2 наверху. Ее судьба

– Спасибо за совет, – Панин улыбнулся и сухо поцеловал ее в лоб.

В дальнем конце коридора мелькнули черные ноги под светлым платьем, но он не обратил внимания.

Он слишком устал от всего: от жары, от экзамена, от неудовлетворенности, от недописанной докторской, от того, что до сих пор не стал доцентом, от чего‑то еще – гнетущего и темного, лишающего сил.

Хотелось скорее оказаться дома, в самом деле принять душ, выпить водки и отключиться от злобы дня.

 

 

Глава вторая

 

1

 

– …Дмитрий Викентьевич!

Панин обернулся.

По пологому тридцатиметровому крыльцу физматкорпуса – на которое, по слухам, университет списал миллион рублей – спускался доцент Куценко.

– Я, Федя, я! – ответил он, останавливаясь.

Шаляпина некоторые недолюбливали из‑за хохляцкой манеры подтрунивать, но Панину он нравился.

– Ты домой?

– Нет, к цыганкам в «Яр», – он отер пот со лба. – Домой, Федор Иваныч, куда же еще? А что?

– Поехали, подвезу, – предложил Куценко, качая на пальце брелок в форме тигриного клыка. – Чем на автобусе час париться.

– Федя, я в Сипайлове живу, – возразил Панин. – А ты вроде в Зеленой Роще, нам разве по пути?

– Ну да, я в Зеленке…

Доцент нажал кнопку – стоящая в ряду других серебристая корейская машина узбекского производства мигнула фарами, проскрежетала и завелась.

– …Но сейчас мне надо в твою Сипуху. Так что поехали.

– И что ты там забыл? Хотя догадываюсь. Не «что», а «кого».

– Мастерство не пропьешь! – Шаляпин ухмыльнулся. – Правильно мыслишь, Дмитрий Викентич.

Куценко и в студенческие времена был отъявленным бабником, хотя, в отличие от Горюхина, всегда действовал аккуратно.

Обузданный семьей и двумя детьми, он не бросил привычек.

– Ну если правильно, то подвези, – согласился Панин. – Буду тебе очень благодарен.

Ехать даже в крошечной машинке, напоминающей унитаз на колесиках, было лучше, чем провести час среди людей, которые моются раз в неделю.

– Немного поторопился заводить, – вздохнул Куценко, когда они спустились на стоянку. – Жара и душно, придется постоять с открытыми дверьми. В этом пидарасном «Матизе» нет даже кондиционера, следующую тачку буду брать с климат‑контролем.

– Ты молодец, Федя, – сказал Панин, бросив свой портфель вслед за куценкинским на заднее сиденье. – Своя машина – это своя машина. Куда захотел, туда поехал.

Вздохнув, он подумал, что, имей транспорт, мог бы время от времени уговаривать Галину Сергеевну на визит.

– Ну а ты что отстаешь? – спросил Куценко. – Ездишь пешком? Давно бы мог купить, тем более, у тебя и семьи нет.

– Куплю, Федя, через год. Все спланировано и все под контролем. Еще одна приемная кампания – и мне хватит на машину. Думаю взять что‑нибудь вроде «Джетты», с автоматом и всеми опциями.

– Уважаю, Викентьич, – Куценко кивнул. – Только долго не тяни. Говорят, в будущем году приемные экзамены отменят, ЕГЭ будет одновременно выпускным и вступительным.

– Как, уже в девятом? Вроде разговоры шли, что с тринадцатого? И мы еще успеем обзавестись машинами и поменять квартиры.

– Не знаю, Дима, не знаю. За что купил, за то и продаю. Но в отделе образования о том говорят всерьез. И если так сделают, мы будем лапу сосать, а машины и квартиры станут менять школьные учителя.

– Да, уж, эти сеятели разумного‑доброго‑вечного…

Школьных учителей Панин не любил.

Его постоянно назначали в оргкомитет областной математической олимпиады школьников – заниматься работой утомительной и, как всегда, бесплатной.

Было противно вспоминать, к каким ухищрениям прибегали «сеятели», чтобы протащить своих учеников в призеры лишь с целью заработать себе очки и получать звание «методиста».

– Думаю, конечно, все как‑то переиграется, – сказал Куценко. – Для тех, кто не смог купить хороший ЕГЭ устроят возможность сделать то же самое при поступлении.

– Хочется надеяться. Иначе работать в ВУЗе не останется смысла.

– Смысл, Дима, найдется по‑любому. Помнишь анекдот про американца и русского?

– Не помню. Какой?

– «Скажите, а у вас в России есть хоть что‑то, чего нельзя купить?» «Конечно есть! Но оно стоит очень дорого.»

– Хорошо бы, если так, – он кивнул. – Потому что в самом деле без машины устал.

– Но тем не менее, Дмитрий Викентич, имей в виду, что в будущем году приемная кампания может принести хрен целых и хер десятых. Так что я бы на твоем месте взял автокредит. Чуть‑чуть переплатил, зато ездил.

– А кто мне его даст? с моей «иошной» зарплатой?

– Почему «иошной»? Ты разве не доцент?

– Потому, Федя, – Панин вздохнул. – Ты забыл, на какой я кафедре? Новой доцентской ставки не было сто лет.

– Ах да, точно. Удивляюсь вообще, как ты со своим пьяндыгой Зотовым сумел защититься!

– Это было давно.

Он махнул рукой, в былое уже не верилось.

– Вроде проветрилось, – сказал Куценко, заглянув в машину. – Поехали.

– Поехали. А то как бы там твое место не заняли.

– Мое не займут. А ты садись и сиденье сдвинь, ноги у тебя длинные, по земле будут волочиться.

Салон маленькой машины оказался неожиданно просторным, Панин устроился удобно.

В замкнутом пространстве приятно пахло дорогим дезодорантом, уют радовал.

Куценко неторопливо вырулил с парковки, обогнул физматкорпус, вывернул на улицу, миновал главное здание и они покатились под гору.

– Хорошо, – блаженно сказал Панин, глядя на бегущие назад дома. – Машина у тебя зашибенская, у всех воняет тухлой псиной, а у тебя как в пятизвездном отеле. И вообще, Федор Иваныч, мне тебя сегодня бог послал.