2 наверху. Ее судьба

Коровкина бесшумно скользнула по коридору, Панин вернулся в гостиную, выключил компьютер и раскрыл один из приготовленных учебников.

– Ф‑фуу, еще сильней вспотела, – сообщила Настя, вернувшись из кухни. – Можно, на балкон выйду, постою чуток, а то у меня ручей течет между…

Она осеклась, взглянула невинно:

– В общем, надо просвежиться.

– На этом балконе вечером жарко, как в Египте, – ответил он. – Идите в…

Он тоже осекся, сказать «в спальню» показалось неприличными, и продолжил:

– …В другую комнату. Там второй балкон, выходит на реку, свежий воздух и уже почти прохладно.

Проводя Настю до спальни, Панин остановился в дверях.

Она прошелестела на балкон, встала к нему спиной.

По движениям рук он понял, что девчонка расстегнула платье и теперь гонит воздух туда, где течет ручей.

Радикальность гостьи зашкаливала, еще через минуту она могла обнажиться до пояса, чтобы просвежиться по полной программе.

Подобные зрелища не входили в план, Панин удалился на кухню, заварил себе кофе.

Когда он вернулся в гостиную, Настя – остывшая, спокойная, застегнутая и даже причесанная – сидела на стуле, прилежно положив на стол тонкие руки.

– Ну все, Дмитрий Викентич, – она улыбнулась спокойно. – Теперь я готова.

– Прекрасно, – ответил Панин. – Начнем, гражданка Коровкина, ваш новый экскурс в старую математику. Насколько я понял по экзамену, вы…

– Дмитрий Викентич, – перебила девчонка. – Я об одной вещи хочу попросить.

– Еще попить? Сейчас принесу бутылку и стакан, чтобы не бегать взад‑вперед каждую секунду.

– Не‑а, не попить. Просто… Не называйте меня на «вы», пожалуйста. А то у нас в школе учитель называл на «ты», а «выкать» начинал, когда сердился. А вы же на меня не сердитесь, правда?

– Пока не сержусь, – он сдержанно улыбнулся. – Уговорили. Буду называть вас на «ты»… Ну ладно, теперь поехали.

– Поехали, – подтвердила Настя и раскрыла свежую тетрадь.

– Начнем с самого начала. Вот этот пример решите, пожалуйста… Реши.

Взяв ручку, он написал:

 

1/2 +1/3 =

 

– Дмитрий Викентич, вы чё?! – серые глаза взглянули возмущенно. – Мы же не в первом классе, я в универ готовлюсь, а вы мне дроби пишете. Это в уме решается.

– Вот и решай, – не вдаваясь в подробности сказал Панин и вышел на балкон.

С ученицей следовало сразу выяснить, что она знает, а чего не знает – точнее, знает ли хоть что‑нибудь.

Он перегнулся через перила и посмотрел, как асфальтировщики в оранжевых робах пинают колесо кособокого заржавленного «пирожка», надеясь воем сигнализации вызвать хозяина, чтобы освободить дворовую парковку.

– …Две пятых, я же говорила!

– Две пятых? – уточнил Панин, вернувшись к столу. – И как они у вас получились?

– Так, – уверенно ответила Настя. – Сверху один плюс один, снизу два плюс три.

– Неправильно. Дроби складываются по‑другому.

– Как это «по‑другому»? – возмутилась девчонка. – Нас в школе так учили.

Он ответил не сразу.

Как учат математику в деревенской школе, было известно всем.

Не имело смысла разбираться, какой бред нес будущим свинаркам и механизаторам их учитель – наверняка старый пропойца вроде Зотова.

Стоило просто заниматься своим делом.

– Не знаю, Настя, как учили у вас в школе, сейчас тебя учу я и слушай меня. И пытайся не просто заучивать, а соображать. Математика – это не какая‑нибудь история, где надо тупо помнить даты. Тут можно почти ничего не помнить, а понимать правила и делать выводы.

Она молчала, глядела на него.

– Прежде всего – надо понять, почему так складывать дроби неправильно. Рассмотрим другой пример. Две половины составляют целое, верно?

– Как это, не въезжаю?

– Ну вот давай возьмем… – Панин на секунду задумался. – Кусок пластилина. Он целый, верно?

– Верно.

– Разрежем пополам, получатся две половинки. Тоже верно?

– Тоже верно.

– А если приложим обратно, получится опять целый кусок. Это верно?

– И это верно.

– А теперь проверь, получится ли обратно целое, если ты сложишь по‑своему одну вторую и одну вторую.

– Блин, если сложить и сократить, снова одна вторая получается, а не единица! – почти сразу воскликнула Настя. – Значит, в самом деле так неправильно!

– Вот видишь, – он усмехнулся. – А ты мне не верила.

– Теперь верю.

– Это хорошо. Забудь все, чему учили в школе, и будем учить элементарную математику с нуля.

– Будем, – согласилась девчонка.

Полтора астрономических часа занятий показались Панину адом.

Анастасия Коровкина не знала абсолютно ничего. Учить ее приходилось каждой мелочи, тратить по десять минут там, где с минимально подготовленными школьниками хватало секунды.

Знав заранее о ее уровне, Панин ни за какие коврижки не согласился бы на репетиторство.

Досада усугублялась тем, что Настя оказалась умной и схватывала все на лету.

В иных обстоятельствах – при занятиях, проходивших три раза в неделю целый семестр – она могла бы наверстать курс школьной математики до твердой «четверки».

Но до начала экзаменов на заочном отделении оставалось слишком мало времени.

Честнее всего было после первого занятия отказаться от продолжения: сказать Коровкиной, что при входном уровне знаний физически невозможно подготовить ее на «тройку» даже для заочных менеджеров. Объяснить все как есть, посоветовать несколько хороших учебников, пару сайтов с бесплатными школьными темами и распрощаться до будущего года.