывает, изредка приплямкивая и постанывая от удовольствия. Я на миг замираю, когда он с наслаждением облизывает кончики пальцев от горчичного соуса и не морщится от остроты.

Мне хочется сбежать, потому что он слишком хорош.

– Зачем ты хоть в академию работать пошел?

Он выравнивается, будто невзначай толкает мои ноги под столом, а потом отставляет пустую тарелку в сторону и подбирается к булочке с чаем.

– Чтобы видеть тебя чаще, – отвечает Игорь честно, осторожно потягивая горячий напиток. Когда кусает булку, измазывает нос в пудру, и теперь еще больше напоминает большого, но очень симпатичного ребенка. – Ты зря не ешь, – показывает на стол, – там обеда хватит не только на поцелуй и песню, – подмигивает мне и тихо чихает в кулак, стряхивая белую сладкую пыльцу. Вот, – смеется он открыто, – правда.

– Игорь, что в словах «у тебя нет шансов» не понятно? – получается даже злее, чем я хотела, но пусть не расслабляется.

Он прыскает, прикрывая губы краем ладони, и перебивает меня поднятым указательным пальцем.

– Заметь, ты сказала это месяц назад, а сейчас промолчала. Так что – не считается.

– Ты невыносимо упертый. И что мне с тобой делать?

– Эм… – он коварно улыбается и играет бровью. – Есть у меня идея, но боюсь, что ты мне глаза выцарапаешь.

– Озабоченный, – фыркаю и нападаю на отбивную.

Какая же она вкусная, а картошечка – нежная и сочная. Я так готовить не умею. Привыкла на хлебе с водой жить, потому что все деньги уходили на лечение Марины Леоновны.

– Я вообще‑то не это имел в виду, но раз уж ты так хочешь…

 

Глава 17

 

Звезда

Знаю, что должна его гнать, должна игнорировать нелепые шуточки, злиться на навязчивость… а не могу – мне так легко с ним, тянет к нему, кожу хочется содрать, чтобы не ощущать близость так остро. Искушают запахи, тембр голоса, поражает цвет волос – темный грифель – и глаз – золотисто‑кирпичный с крапинками цикория. Сильное тело, будто его лепил гениальный скульптор. Гроза М среди людей, как кит в океане – он чувствует превосходство перед мелкими рыбешками и ведет себя подобающе властному главарю. Игорь – настоящий хищник, и от его наклона головы, формы стрижки, острых колючек волос на челке, набухших на шее сосудов, выраженного кадыка и перевитых венами рук у меня темнеет в глазах. Наверное, все потому, что у меня давно никого не было.

Тяжело выдыхаю и прячу загнанный взгляд: я начинаю капитулировать перед ним, а этого нельзя допустить.

Не хочу, не стану, доводить наше общение до постели, свалилось же счастье на мою голову. Как его от себя отлепить?

Когда минута молчания затягивается, Гроза шумно выдыхает, а затем подается вперед, чтобы что‑то сказать, но его перебивает мобильный мерзким и коротким «тилик».

Игорь сначала сомневается, будто не может решить, отвечать или нет, но все‑таки вытягивает из кармана телефон и включает экран. На бледном лице появляется маска ярости, мобилка летит на стол, заранее повернутая стеклом вниз, а затем Вульф сцепляет перед собой пальцы и опускает голову на замок.

– Тебя тоже прошлое мучает? – говорит он глухо.

– Душит, как удав, – отвечаю. Не могу я ему врать, хотя бы иносказательно, но нуждаюсь в правде.