«8-ка». Мы двое против всех

Так или иначе, случай был исключительным и ночь прошла полноценно. Мы отменили «восьмерку», с вечера заперлись в комнате и сдвинули кровати. Правда, соединялись мы на Ларисиной, чтобы чуткая Наташа по возвращении не уловила запах подруги на своих простынях и не оторвала нам обоим головы.

Лариса была неутомима, мы почти не спали до самого утра. В промежутки она рассказывала о себе. Вот тогда я и узнал, что бытие Ларисы состоит из нескольких непересекающихся слоев, каждого из которых хватило бы на отдельную жизнь.

Одна Лариса была студенткой: не отличницей, но вполне успевающей, имеющей все перспективы окончить магистратуру, потом применить свои знания хоть в судебной практике, хоть в адвокатской.

Вторая работала девицей по вызову, вела свою страницу в Интернете и ловила клиентов по всем соцсетям.

Третья имела четырех взрослых любовников. Им она рассказывала одну и ту же историю про родителей, погибших в авиакатастрофе по пути на Сейшелы, и тетку, лишившую жилплощади по малолетству.

А четвертая Лариса самозабвенно играла в «восьмерку» и была уверена, что статус‑кво продолжится сколь угодно долго.

При этом у нее имелась глобальная цель. Лариса не сомневалась, что в нужный момент сумеет повернуть выключатель и выйти замуж за того из городских друзей, от кого первым забеременеет. Брачный контракт с оговоренной жилплощадью при разводе был главным из условий, которые предстояло достигнуть.

Цинизм Ларисы во взглядах на настоящее и будущее меня не ужасал, а приводил в восторг. Я понимал ее как никто другой, потому что сам был точно таким же. Я не сомневался, что ей предстоит стать адвокатессой, которая затмит всех.

Но в ту ночь я наслаждался пятой ипостасью: изобретательной любовницей, с которой никогда не будет скучно. Оставалось лишь благодарить судьбу, которая пунктирно свела меня с Ларисой. Без нее моя жизнь потеряла бы значительную долю красок.

Вообще мне часто приходило в голову, что, будь Лариса моей партнершей на «восьмерке», вдвоем мы могли бы свернуть горы и озолотиться так, как даже не мечталось. У нас обоих не имелось ничего сдерживающего, мы ставили во главу угла личные цели и могли шагать по головам.

Впрочем, что такое «партнерша» на игре, я не смог бы определить. Здесь каждый играл против всех, тянул свой край одеяла на себя. Но я не исключал, что при желании можно придумать нечто совершенно новое.

Мысли оставались мыслями, не простирались за пределы. Прежде всего, у Ларисы были иные жизненные приоритеты. В «восьмерку» она играла не ради денег – и даже не ради секса, как Наташа – а от скуки и от желания похулиганить. При любом раскладе, именно с Ларисой на игре у меня вряд ли вышло бы что‑то серьезное.

Жизнь следовало принимать так, как она шла – и не требовать слишком многого.

 

– –

 

– Двадцать два, – сказала Эльвира. – Красиво играете, ребята.

– Стараемся, – за обоих ответила Наташа. – Сколько можем.

– Молодцы.

Я чуть отстранился, изогнулся, ухватил губами напряженный Наташин сосок. Она любила такие ласки, а мне излишества ничем не грозили. На теле своей «жены» я играл, как музыкант на скрипке: будучи уверенным во всем и никогда не приближаясь к границе.

– Отлично, Яшка! – прошептала Наташа. – Давай и дальше так.

Отпустив грудь, я уткнулся носом в ее подмышку. Оттуда пахло привычно и даже спокойно.

 

– –

 

Две игры, распланированные у нас по записи, были сорваны, поскольку Ларисина родственница заняла собой все пространство – не только физическое, но и психологическое. Вероятно, простейшим выходом было бы прогнать Матвея в коридор и переместиться в нашу комнату, провести матч тут. Но все ощущали такую подавленность от чужого вторжения в наш устоявшийся мирок, что это не пришло в голову.

Отменять намеченное не стали. Наташа позвонила Эльвире, у которой на вечер тоже был записан я. Мы всем составом спустились с шестого этажа на третий, где утроившаяся игра превратилась в «двадцать два» с огромным, невиданным банком. Для того, чтобы участвовать, мне пришлось забежать к себе за деньгами: идя на игру, лишнего я не брал.

Эльвирина комната, как и все, не могла вместить с комфортом больше восьми спортсменок, а двадцать две не вошли бы туда и без комфорта. Разбивать состав на отдельные разрозненные матчи не хотелось: непрерывная игра сулила гораздо больший накал страстей. Поэтому мы решили, что в комнате, помимо Эльвиры, будут присутствовать шесть текущих девиц: одна на ринге и пять ожидающих – а остальные рассредоточатся в коридоре.

Толпа гомонила в тупике у окна. Никто не собирался уходить, отыграв свою очередь, все ждали результата. Претендентки надеялись, что столь длительный секс без передышки сломит даже меня. Я на этот счет не беспокоился. Я знал, что смогу победить не только в «двадцать два», но и в «тридцать три» и в «сорок четыре».

Единственной соперницей, у которой имелись шансы вернуть девицам их сотни, была Лариса, которая сегодня не играла. Проклиная самыми страшными словами свою родню, она до сих водила тетку по торговым центрам и гипермаркетам.

 

– –

 

Впервые за все время Наташа играла, не загружаясь процессуальными заботами. Она просто отдавалась мне на ринге – и, кажется, получала от этого удовольствие. Такой Наташу я еще не знал.

На правах коллеги по судейству Эльвира вела себя с ней не как с обычной спортсменкой – оборвала счет и пустилась в разговор.

– Слушай, Наташка… Ты так классно с Яшкой трахаешься!

– Можно подумать, Элька, ты видела, как я трахаюсь не с Яшкой, – фыркнула Наташа.

– Еще увижу, – парировала Эльвира. – Все впереди, надейся и жди.

– Счас. Держи карман. И даже оба.

– Уже держу, – судья звонко похлопала себя по голым бедрам.

Я невольно отметил, что Эльвирин бюст скромнее Наташиного, но не менее красив. Даже синяки вокруг сосков его не слишком сильно портили.

– Зато сейчас я в первый раз увижу, как он тебя трахает, – продолжила Наташа.

– Не сейчас, а после Алеськи, у меня третий номер.

– Так я до третьего подожду.

Переспорить мою «жену» было нелегко. Пожалуй, даже невозможно.